– Замдиректора предложила выбор: здесь или в комнате, откуда сегодня на пароме уехала третья соседка. – Несси поворачивается, и я замечаю её неестественно прозрачные и холодные глаза. – Я подумала, что твоей погибшей подруге уже всё равно, а живым тесно втроём.

– Она не была моей подругой… – бормочу я, разглядывая ногти и, почему-то ощущаю иррациональную вину за это.

– Тогда проблем совсем нет? – Она тянется к шкафу, но я резко одергиваю.

– Только её вещи не трогай. Хотя бы пока Иначе… – Я морщусь, вспоминая про Джаспера.

– Тот злой красивый парень? – Она фыркает, доставая пижаму. – Поняла. Мне просто нужна кровать.

Её спокойствие кажется таким необычным. Она будто переезжает в обычное общежитие.

Через пятнадцать минут дверь тихо приоткрывается. Мирс Амалия входит с двумя помощниками в серой униформе.

Она сдержанно кивает нам и раздаёт указания своим сопровождающим.

– Коробки здесь, – говорит она. Мужчины аккуратно складывают платья Деборы, ее обувь и милые сердцу мелочи, которые никогда в жизни ей больше не пригодятся.

– Джаспер просил не выкидывать её вещи, – выпаливаю, прижимаясь к стене.

– Он знает, где меня найти, – мирс Амалия поднимает шкатулку с инициалами «Д.Л.». – Но сначала их проверит магстраж. Может, найдутся ключи к её… – Она замолкает, глядя пустым взглядом в пространство, – …решению.

Несси молча наблюдает, как исчезают следы Деборы.

Когда правая сторона комнаты принимает нежилой вид, Несси, как ни в чем ни бывало разбирает чемодан и наливает в безликую черную кружку чай из моего чайника.

Я отрешенно смотрю на это со своей кровати и понимаю, Даркленд изменился. Ничего не будет как прежде. Вместе с Деборой ушла эпоха, которую создали они с Джаспером.

Наверное, неправильно так думать, но я испытываю облегчение, потому что мне теперь жить станет определенно спокойнее.

Глава 2

Джаспер

Бреду по пляжу, ноги вязнут в мокром песке, как в холодной каше. Волны швыряют под ноги обломки ракушек, но я даже не смотрю вниз – просто тащусь вдоль кромки воды, пока солёный ветер не начинает жечь губы. Рубашка слишком тонкая и не спасает от пронизывающего солёного ветра, но мне всё равно, я упрямо бреду вдоль кромки воды, не обращая внимания на холод.

Грохот прибоя сливается со звоном в ушах. Стараюсь не думать о том, что Деборы больше нет. От этого в груди образуется ледяной комок. Любил ли я ее? Нет. Но мы с ней были на одной волне до определенного времени. Делили постель и демонов. Это достаточно много, чтобы испытывать боль сейчас, когда Деборы не стало.

Темнота сгущается, превращая маяк в чёрный шпиль на фоне звёзд. Иду мимо не останавливаясь. Знаю, Карго там нет. Это слишком близко, а академии, а значит, слишком многолюдно.

Ноги сами сворачивают к докам. Ржавые цепи бьются о бетонные сваи, а в воздухе висит запах гниющей рыбы – здесь всё ещё валяются сети, брошенные рыбаками после последнего шторма. Три года назад, когда только что попал в Даркленд, я нашёл его здесь: воронёнок с перебитым крылом ковылял между обломками лодок, шипя на каждое моё движение. Тогда он клюнул меня за палец до крови. Теперь шрам почти не виден, Карго единственный, кто понимает меня.

Лодочный гараж скрипит, словно старый корабль-призрак. Толкаю дверь плечом – внутри темно, только луна пробивается сквозь дыры в крыше.

– Карго? – шепчу, включая магфон. Свет вспарывает темноту, выхватывая знакомый силуэт.

Карго сидит на железной балке, перья взъерошены. В клюве нечто, чего рассматривать мне совершенно не хочется, но я понимаю. Карго был возле трупа Деборы, и изуродованное лицо его клюва дело.

– Зачем? – выдыхаю, чувствуя, как сжимается горло.

Карго выплевывает свой трофей и опускает голову, словно чувствуя вину. Его глаза блестят в свете экрана – чёрные, бездонные, как дыры в реальности.

– Карго спрятался. Не ругай, – отзывается он, а я протягиваю руку. Ворон клюёт палец, но слабо – словно извиняясь.

– Не прилетай в академию. Пока всё не уляжется, – приказываю я и треплю жесткие перья на его голове. – Обещаешь?

Ворон хрипло каркает, взлетая к дыре в потолке. Смотрю, как его силуэт растворяется в ночи. Я до сих пор не понимаю, зачем он это сделал. Не удержался? Вороны – хищники и не гнушаются падалью? Версия рабочая, но мне она не нравится, возможно потому, что я слишком очеловечиваю Карго, и мне кажется, что он так бы не поступил. Ищу подвох там, где его нет.

Возвращаюсь вдоль воды, пока холод не сковал тело окончательно. В кармане звонит магфон: наверное, Киран или Лиам беспокоятся о моем душевном состоянии. Или это мирс Амалия требует явиться на допрос. Неважно. Не хочу никого видеть и ни с кем разговаривать. Мне и так слишком хреново. Ведь я знаю, что виноват в случившейся трагедии.

Дана

Меня до сих пор потряхивает от того, как быстро комната освобождается от вещей Деборы, которая была тут хозяйкой целых три года. Стеллажи, на которых раньше валялись духи Деборы с ядовито-сладким ароматом груши, теперь пусты. Даже следы от её лака для ногтей остались на тумбочке – чёрные брызги, которые не отскоблить. Мирс Амалия вынесла всё крупное: платья с вышитыми змеями, коллекцию запрещённых артефактов, даже её неумело нарисованные картины. Осталась только коробка с ерундой: сломанная заколка в виде паука, кружка с надписью «Самый милый некромант», три бульварных романа с обтрепанными углами. Никогда быне подумала, что Дебору может заинтересовать что-то подобное. Смутно представляю ее с книгой “Мой нежный демон”. Но у всех  нас свои тайны, пристрастия и пороки.

Несси молчит. Не плачет, не ноет, не задаёт глупых вопросов. Просто методично заполняет шкаф, будто именно в этом сейчас заключается ее предназначение. Её вещи – как у всех здесь: чёрные брючные костюмы, серые пиджаки, бесформенные свитера. Ни логотипов, ни кричащих принтов. Вещи явно не бредовые, многие без бирок, уже ношенные, но все в идеальном состоянии, что выдает умение хорошо одеваться при ограниченном бюджете. А еще, Несси, явно, аккуратистка. Пижама сложена в квадрат как армейская постель. Даже носки свёрнуты в аккуратные шарики.

Внизу шкафа выстраивается армия обуви. Новые лодочки на шпильках – блестящие, словно никогда не касались асфальта. Рядом ботинки на плоской подошве, натёртые до матового блеска. И кеды… Кеды заставляют меня замереть. Потертые, но дорогие. У меня, была такая пару лет назад. Несложно догадаться, какой стиль предпочитала моя соседка в обычной жизни.

Несси достаёт из чемодана книгу в потёртом переплёте, и я краем глаза пытаюсь разглядеть название. Но обложка черная, а тисненые буквы почти не видны с этого ракурса. Непонятно даже это художественная книга или что-то другое. Несси ловит мой взгляд и резко отворачивается, прижимая книгу к груди.

– Спокойной ночи, – бросает она, выключая свет. Голос ровный, без намёка на эмоции.

– Ага… – отвечаю я, зарываясь в подушку, и начинаю засыпать. Хотя думала, что после кошмарного утра и воспоминаний об изуродованном теле Деборы, я не смогу даже закрыть глаза.

Но впервые за год я не вжимаюсь в стену, боясь, что соседка подмешает яд в чай. Несси дышит тихо, как робот в спящем режиме. Её вещи не лезут на мою половину, запах её геля для душа нейтральный – морская соль. Может, она, и правда, просто хочет выжить. Как и я. Тогда нам будет весьма комфортно вместе.

Но это сейчас неважно. Важно, что сегодня я сплю, не прижимая под одеялом нож. И это уже прогресс.

Ночь густая, темная и тихая. Просыпаюсь рывком, как будто кто-то дёрнул за невидимую нитку, привязанную к рёбрам. Глаза слипаются от сна, но полоска жёлтого света под дверью ванной не дает покоя. Я какое-то время тупо таращусь на нее, не в силах заставить себя встать. Становится интересно, что там происходит. После неожиданной смерти Деборы я становлюсь слишком подозрительной. Непонятно, что задумала эта странная новенькая. Вдруг только с виду она такая, уравновешенная и спокойная, а сама сейчас лежит ванной и лезвием в руках. Кто этих безэмоциональных знает? Они скрывают эмоции, а в душе бушует настоящая буря. В Даркленд не попадают люди с простой судьбой. У каждого учащегося здесь своя трагедия. И все справляются по-разному. Дебора вот не смогла, а по ней и не скажешь. С виду, эта стерва любила жизнь.

Не могу сказать, что меня всерьез волнует Несси и ее судьба, просто я не хочу проблем и смертей рядом с собой, поэтому все же решаю проверить, все ли хорошо у моей новой знакомой. Кровать скрипит, когда сползаю на холодный пол. Пальцы ног впиваются в шершавый ковёр, пока крадусь к двери. Кровь лихорадочно стучит в висках. Прижимаюсь к стене, затаив дыхание. Дверь в ванную приоткрыта. Вижу отражение в зеркале: Несси в пижамных шортиках цвета асфальта и чёрной майке, которая съехала на одно плечо. В руках – тупые кухонные ножницы, какие выдают в столовой. Она безжалостно кромсает ими свою длинную, русую косу. Волосы падают в раковину как пшеничные колосья. Уже полголовы в неровных прядях, будто её стригла пьяная сорока.

– Что ты делаешь? – голос звучит хрипло, будто не мой.

Она замирает, ловя мой взгляд в зеркале. Глаза – ледяные озёра, в которых тонет любая эмоция.

– Новое место. Новые правила игры. – Несси пожимает плечами. Голос ровный, будто зачитывает какую-то инструкцию.

За спиной девушки на кафеле танцуют тени от единственной лампочки. Замечаю, как дрожит её рука, когда подносит ножницы к следующей пряди. Волосы упрямо выскальзывают, но Несси упрямо ловит их снова, и на пол падает очередная длинная прядь.

– Может, тебе помочь? – спрашиваю я. Вряд ли у меня получится ровно, но всяко лучше, чем выходит у самой Несси.

– Нет! – резко бросает она, и ножницы звенят о раковину. Потом вдруг смягчается, поворачивая ко мне профиль и поясняет. – Некоторые вещи мы должны сделать сами.

Отступаю, натыкаясь на косяк. На раковине замечаю пластиковую миску с кисточкой и тюбик черной краски. Так вот каков её план: не просто отрезать косу, а перекраситься в цвет Даркленда. Только зачем? Под новой прической все равно останется старая личность. Впрочем, пусть лучше так. Теперь Несси, мне кажется, чуть более живой, уязвимой, а, значит, нормальной.

Возвращаюсь в постель, прислушиваясь к звуку ножниц. Щёлкает, щёлкает – будто отгрызает прошлое кусок за куском. Засыпаю под этот стук, думая, что, может, ей виднее. В конце концов, мы все здесь что-то отрезаем. Иногда волосы. Иногда память.

Солнце бьёт в глаза, когда я их открываю, и первое, что вижу – силуэт на подоконнике. Значит, мне вчерашний кошмарный день не приснился. Деборы больше нет, и у меня новая соседка.

Несси сидит, поджав ноги, как черная кошка, сливаясь с тенью от шторы. Её новые волосы короткие, неровные, будто их грызли, а не стригли. Чёрная краска легла неравномерно – на висках синеватый отлив, как у крыльев Карго.

– Доброе утро? – осторожно спрашиваю я, не понимая, как себя с ней вести. От вида новой соседки мурашки бегут по спине: вчерашняя тихоня теперь похожа на персонажа из хоррора про школу-интернат. Очень соответствует этому месту.

Несси поворачивается, и я впервые замечаю её глаза – неестественно синие, как озёра в ледниковый период. Кофе в её руках пахнет дешёвым растворимым порошком, хотя я точно помню, что Дебора прятала пачку элитного эспрессо в нижнем ящике, просто новенькая про это не знает.

– Привет, – бросает Несси, поставив чашку на подоконник. Её блузка с воротником-стойкой отглажена так безупречно, будто её только что вынули из упаковки. – Ты ведь покажешь мне, что тут и как? – Она тянет слова, будто сама не до конца верит, что Даркленд реален.

– А ты какой курс? – интересуюсь я, перебирая одежду в шкафу и определяюсь, что сегодня, надеть. Серый пиджак или серый пиджак. Правила Даркленда обязывают выглядеть строго и монохромно, даже если внутри всё кипит.

Несси пожимает плечами, и её ноготь со сколотым лаком царапает подоконник. Создается впечатление, что курс, на котором ей предстоит учиться, последнее, что волнует девушку.