Риккардо

Кенфорд. Срэндо. Особняк Коломбо

Она мне снилась. Опять. Это был какой-то мой личный ад, в котором я горел заживо, хоть и не подавал и малейшего вида, что меня что-то беспокоило, пока сидел в кресле гостиной Руфеана, обсуждая предстоящую свадьбу и всю подготовку к ней.

Никогда не думал, что скажу такое, но лучше бы меня физически пытали, чем я испытывал боль там, где не мог увидеть. Боль, которую понимал, что никакие люди, правила и кровь не смогут вырвать из сердца.

Я смотрел на колонку в сообщениях с ее именем, где не видел ни одного вот уже чуть больше недели. Мне хотелось написать ей: «Давай поговорим, пожалуйста. Давай вместе совершать ошибки и вместе их решать. Одни на двоих. Будь со мной. Всегда. Мы же справимся». Но, к сожалению, чтобы это написать, нужна огромная сила, которой у меня не было.

Я причинил ей боль тем, что не сказал обо всем сразу, что она узнала это не так, как мне хотелось ей признаться. Да и само признание, каким бы оно ни было, было отвратительным. Все вышло отвратительно.

Взгляд резко врезался в Энрике, который незаметно пнул меня. Его же метнулся на Руфеана и обратно, и до меня дошло, что тот что-то спросил, а я не услышал.

Выпрямившись, попытался вспомнить, о чем шла речь, глядя на лицо Руфеана, который выжидающе смотрел на меня. И, кажется, он все понял по-моему чуть растерянному взгляду.

– Я спросил, как ты смотришь на то, чтобы провести время с Элизой? Думаю, было бы неплохо вам немного познакомиться.

Я, конечно, понимал, что Руфеан пытался сделать как лучше, одновременно не навязывая мне свою племянницу, действуя в рамках моего комфорта, так как этот брак был мне неинтересен, – что мягко сказано. И я бы предпочел залезть в горящий гроб, чем проводить время с другой девушкой, но Элиза была ни в чем не виновата, а я слишком уважал Руфеана, чтобы откровенно слиться с данного мероприятия, доставив этим ему проблем с Агостини.

– Когда мне за ней заехать? – бесцветным голосом спросил я.

Взгляд брата же был не бесцветным, а скрытно-осуждающим-понимающим. Противоречия, знаю, но Энрике категорически был возмущен всей происходящей ситуацией, хоть и понимал, почему она происходила. А то, что мы никак не могли на нее повлиять, раздражало его еще больше. Да и не его одного.

– Если ты свободен завтра после обеда, то я бы предложил это время. Элиза как раз освободится с занятий.

– Занятий? Каких? – полюбопытствовал я, и нет, не потому что мне было интересно. Это все те же ненавистные, вынуждающие рамки приличия.

Руфеан поставил чашку с недопитым кофе на журнальный столик, что разделял нас.

– Элиза уже второй год занимается с преподавателем, он учит ее рисованию, – Энрике поперхнулся своим кофе. Вселенная точно надо мной издевается…

Конечно же, я рассказал ему, что Доми – художница. От этого придурка хрен что скроешь!

Я постучал его по спине чуть сильнее, чем это было необходимо, хотя сам еле сдержался, чтобы не прокусить щеку, которую прикусил почти до крови, чтобы из моего рта не вырвалось пару лишних слов.

– Извините, – прокашлявшись, сказал брат.

– Отлично. Значит, завтра после… занятий, – Возьми, блять, себя в руки!

– Джузеппе скинет тебе адрес места, где она занимается, – Руфеан махнул своему Консильере, и тот мгновенно достал из пиджака телефон. В следующую минуту мне пришло уведомление. – Надеюсь, Вы поладите.

– Непременно.

06.08.2020 г. 11:13

Кенфорд. Сант-Хилл. Особняк Карбоне

– Что нашло на тебя? – Витале стащил кусок пармской ветчины с тарелки себе в рот, наблюдая за мной, пока я же нарезал галльскую дыню.

– Наша сестра беременна, о ней нужно заботиться, – безэмоционально проговорил я, начиная смазывать сэндвич оливковым маслом, лимонным соком и перцем.

Витале снова потянулся к ветчине, и я шлепнул его по руке, как это обычно делала Шеннон, когда мы были детьми.

– Это не для тебя.

Он точно на секунду надулся, но не стал это демонстрировать.

– Почему ты не попросил об этом Шеннон? Уверен, она не знает слов для отказа тебе.

Я бросил на него взгляд:

– Считаешь, что в этом доме есть такой человек? – Смешок соскользнул с моих губ.

Витале же чуть поморщился, протянув:

– Вряд ли. Но, думаю, что Шеннон точно не из их числа.

– Ты же в курсе, что она бы не смогла этого сделать даже, если бы мы не были членами мафии?

– Почему?

– Потому что она работает у нас домработницей, дубина, – за его спиной показался Энрике, отвесивший ему подзатыльник. – Или ты думал, что твое грязное белье само перемещается из угла в комнате в прачечную?

– Я что, по-твоему, совсем идиот? – фыркнул Витале, пока я же продолжал выкладывать на чиабатту ветчину, дыню и базилик.

Накрыв все это второй половиной чиабатты, я сложил сэндвич на тарелке и приступил к апельсинам.

– О, а мне сделаешь? – Энрике выглянул из-за моего плеча, когда я разрезал фрукт пополам. – Не смотри так, ты же знаешь, как я люблю апельсиновый сок.

– У тебя что, уже закончилось все твое виски?

– С чего бы это? Просто сейчас всего лишь одиннадцать утра, я же не алкоголик, чтобы напиваться так рано, – он сложил руки на груди, облокотившись поясницей на кухонную столешницу. Я же, не отвлекаясь, пододвинул к себе ближе соковыжималку, приступив к выжимке сока из апельсина.

– Нет? – усмехнулся Витале, и уже через секунду сорвался с места, а Энрике побежал за ним следом. Как дети, честное слово.

Мне оставалось только вздохнуть и, закончив с соком, перелил его в стакан, взял тарелку с сэндвичем и вышел во двор дома.

Инес отдыхала на шезлонге под палящим, жарким августовским солнцем в солнцезащитных очках и растирала крем по смуглому телу. Оно еще было покрыто незажившими синяками, от которых у меня сводило скулы. Я не собирался вот так просто отпускать всю эту ситуацию с Гоцоном, – он должен был заплатить за то, что сделал с нашей сестрой.

Поставив тарелку с сэндвичем и сок на столик рядом с Инес, я сел на край шезлонга напротив, переплетя пальцы в замок.

– Спасибо, – улыбнулась она, потянувшись к тарелке.

– Ты уже хорошо воспринимаешь еду? – Сестра нахмурилась. – Уго рассказал мне, что ты не могла есть, что тебя тошнило даже от запаха еды.

– На самом деле, не всю пищу я пока могу воспринимать, – призналась она. – Больше всего организм отторгает все, где есть яйца.

Я кивнул:

– Значит, больше никаких омлетов в доме, пока не родишь.

– Серьезно? Ты же обожаешь омлет по утрам.

Губы дрогнули в полуулыбке:

– Как-нибудь переживу несколько месяцев без него. Есть еще какие-то моменты в твоем здоровье, которые напрягают тебя?

Если бы все только знали, какой узел переживаний скручивался у меня с каждым днем, пока Инес вынашивала этого ребенка…

Я не мог позволить, чтобы та ужасная история, настигнувшая меня и Аннетт, повторилась. Сестра не должна была прочувствовать на себе эту боль.

– У меня самый обычный токсикоз, Рик, – легко улыбнулась она. – Так что переживать не о чем.

«Не о чем…» – мрачно хмыкнул я в своих мыслях.

На самом деле, было достаточно много причин для волнений. Случиться могло все, что угодно в любой момент, и это держало меня в напряжении, как сторожевого пса, готового в любую секунду кинуться на чужака.

– Тогда хорошо, – кивнул я и поднялся с места. – Если что-то будет нужно, найдешь меня в кабинете.

– Хорошо, – ответила Инес, и я ушел.

Мне нужно было закончить кое-какие дела с документами прежде, чем встретиться с племянницей Руфеана. И чем дольше шло время, тем лучше: я хотел оттянуть момент нашей встречи, как можно больше.

14:05

Кенфорд. Срэндо.

Выйдя из машины, я обогнул ее у капота и открыл пассажирскую дверь для девушки, что только что подошла. Блондинка устроилась на сидении, пристегнулась, и я вернулся за руль.

– Здравствуй, – взглянула она на меня карими глазами, и я еле заметно кивнул.

– Голодна? – Она покачала головой.

– На самом деле, нет. А ты?

– Тоже.

Аппетита у меня не было уже давно, а сейчас уж точно.

Перспектива: есть в компании девушки, к которой меня насильно привязали, была отстойная, если уж откровенничать. И я рад, что она отказалась, когда мой вопрос же был задан лишь из вежливости.

– Чем бы ты хотела заняться? – без какого-либо интереса и воодушевленности спросил я.

Она чуть нахмурила тонкие брови, задумавшись.

Элиза была симпатичной девушкой и, будучи блондинкой, совершенно отличалась от той, что должна была сидеть на ее месте.

Я часто вспоминал, как вез Доми в своей машине по ночному Кенфорду, пока городские огни из окон переливались на ее белоснежной коже, волосах и небесных больших глазах.

Красный свет светофора так красиво ложился на нее, когда она смотрела на меня, разглядывая с таким детским и невинным любопытством, что мне хотелось улыбаться. Доми заставляла мое сердце взрываться кульбитами, делать сальто, громыхать фейерверками, гореть жаром и таять, как гребаное мороженое. А я облажался.

Скорее всего, многие бы посчитали меня трусом и слабаком, но в моих приоритетах стояла ее жизнь. И лучше мы будем порознь друг от друга, чем в один день мне пришлось бы идти на ее похороны.

– Риккардо? – моргнув, мираж рассеялся, и вместо моей любви передо мной сидела Элиза с обеспокоенным взглядом карих глаз. – Все хорошо?

Я прочистил горло.

– Да. Ты что-то говорила?

– Ты спросил, чем я хочу заняться.

– Точно. Так чем же?

– Мы могли бы сходить на спектакль в театр. Через полчаса начнется одна из пьес.

Телефон в кармане пиджака завибрировал, пока я пытался прокрутить мысль о театре.

Однажды я был там с Джони и отцом, когда мне только недавно исполнилось тринадцать лет. Но мы не смотрели никакие спектакли. Владелец театра был нашим крупным должником, поэтому Руфеан позволил отцу самому с ним разобраться.

Не помню, почему он не отправил к нему своего Исполнителя Джерси, но зато я отчетливо запомнил, как отец решил наглядно продемонстрировать тринадцатилетнему мне, как проходит допрос с должниками. Такое решение он принял не чтобы сломать мою детскую психику, а из-за приближающегося посвящения, которое проходили все мальчики по наступлению четырнадцати лет. Видимо, ему показалось наилучшим решением, чтобы я познакомился со всем этим изнутри гораздо раньше и был готов пройти испытания на инициации без колебаний.

– В чем дело? – ответил на звонок.

– Дико извиняюсь, что отвлекаю тебя от очень важного свидания в твоей жизни, но у меня не менее важный вопрос.

Вздохнув, я поднес руку к губам:

– Говори.

– Не могу найти папку с документами по поставкам товара, ни в офисе, ни в «Некси», ни дома ее нет.

– Ты про последнюю говоришь? – вопрос на выдохе, пока брови хмурил, пытаясь собрать в голове все связующие нити.

– Нет, про ту, что была три года назад. Уж очень интересно про нее почитать… Конечно, про последнюю, Рик! – сарказм так и хлестал из Энрике.

А у меня перед глазами промелькнули короткие вспышки воспоминаний из последних дней.

В один из вечеров я принял моментальное решение – не ехать в особняк. Вместо него машина сама привезла меня в пентхаус в Мафорде.

Вошел я с папкой документов, которую бросил на кухонный островок, и достал с полки уже когда-то вскрытый Энрике виски. Налив в стакан, сделал несколько обжигающих глотков, пытаясь хоть на немного заглушить чертово торнадо мыслей, задач и проблем в своей голове.

Скинув пиджак, расслабил душащий меня галстук и, налив еще виски, взял стакан, бутылку и сел за фортепиано.