Господи, моя хрупкая девочка! Что творится у неё на душе сейчас? Наверное, рыдает в подушку от моего предательства… Сердце разрывается от боли и жалости.

Ну ничего – это такие испытания, мы должны их пережить, а наши отношения станут только сильнее.

Достаю телефон. Решаю написать Насте сообщение, что очень сожалею о случившемся и скоро приеду домой, чтобы поговорить начистоту, пока она не накрутила себя окончательно.

Строчу эсэмэску и жму отправить. Просматриваю список чатов – Настя даже не заходила в мессенджер. Логично, что она игнорирует мои попытки выйти на связь. Слишком свежа рана…

Я тяжело вздыхаю и поднимаю взгляд на Иру. Бедный малыш, его жизнь тоже перевернулась с ног на голову. Лишился матери, чуть не погиб при пожаре…

Очень надеюсь, что Иван выкарабкается после всех травм.

Теперь это его сын. Он принял это решение, знал, на что подписывается.

⁂

Входим с сестрой в её квартиру, которую она делит с нашей больной матерью. Сразу чувствуется спёртый воздух и запах лекарств.

Мама лежит на разложенном диване, укрытая одеялом. Она болеет уже несколько лет, ходить почти не может. Рядом включенный телевизор, мать с интересом смотрит на нас:

– О, Артём, Ирина! Что-то случилось, что вы в такой поздний час?

Я киваю на дремлющего младенца у Иры на руках:

– Знакомься, мама, это Никита… мой сын.

Глаза матери округляются от изумления, она хватается за грудь:

– Сын?! У тебя есть внебрачный ребёнок?! Ты смеешься надо мной, что ли! Да твоя Настенька же на сносях! Ты изменял ей, подлец?!

Я мнусь в неловкости. Мама возмущённо читает мне лекцию, в конце тычет в меня пальцем и сердито бросает:

– Переночевать позволю, но, чтобы завтра тебя уже здесь не было с нагуляшом!

Придётся подчиниться.

Чувствую себя каким-то бездомным отцом-одиночкой с грудным ребёнком на руках.

Мать явно не рада появлению Никитки, но хотя бы позволяет нам переночевать.

Располагаюсь с ребёнком в отдельной комнате. Ирина сбегает в соседнюю, заявляя, что на этом её полномочия всё…

Ночь выдалась кошмарной. Малыш то и дело просыпается и начинает плакать – видимо сказывается стресс от смены обстановки. Приходится бегать разогревать смесь, менять ему памперсы, укачивать. Всё это в одиночку, ведь Ира заявила, что у неё завтра какие-то неотложные дела, она не может жертвовать своим сном.

К утру я еле живой. Никитка подрасторопил меня своим ночным буйством.

Глаза слипаются, я почти засыпаю на ходу. К счастью, Ира всё же сжалилась и взяла малыша на руки часа на два перед своим уходом. Это позволило мне хоть немного подремать после бессонной ночи.

Но всё равно чувствую себя совершенно разбитым. Каково это – круглосуточно заботиться о грудном ребёнке в одиночестве? Думаю, я и за неделю не смог бы справиться с такой нагрузкой…

Теперь я начинаю понимать Настю и больше её ценить. Потому что раньше, как бы так сказать, обесценивал домохозяек и считал, что декрет – это отпуск. А женщины преувеличивают свою усталость, сидя с детьми, потому что им не хватает внимания.

Утром, как только я продрал глаза, сразу написал сообщение на фирму, предупредив своего зама, что мне нужно ещё несколько дней отгула.

Чувствовал себя крайне паршиво – раздражение из-за недосыпа, головная боль, слабость.

Обошёл квартиру и понял, что Ирка уже укатила по делам. Ну хотя бы Никита спал в кресле, обложенный со всех сторон подушками и укрытый одеялом с пустышкой во рту. Хоть в чём-то повезло!

А потом внезапно мой телефон разрывается от мелодии входящего вызова – мать Насти звонит.

– Артём, беда случилась!!! Настю скорая забрала, с преждевременными родами, всё очень неважно… Ей вдруг стало плохо, она может потерять ребёнка!

Глава 8

Настя

Так сильно болит…

Стараюсь не паниковать. Стараюсь не думать о боли и заставляю себя держаться изо всех сил.

Сейчас главное не поддаваться панике и дышать.

Я звоню соседке – Тоне, своей подруге. Извиняюсь за столь поздний звонок и прошу присмотреть за Кириллом. Она откликается на помощь, и уже через три минуты аккуратно стучится в дверь.

Кирюша всё также мирно спит в комнате. Я не стану его будить, чтобы он устроил тут и без того хаос, особенно, когда бы увидел вошедшую бригаду врачей, поскольку он терпеть не любит больницы и людей в белых халатах.

Скорей всего, мама успеет приехать к нему до его пробуждения.

Делаю и ей звонок тоже, приобнимая живот – как камень стал… твёрдый. Нарастающие спазмы, похожие на схватки, не отпускают. Хотя бы бельё сухое, может всё обойдётся?

Я не переживу, если потеряю Аню. Тогда я точно убью эту сволочь Артёма!!!

Мама пугается от позднего звонка, но я заранее прошу ее не паниковать, а собраться и приехать, присмотреть за Артёмом.

Я уже вызвала скорую – наблюдаю из окна, как к подъезду подъехала машина скорой помощи с мигалками, оттуда вышли фельдшеры.

– Всё, мама, не волнуйся, врачи уже приехали!

– Буду так быстро, как только смогу. Держись там!

Киваю, отключаюсь. Не помню даже, как успела натянуть на себя платье и прихватить кардиган с сумочкой, в которую наспех засунула деньги, телефон и документы.

Повезло, что получилось уговорить мать после смерти отца переехать поближе к нам. Ту квартиру в пригороде продали, добавили и купили небольшую двухкомнатную в сорока минутах езды от нашего района.

Врачи осматривают меня и принимают решение незамедлительно – требуется госпитализация.

Тоня обнимает меня, обещая, что Кирилл будет под присмотром. Смахнув слёзы с ресниц, я выхожу вслед за врачами. Один из мужчин придерживает меня, помогая осторожно спуститься.

В машине меня укладывают, делают какой-то укол. Через несколько минут прибываем в отделение. Меня быстро определили в палату, ставят капельницы, берут анализы, УЗИ…

Через полчаса получается расслабиться и даже вздремнуть под капельницами.

Врачи умело контролируют ситуацию, на УЗИ говорят, что с ребёнком всё хорошо, но есть тонус. Придётся несколько дней полежать под наблюдением, пройти профилактические процедуры.

– Слава богу, – выдыхаю я, – мне кажется, я была на волоске.

– Вам категорически нельзя нервничать! – строго отчитывает меня лечащий врач, делая какие-то пометки в журнале.

Затем наклоняется, аккуратно ощупывает живот, опять что-то чиркает в своём журнале.

– Могли случиться преждевременные роды из-за стресса, повезло, что вы сразу обратились за помощью. Рожать вам еще рано, в вашем случае велик риск летального исхода плода – так что больше не волнуйтесь! Минимизируйте все вероятные раздражители. Только здоровый образ жизни, полноценный отдых, сон и витамины.

Отчитавшись, врач удаляется, оставляя меня одну отдыхать в палате.

В палате есть ещё одна койка, но она сейчас пустует, пока никого не подселили.

Сжимая телефон в руке, пишу сообщение маме и Тоне, сообщая, что я в порядке, угроза миновала.

Про Артёма думать вообще не хочу… Понимаю, что это случилось из-за него. Я чуть не потеряла свою малышку!

Мама отвечает – говорит, чтобы я не волновалась, она только вошла в квартиру, Кирюша спит. Тоню отпустила, будет готовить еду и спросила, что мне вкусненького привезти?

«Из еды – йогурт, булочку, фрукты. Если можно… Здесь кормят хорошо, так что не нужно тащить баулы, ладно?»

Был период отношений у нас с мамой, когда мы несколько недель не разговаривали. Я и на неё тоже обижалась из-за отца. Но потом мы помирились, она очень скучала и чувствовала себя виноватой.

Потом папа умер из-за проблем с печенью, мама к нам поближе переехала. Мы стали очень близки. Она помогает с Кирюшей, когда может.

Когда Кириллу месяц исполнился – отца госпитализировали. Такие тяжёлые моменты, как правило, примеряют враждующие стороны.

Вот и мы помирились. Отец подобрел, принял Артёма и очень хотел увидеть внука, потому что знал – ему осталось недолго. И очень важно было за это время выговориться, наладить контакт, попросить прощение.

Мы простили друг друга. Всё-таки он мой папа… А потом его не стало.

«Настенька, ну я Артёму уже позвонила! Он отец, всё-таки должен знать. Пусть тебе вещи и продукты привезёт. Я всё сейчас быстренько соберу»

Как же не хочу его видеть!

Но мама уже ему сообщила о том, что меня госпитализировали.

Я рассказала маме, что мы с Артёмом поссорились, он ушёл ночевать к сестре. Главные причины конфликта пока не стала раскрывать.

Сейчас не до этого, не хочу вспоминать это снова. Только не сейчас, когда живот только-только перестал болеть и малышка, наконец, зашевелилась.

Я опять задремала, проснулась уже под утро, услышав торопливые шаги в коридоре.

– Молодой человек, а вы к кому?

– Анастасия Озерова, я её муж! Как она? Можно мне пройти в палату? Я ей личные вещи принёс и продукты… Тут вот тёща всё необходимое собрала, – зашелестел пакетами.

Я сразу напряглась, услышав его голос, и натянула одеяло повыше. Перевернулась на правый бок, прижавшись к стене, сделала вид, что сплю.

– Проходите, она в порядке.

– А ребёнок?

– И ребёнок тоже. Супруге вашей нужен покой. Дней пять поддержим, понаблюдаем в стационаре.

Скрипнула дверь, кто-то вошёл. Затылком почувствовала на себе его взгляд… От шеи до ступней побежали вниз холодные мурашки.

Он вошёл и замер за моей спиной на несколько секунд. Просто стоял, просто смотрел. Я шептала про себя – хоть бы оставил эти чёртовы пакеты и ушёл!

Но он не торопился.

Раздался лёгкий стук – пакеты опустились на тумбочку, а он начал приближаться и подошёл к кровати в плотную.

– Маленькая… – тихо, нерешительно начал, – спишь?

Почувствовала, как меня коснулись его пальцы. Они легли на шею, прошлись по коже ласково, а мне не хотелось, чтобы он ко мне прикасался – слишком свежа и глубока рана.

– Знаю, что нет. Я пришёл, проведать тебя…

Голос Артёма так и звучал виновато, как будто он не знал, что говорят в таких случаях.

– Пакеты принёс? На этом всё, можешь идти.

– Насть, – выдохнул он, – я хочу помириться! Очень тебя прошу! Выслушай меня. Я очень волновался… Чуть с ума не сошёл, когда мне твоя мама позвонила.

Тут я внезапно услышала кряхтение и резко обернулась.

Артём пришёл не один.

Он стоял напротив меня как ни в чём не бывало, и… держал на руках Никиту.

⁂

– Артём, ты издеваешься надо мной?? Ты… Да ты… Зачем его сюда принёс??

Я впала в ужас, когда увидела мужа, стоящего напротив больничной кровати с ребёнком от любовницы на руках.

– Пожалуйста, не начинай! Ира уехала, мать не в состоянии справиться с младенцем, так что эта обязанность пока легла на мои плечи. Извини за это небольшое неудобство, придётся немного потерпеть.

Я опять почувствовала, как начинаю закипать. Хотелось треснуть его со всей силы! Бросить в него что-нибудь тяжёлое! Отколотить так, чтобы ходить не смог.

Разве он не понимает, что мне больно видеть его с этим ребёнком?

Зная, что он от другой женщины, и наглядно понимать, что этот подлец предал нашу счастливую семью.

А сейчас, глядя на него, как он заботливо держал на руках Никиту и покачивал его, когда тот начинал поплакивать – особенно неприятно.

Меня это задевает до глубины души – видеть его заботу, беспокойство к чужому малышу.

Как он бережно его держит, прижимая к себе как хрупкую, ценную ношу. Как шушукается с ним, вкладывая во взгляд больше тепла, чем мне и нашим детям.

Это несправедливо, неуважительно с его стороны.

Да он так с Кириллом никогда не возился, как возится сейчас с сыном от шлюшки!

А меня это ранит. Очень задевает. Это ревность, боль, тоска! Это предательство и унижение моего достоинства.