– Я со своей будущей женой познакомился на вечеринке у общих знакомых. Потом мы поженились. Моя мама сразу невзлюбила Елизавету. Нет, я знал, что невестка и свекровь редко становятся подругами. Ладно если их общение еще можно назвать культурным. Когда мама записала еще до свадьбы на мое имя старый бабушкин дом под снос, но с большим участком, то Лиза – тогда еще невеста – наговорила много некрасивых слов. И по поводу маминой трехкомнатной квартиры, которую надо было разменять, и по поводу маминой работы главным бухгалтером. Как сказала тогда Лиза, «приличная мать должна помогать сыну». После свадьбы отношения мамы и Елизаветы все только ухудшались. Дошло до того, что мы с Елизаветой постоянно ссорились из-за того, что я, по ее мнению, слишком часто навещал маму, а семье не уделял должного внимания. Но я в то время как раз занимался делами компании, и времени катастрофически не хватало. В общем, обстановка в семье накалялась. А после рождения Риты стало совсем плохо. Маме почему-то показалось, что Рита совсем на меня не похожа и что она не моя дочь. Мама просила меня сделать тест ДНК, и я как-то сказал об этом Елизавете. Что тут началось! «Ты понимаешь, что делает твоя мать?!» – кричала жена. – Она всеми силами старается нас развести! А я! Я всегда была тебе верна, никогда даже мысли не было! А она! Хочет, чтобы ты усомнился в моей верности!» В какой-то момент я действительно отошел и от семьи, и от мамы. Просто не хватало сил выслушивать упреки и скандалы и с той, и с другой стороны. А потом случилось непоправимое: не стало мамы. После похорон я пришел в квартиру мамы, начал разбирать вещи. В шкафу нашел ее письмо. Ее последнее обращение ко мне я запомню на всю жизнь. Эти слова отпечатались навсегда. В письме было написано: «Сынок, если ты это читаешь, то тебе больно так же, как больно было и мне. Ты сам знаешь, как я тебя люблю. Но я хочу сказать тебе о другом. О важном, о внучке. Сынок, ты прости меня, но я видела по фото, когда она росла. Ну не похожа она на тебя. Я прошу тебя, это моя последняя просьба: сделай тест». И я сделал этот тест, результат принес Елизавете и сказал, что Рита не моя дочь. Елизавета начала кричать, что я не имел права, что прошло столько лет, как я мог, и все в таком духе. В конце концов, она была вынуждена признаться во лжи. Получилось, что она уже была беременна, когда выходила за меня замуж. Но побоялась мне в этом признаться. Сказала просто, что дочка родилась раньше срока – а я, лопух, уши развесил. И я подал на развод. Возможно, я бы и простил ее поход налево, если бы она сразу сказала. И может быть, простил бы и ее ложь по поводу Риты, ведь она так активно все отрицала. Но чего я не мог простить Елизавете, так это того, что из-за нее я не был с матерью, когда она нуждалась во мне. Ведь Елизавета скрыла от меня звонок мамы, когда ее увезли в больницу.

Подхомутников помолчал.

«Надо же, какая женщина: молча повесила на мужа чужого ребенка, – подумала я. – Надо было сказать, признаться. Многие мужчины любят детей своих женщин, своих жен. Но обманывать – это просто подло. К тому же у Подхомутникова прошла половина жизни, а он вдруг узнал, что прожил ее в обмане. Да, пожалуй, это самый коварный обман со стороны женщины. В принципе, женщине, по большому счету, не понять и не прочувствовать глубину разрушения обманутого таким образом мужчины. Ей кажется, что ребенок в любом случае – это замечательно. А отец… Ну что отец? Кто воспитывает – тот и папа. А вот для мужчины все иначе. Его задача, заложенная природой, – это продление рода, и она в данном случае не выполнена. Это действительно крушение всего».

– Я не смог простить обман и предательство, – продолжил мужчина. – Просто не смог больше доверять той, с которой собирался прожить всю жизнь. А без доверия семьи нет… Знаете, Татьяна Александровна, в первую минуту, когда я открыл тест и прочитал строчку, в которой черным по белому было написано, что я не являюсь отцом Риты, я был шокирован, ошарашен. На миг все вокруг потемнело. Что я ощущал в тот момент? Гнев? Позор? Разочарование? Наверное, все вместе взятое. И еще, возможно, даже страх перед тем, что придется изменить все, к чему я привык. Но, несмотря на шок и горечь разочарования, я понял, что не хочу больше иметь никакого отношения к Елизавете. Я купил ей квартиру, а Рита осталась жить со мной. Но наш разговор с Елизаветой – когда я показал ей тест – услышала Рита, она как раз тогда вернулась домой. Рите я сразу сказал, что она была и остается моей дочерью. Что то, что она только что услышала, ничего не меняет в наших с ней отношениях как отца и дочери. Вот поэтому я переживаю за дочь, за Лизу же – не слишком. Впрочем, это я вам для понимания ситуации в целом рассказываю. Все это случилось уже два года назад. Отношения между нами троими вполне стабилизировались. Лиза живет отдельно, Рита большей частью со мной, хотя с матерью тоже видится нередко. И эта поездка… Елизавета знала, что Рита мечтала о Тунисе, – вот и купила путевки. Но я попросил Риту, чтобы она позвонила мне, когда приедет на место. Она пообещала. И вот, как видите, звонка до сих пор нет. Я бы позвонил в отель, но не знаю, где они остановились. У жены я спрашивать не хотел, – смущенно добавил мужчина, – а Маргарита и сама этим вопросом не поинтересовалась. В Сфаксе же восемьдесят пять отелей, а еще есть виллы, хостелы и прочее, прочее… Лиза могла и виллу на берегу Средиземного моря снять, с деньгами у нее проблем нет, а красивую жизнь она любит.

Подхомутников развел руками.

– Татьяна Александровна, я вас очень прошу: займитесь поисками Риты. Я знаю ваши расценки, я уже приготовил аванс. Вот он.

С этими словами Подхомутников взял лежащий на краю пакет и протянул его мне.

– Кроме того, все расходы на переезд в Тунис и поиски Риты я оплачу, естественно, отдельно. Вот кредитка. Если ее будет недостаточно, вы мне сообщите, я тотчас переведу необходимые средства.

Подхомутников замолчал и вопросительно посмотрел на меня.

– Александр Вячеславович, прежде чем я возьмусь за поиски Маргариты и мы с вами составим договор, мне нужно будет задать вам ряд вопросов. Возможно, некоторые из них вам будут неприятны, учитывая ваши взаимоотношения с вашей бывшей супругой, – предупредила я. – Но вы должны понимать, что задаю я эти вопросы не из праздного любопытства. Когда я начинаю расследование, мне необходимо знать все, абсолютно все. В данном случае – мне необходимо знать все о Маргарите и Елизавете. Знать их привычки, что составляет круг их интересов, ну, в общем, все нюансы. Это тем более важно, поскольку они, как вы считаете, пропали. И пропали в чужой стране. И уж извините, если я не отделяю Маргариту от вашей бывшей супруги, потому что ведь улетели-то они вдвоем, понимаете? Это означает, что я не могу изолировать поиски Маргариты от вашей бывшей супруги. Возможно, что, прежде чем что-то станет известно о судьбе Маргариты, я отыщу вашу бывшую жену. И еще: чем сложнее ситуация в семье – а вашу ситуацию при всем желании простой не назовешь, – тем больше сложностей появляется при расследовании. Я надеюсь, что вы понимаете все это.

Я посмотрела на Подхомутникова.

– Конечно, Татьяна Александровна, я все понимаю, – кивнул мужчина. – Поступайте так, как считаете нужным. И задавайте свои вопросы, я отвечу.

– По поводу отношений с вашей бывшей супругой мне более или менее понятно. Вы уже сказали, что жили вы не очень дружно, мягко говоря. А что вы можете сказать о Маргарите? – спросила я.

– С Ритой все было совсем по-другому, – сказал Подхомутников, и голос его потеплел. – Вы знаете, я часто вспоминаю ее детство, как она училась делать свои первые шаги, держась за мои руки. Это были моменты радости и волнения и для меня, и для Риты. Она с детства отличалась любознательностью, я помню, как она задавала мне тысячи вопросов на самые разные темы, ответы на которые я порой и сам не знал, как ей объяснить. В подростковом возрасте появились свои проблемы, мы с Ритой часто спорили и, чего уж греха таить, ругались. Рита часто закрывалась в своей комнате и не хотела идти на контакт. Но мы преодолели особенности этого периода. А потом Рита стала студенткой, она поступила в наш Тарасовский государственный университет на исторический факультет. У нее появились амбиции и мечты, она не раз говорила, что хочет стать ученым-историком. И знаете, Татьяна Александровна, наверное, я сейчас выгляжу сентиментальным, но я горжусь Ритой. И очень беспокоюсь за нее.

– Понятно. Скажите, а чем занимается ваша бывшая супруга? – задала я следующий вопрос.

– У Елизаветы имеется свой бизнес. То есть это она так называет все свои начинания, – с иронией заметил Подхомутников. – Сначала она пробовала свои силы в модельном агентстве. Но вы же понимаете, что у нас не Москва?

– Понимаю, – кивнула я.

– Ну вот, а Елизавете это понять было не дано. Ладно, ее модельный бизнес тихо скончался, даже как следует и не начавшись. Потом она загорелась идеей открыть косметический салон. Купил я ей этот салон. Но и тут дело не пошло. И, наконец, явление третье: брачное агентство «Купидон» на Бахметьевской улице. Но и там все на ладан дышит. Не умеет она ничего. Все, за что она берется… эх, да чего там!

Подхомутников в сердцах махнул рукой.

Да, с какой нежностью Александр Вячеславович рассказывал о Маргарите, которая, по сути, была неродной ему по крови, и с каким негативом он отзывался о бывшей супруге – это надо было слышать.

– Вы уверены, что с бизнесом у вашей бывшей жены не складывается? – на всякий случай уточнила я. Вдруг в моем клиенте говорит обида за двадцатилетний обман? Или мужская снисходительность – мол, ни на что толковое женщины не годны?

– А… – растерялся Подхомутников и задумался. Глубоко задумался. После чего неуверенно проговорил: – А вы знаете, Татьяна Александровна, вот чтобы точно на ладан – не скажу. На какие-то деньги она ремонт в своей квартире сделала? И в Тунис на свои средства билеты заказывала, а это недешево, могу я заметить. В деловые бумаги я, разумеется, не заглядывал – в конце концов, это бизнес Елизаветы, – непередаваемым тоном добавил он. – Мы с ней чужие люди… теперь. Но модельный и косметический бизнес у нее завял на корню, это еще когда мы вместе были случилось. А «Купидон»… Поначалу проект продвигался ни шатко ни валко. Но может быть, Лиза и умудрилась найти свою выгоду?

– Скажите, Александр Вячеславович, Маргарита – общительная девушка? – перевела я разговор на другую тему.

– В каком смысле? – Подхомутников непонимающе посмотрел на меня.

– Я имела в виду: у нее много друзей? – пояснила я. – Ведь обычно поиски человека начинаются с его окружения, с тех людей, с которыми пропавший общался наиболее тесно.

– А, вот вы о чем, – кивнул мужчина. – Да, Рита – довольно компанейский человек, если так можно выразиться. Правда, она не любительница шумных компаний – я имею в виду ночные клубы. Больше всего она любит водные виды спорта, часто ездит на Черноморское побережье. А там, сами понимаете, большой выбор разнообразных развлечений на воде: всякие серфинги, дайвинги, еще что-то в этом роде. Дайвингом занимается серьезно, лет с двенадцати этим увлекается. Даже в дайвинг-клуб в Тарасове ходила одно время, но потом чему-то научилась, побывала на море и поняла, что здесь нырять неинтересно. Деньги позволяют, и она в Адлер несколько раз в год катается, бывает, дня на три-четыре. Сначала с Лизкой ездила – та на пляже отдыхает, а Рита ныряет и доску осваивает. Как подросла – и одна стала.

– Ездит обычно на чем – поезд, самолет? Или у нее есть права, и на машине?

– Нет, прав у Ритки нет. На поезде, автобусе, а когда и на самолете, – ответил мужчина.

– А конкретно с кем уезжает Маргарита, вы знаете? – задала я следующий вопрос.

Подхомутников задумался.

– Нет, я затрудняюсь сказать, с кем именно. Да и Рита особенно не распространялась на эту тему. Но одно я знаю точно: в последнее время она несколько раз была в Адлере. У нее много фотографий оттуда, – ответил мужчина.

– Фотографии эти где находятся? – спросила я.

– Ну, наверное, в ее компьютере, – предположил Подхомутников, – мне она показывала их в своем телефоне.

– Александр Вячеславович, мне необходимо будет осмотреть компьютер Маргариты, – сказала я.

– Конечно, – кивнул мужчина. – Сейчас в коттедже находится домработница, Варвара Николаевна. Я ее предупрежу, что вы приедете, она вам все покажет.

– Очень хорошо. А теперь мы с вами должны составить договор на услуги.

Когда мы подписали необходимые документы, я попросила написать фамилии, имена и отчества Маргариты и Елизаветы.

– Вот, пожалуйста, Татьяна Александровна, – сказал Подхомутников, передавая мне лист бумаги, – это мой домашний адрес и контактные телефоны. Звоните в любое время.

– А это мои координаты, Александр Вячеславович, – я, в свою очередь, вынула из сумки свою визитку и протянула ее руководителю «Лидера». – Как только у вас появятся какие-либо новые сведения, сразу мне сообщайте.

– Договорились, – сказал Подхомутников, вставая.

Мужчина проводил меня до двери своего кабинета, и мы распрощались. Я вышла из здания офисного центра и направилась к своей машине.

Итак, что же мы имеем? Первое, что пришло мне на ум, так это какое-нибудь происшествие типа несчастного случая или похищения.

Предположим, что первый вариант. Произошло дорожно-транспортное происшествие, и люди, в том числе и Елизавета с Маргаритой, попали в больницу. Может быть, они в тот момент потеряли сознание, может быть, даже потеряли и память. Временная амнезия тоже бывает. К тому же, возможно, произошла потеря документов. В общем, несчастный случай, он происходит, как правило, непреднамеренно, его никто заранее не планирует.

Вот, к примеру, сложилась такая ситуация. Елизавета с Маргаритой решили не ехать на плановую экскурсию вместе с группой, а вместо этого захотели просто прогуляться по улицам Сфакса. Вышли из отеля и – бац – попали под машину. Возможно такое? Вполне.

А если предположить, что пропажа матери и дочери произошла в случае их похищения кем-то? Вот в этом случае все наоборот. То есть похищают кого-то с определенной целью, и готовят это преступление заранее, тщательно продумывая все нюансы.