– Что? – Прапор уставился на Гека. – Что ты сказал, Геша?

Нескладный, неуклюжий студент-недоучка не ответил. Его унылое, конопатое, с вислым носом лицо замерло, будто закаменело. Застыл, уставившись в пространство, взгляд. Напарники молча ждали – так бывало и раньше. Гек чуял что-то. Что-то особенное, запредельное, никому другому не ведомое.

– Не все, – медленно повторил Гек полминуты спустя. – Есть еще один. Кто-то незнакомый, недобрый. Там, у гаражей.

– Гаражи были осмотрены сотни раз, – засомневалась Малая. – Откуда там этот недобрый?

– Не знаю. Но он есть.

– Пошли, – решительно скомандовал Иерей. – У гаражей делимся на две пары и прочесываем по новой. Где его искать?

– Не знаю. Где угодно. Везде.

Получасом позже Прапор с Малой «незнакомого и недоброго» обнаружили. Им оказался оборванец лет пятнадцати от роду, неимоверно чумазый, вонючий и тощий.

– Нахер пошли, – приветствовал добровольцев-спасателей оборванец. – Срал я на ваши вопросы.

– Тогда, может, нам лучше пойти в жопу? – с интересом уточнила Малая. – Раз уж ты срал.

– Да хоть в жопу, мне похер.

– Не богохульствуй, отрок божий, – укорил оборванца подоспевший Иерей. – Брань – большой грех.

– Ты поп, что ли?

– Почти. Трешницы хватит?

– Чего? – не понял оборванец. – Какой трешницы, попик?

– Трех тысяч рублей, – за Иерея ответил Прапор. – Если поможешь нам, деньги твои.

– Гонишь?

– Нет. Гадом буду. Зовут тебя как?

На чумазой физиономии образовалась улыбка.

– Лехой. У вас пожрать есть?

Час спустя выяснилось, что Леха беспризорник не простой, а идейный. Так же, как и некий Колян.

– Воля – это когда все идут нахер, – обозначил мировоззрение Леха, – особенно мусора. Ты сам по себе, и все тут.

В теплое время года Леха с Коляном жили как короли – сразу в дюжине гаражных подполов, которые соединили, пробив между ними подземный ход. С холодами переселялись в канализацию.

– Говно вонючее, зато теплое, – объяснил Леха. – И крысы под землей пожирнее будут.

– А живете на что? – в лоб задал вопрос Иерей. – Воруете?

Леха потупился.

– Подворовывали, – признался он. – В га-ражах дохера всего. Канистру с бензином толкнешь, два дня прожить можно. Хозяин часто и не заметит. Или на соседа, мудак, подумает. Про нас-то никто и не знал, мы тихо жили, аккуратно. Колян был…

Леха осекся и умолк.

– Что значит «был»? – встревожилась Малая. – Где сейчас Колян?

Леха насупился, утер чумазой ладонью рот.

– Где-где, – буркнул он и кивнул на Иерея. – Его спроси. Может, в раю. Может, наоборот.

Минувшей весной Коляна заманили в машину и увезли. Обратно он не вернулся.

– Тот самый пидор, что и пацанку, – угрюмо проговорил Леха. – Я в подполе сидел, в щель зырил. Он прямо напротив затормозил, сука. Вытащил ее, связал, запихал в багажник и увез, гондон. Как Коляна.

– Как он выглядит? – быстро спросил Гек. – Внешность описать можешь?

Леха почесал нестриженые соломенные патлы.

– Ботва как у меня, – неуверенно проговорил он. – Только черная. Носяра кривой, видать, в махаловке перебили. Морда ящиком. Не знаю я.

– А машина? – подался вперед Гек. – Машина у него какая?

– Серая. Не волоку я в тачках. Но такую же показать могу. В гараже стоит, вон в том.

– Номера не запомнил? – без особой надежды спросил Гек.

– Знал бы, запомнил. А так… Нахер они мне усрались.

Иерей переглянулся с Прапором.

– Леха, сынок, – предложил тот, – а давай ты с нами пойдешь.

Леха вскинулся.

– Хер тебе, – выпалил он. – Бабло гоните и угребывайте. Или ты гнал про бабло? А еще на гада божился, сука.

– Божатся не на гадов, а на святые образа, – строго сказал Иерей. – Деньги отдадим. Но сначала ты меня выслушаешь. Этого ирода надо найти. Во что бы то ни стало найти. Пока девочка еще, быть может, жива. Колю уже не спасти, а ее можно. Нам жизни не будет, покоя не будет, пока есть надежда, в том перед Господом нашим клянусь. И ты, если не супостат и не Каин какой, нам поможешь. Ты ведь узнаешь его, если увидишь?

С полминуты беспризорник, уставившись в землю, молчал.

– Мусорам не сдадите? – буркнул он наконец.

Иерей с Прапором переглянулись вновь. Вопрос был серьезным. По закону парнишку полагалось доставить в местное РОВД и сдать следователю. По жизни – нет. Как работает неповоротливая бюрократическая машина, в «Лизе Алерт» знали не понаслышке. Преступника полицейские, наверное, разыскать сумеют. Но девочку спасти – нет. На это элементарно не хватит времени.

– Не сдадим, – осенил себя крестом Иерей. – В том даю слово.

– Поедем, сынок, – поднялся на ноги Прапор. – Поживешь пока у одного из нас. У кого хочешь.

– В натуре, что ль?

– В натуре, в натуре, – подтвердила Малая. – Позволения нам спрашивать не у кого, мужей-жен-детей у нас нет.

– Нету? – удивился Леха. – А чего так?

– Да так, – вздохнула Малая. – Работа такая. С семейной жизнью не совместимая.

– Работа? – Леха недоверчиво хмыкнул. – Да кто вы вообще?

Иерей расправил плечи.

– Никто, – пробасил он. – Мы спасаем людей. Не за деньги. За так.

Дамир любовно разложил в жестяные лохани свежую парную человечину. Девчонка была, конечно, несколько худосочна. С другой стороны, постное мясо полезно для здоровья, а к здоровью дорогие гости, которых Дамир ждал к вечеру, относились со всем пиететом.

Дорогих гостей он принимал в одиночку – распустив персонал и закрыв ресторан для прочей публики. Лишние люди в таком деле недопустимы. Дамир лично готовил, лично встречал, лично обслуживал и провожал лично. Он и девчонку зарезал сам, освежевал и аккуратно сложил в полиэтиленовый мешок кости и требуху. Завтра он самолично отвезет мешок в лес и зароет в укромном месте. Глубоко зароет, так, чтобы никто не нашел. А пока… Дамир потер короткопалые, заросшие буйным волосом ручищи. Пока что он приготовит изысканный ужин. Гостям ужин обойдется в копеечку. В дорогую копеечку – хватит на покупку загородного особняка с приусадебным участком, бассейном, гаражом и сауной. Только зачем Дамиру еще один особняк? Он лучше вложит копеечку в дело. Отец Дамира был ресторатором, дед был ресторатором, прадед… Сыновья тоже будут рестораторами – для старшего он уже присмотрел подходящее местечко в Зеленогорске. И для остальных найдет, не поскупится – Аллах свидетель.

Дамир сноровисто разделал корейку, вырезку, окорок и грудинку. Хорошее мясо, нежное. Хватит и на плов, и на жаркое, и на отбивные, и на рулет. С приправами и пряностями, по фамильным, переходящим от отцов к сыновьям рецептам. Правда, отец, дед и прадед угощали посетителей в основном бараниной, но время не стоит на месте. Не его, Дамира, вина, что дорогие гости предпочитают традиционным блюдам экзотические. А где, кроме как у Дамира, отведаешь настоящих деликатесов?

Напевая себе под нос, он приступил к готовке. Стопка фотографий обнаженной девичьей тушки за пару минут до смерти скромно лежала на журнальном столике в углу. В полный рост, лицо в профиль, анфас, плюс фрагменты тушки, включая интимные. Дорогим гостям любопытно, как выглядело то, что они едят. Когда ужин закончится, снимки Дамир сожжет.

Владельца серой «Тойоты», лохматого, чернявого, с перебитым носом и сорок третьим размером обуви, искали две недели. С утра до вечера, пока от усталости не валились с ног. Искали впятером, попарно и поодиночке, на Охте и на Ржевке, у Гостинки и Апрашки, в Старой деревне и на Средней Рогатке, в Щемиловке и на Гражданке, в Гавани и на Петроградской стороне. Везде, где ютились или выходили на промысел бездомные, брошенные, сбежавшие дети.

– Вроде как был такой, – лениво ковыряя спичкой в зубах, сказал рыжий, с побитым оспой лицом оборвыш с Малой Охты. – Светку забрал и увез, урод.

– Не Светку, а Нинку, – поправила рыжего востроносая пигалица в обносках. – Светку азеры грохнули, на Финбане.

– Точно. Попутал я. Нинку он увез, гнида. С концами.

– Видели его, – хором подтвердили белобрысые и курносые братья-погодки с Удельной. – Жопник это. Пацанские жопы любит. Ростику пять кусков предлагал, если очко поставит. И Сане. Саня согласился, больше его не видели.

– Это номер горячей линии «Лизы Алерт», – протянул визитку Иерей. – Здесь же мой телефон. Если еще раз увидите его…

– Держи карман шире, поп, – хмыкнул Леха. – Разбежались они тебе звонить. Во-первых, телефонов у них не водится. Во-вторых, им похер.

С каждым новым днем Леха, поначалу отнесшийся к поиску с энтузиазмом, все больше мрачнел, дерзил и бранился. Он трое суток прожил у Иерея, перекочевал от него к Малой, день спустя от нее к Геку и, наконец, осел у Прапора, который был, по Лехиным словам, тоже шизик, но аккуратный.

Наутро пятнадцатого дня Леха сбежал. Вместе с ним сбежали прапорщицкий мобильник, часы, охотничий нож и полевой бинокль.

– Деньги хотя б не взял, – уныло проговорил Прапор, когда «Лиса-12» собралась у Иерея решать, что делать дальше. – Хотя какие там деньги – пенсия, гроши. И травмат не тронул, хотя мог бы. Часы жалко. Командирские, наградные.

– Ошиблись мы, – подытожила Малая. – Надо было пацана сразу ментам сдать. Может, и был бы толк. А так… – она махнула рукой. – Сколько же несчастных детей этот гад извел?

– За год по меньшей мере восьмерых, – подсчитал Гек. – Плюс Катя. В живых ее уже, конечно, нет. Как и предшественников.

Он умолк, и наступила тишина. Пропавшие и не найденные, согласно Уставу «Лизы Алерт», в отряде считались живыми. К жертвам похищений, однако, уставной принцип был мало применим. В живых маньяки, педофилы и торговцы человеческими органами потерпевших не оставляли.

– Опростоволосились мы, – признал Иерей. – Прости, Господи, рабов своих грешных. Все, сворачиваемся. Дальше искать нет смысла. Да и отдохнуть надо. Я, к примеру, к вечеру едва на ногах стою.

Заказ поступил наутро, едва Штырь, выставив вон шалаву-одноночку, опохмелился и со вкусом заел водку икрой.

«Диб 21 з Котчас чсвнет 300 12 15 м», – значилось в сообщении.

Штырь обрадовался. Заказчик давал без малого двое суток – времени вдоволь. Правда, на этот раз ему понадобился мальчик – жаль, с пацанами больше хлопот. Товар предстояло доставить в Дибуны. На пароль «Который час?» отозваться «Часов нет». Гонорар и крайний срок не изменились.

Штырь отправил подтверждение и принялся собираться. Лучше всего, если удастся добыть и сбагрить товар уже сегодня.

Иерей отложил в сторону Евангелие, поднялся, рассеянным взглядом окинул захламленную, неухоженную холостяцкую квартиру. Трагедия пятилетней давности сломала, искалечила отца Иоанна, амбициозного и перспективного священника белого духовенства. Веру он не потерял, но цель утратил. Смирение, благоденствие и покой стали вдруг не важны, их место заняли другие приоритеты: решимость, возмездие, справедливость. Похоронив жену и дочь, отец Иоанн снял рясу и покинул клир. Спасение христианских душ отошло в прошлое, его место заняло спасение попавших в беду людей.

Сущность, однако, не поменялась – новоиспеченный мирянин Иван Кравцов остался человеком не от мира сего, так же как прежде отец Иоанн. Розыску не вернувшихся, исчезнувших, пропавших он отдавал всего себя, исступленно и истово, как ранее утреням, вечерням и всенощным.

Вскоре выяснилось, что Господь не оставил милостью бывшего своего слугу. Кто, как не Создатель, свел добровольца поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», позывной Иерей, с напарниками. Такими же непрактичными, неустроенными и одержимыми, как и он сам. Людьми породы 24/7/365, особенной. Той, что на связи двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять в году.

Иерей вновь взялся за Евангелие, но продолжить чтение помешал телефонный звонок.

– Вижу его, – сообщил запыхавшийся голос в мобильнике. – Слышь, я его вижу.