Прислоняюсь к холодной стене, стараясь не смотреть на портрет основателя Даркленда над скамьёй. Его масляные глаза следят за мной, куда бы я ни двинулась. Время течет слишком медленно. Из-под двери выползает полоска света, а с ней – обрывки фраз:

– …не время для сантиментов…

– …ты слишком много врешь…

– …ваш ученик должен…

Мне хочется сбежать. Это первая инстинктивная реакция, мне страшно и время тянется слишком медленно. Надеюсь, я не проторчу в кабинете слишком долго.

Джаспер

Кабинет директора словно сжимается с каждой минутой. Пот стекает за воротник рубашки. Я ёрзаю на кожаном кресле, которое скрипит при малейшем движении – специально, наверное, подобрали, чтобы оказавшиеся здесь студенты чувствовали себя как на иголках. На столе передо мной пыльный глобус с треснувшим Южным материком, стопка бумаг, папка «Конфиденциально» и серебряная пепельница, полная окурков. Директор молча курит у окна, нарушая все, им же созданные правила. Его профиль напоминает ястреба, высматривающего добычу. Но главная беда – Лестрат.

Он сидит напротив, положив ладони на стол так, что видны бледные шрамы вдоль запястий. Его плащ пахнет могильной сыростью, смешанной с полынью. Каждый раз, когда он наклоняется вперёд, мои ладони впиваются в подлокотники сильнее. Я здесь уже больше часа, и от гнетущей, тяжелой атмосферы начинает болеть голова.

– Повторите ещё раз, где вы были в ночь смерти Деборы. – Голос Лестрата холодный и безразличный. Кажется, магстражу самому надоел этот разговор.

Я закатываю глаза, чувствуя, как дергается нерв под левой бровью. В сотый раз прокручиваю в голове детали той ночи, но вслух произношу только:

– У себя. С девушкой. Не с Деборой.

Лестрат щёлкает авторучкой, выводя что-то в потрепанном блокноте. Отсюда мне не видно, но, кажется, каракули.

– Интересно… – Тень улыбки скользит по его тонким губам. – И как зовут ваше алиби?

– Я уже говорил. – Сжимаю зубы, мечтая, вырваться отсюда.

Лестрат вздыхает, откидываясь на спинку стула. Молчит, какое-то время, словно обдумывая, какой из десятка вопросов повторить в сотый раз, в надежде, что я проколюсь. Только вот проблема в том, что не вру. Просто не договариваю часть правды, которую никому не следует знать.

– А птица? Все говорят у вас есть ручной ворон. Он мог изуродовать лицо девушки?

– Не представляю, зачем ему это, – слишком быстро отвечаю я, чувствуя, как по спине стекает холодная струйка пота.

– Ваш питомец, говорят, он проявлял нездоровый интерес к пальцам, глазам, ушам… его здесь боялись.

– Послушайте, он всего лишь птица, а не серийный убийца!

– Подконтрольная вам птица, – гнет свою линию Лестрат. – Если бы вы приказали…

– Но я не приказывал! – Мой кулак бьёт по столу, заставляя подпрыгнуть стакан с водой. Директор оборачивается, но молчит. – Карго – птица! Умная, говорящая, но птица! Он таскал блестящие пуговицы, пугал первокурсников, любил эпатировать, но он никому и никогда не причинял вреда.

– Все случается впервые, – тихо произносит Летрат, и от его голоса бегут по спине мурашки, а сильная аура некроманта давит. У меня самого такая же магия, но я и вполовину не так силен. – Где сейчас Карго? Если он кинулся на девушку, когда она стояла у края маяка, она могла не удержать равновесие и упасть… нелепая случайность, вы не хотели… просто так получилось.

Комната плывёт. Я хватаюсь за край стола, чтобы найти точку опоры.

– Вы считаете, я приказал ему? – Смех вырывается хриплым, как лай больной собаки. – Да я сам не знаю, куда он пропал! Два дня не видел!

Лестрат складывает руки домиком, пристально изучая моё лицо. Его зрачки расширены, словно он пытается прочитать мои мысли, но я знаю, он некромант, не менталист. Магстражи просто могут чувствовать фальшь.

– Еще раз говорю, я не видел Карго. Представления не имею, где он!

– Что может свидетельствовать о том, что Карго виноват, – говорит Лестрат и мне хочется вмазать ему. Он более худощавый и низкий, возможно, у меня даже получится. Но этим проблему не решишь, и я упрямо доказываю свою позицию.

– Он пропал еще до смерти Деборы, я не придал этому значения. Это же не собака. Карго прилетал, когда хочет и улетал когда хочет. И он птица. Не человек, он не стал бы скрываться просто потому, что не чувствовал бы никакой вины.

– Я не знаю, насколько виноваты вы, но ваш ворон точно приложил к этой смерти… – Лестрат задумчиво крутит в руках ручку и подбирает слова. – Клюв… Мне осталось понять только, какую роль в этом сыграли вы. Поругались с одной девушкой, так как она застала вас с другой. Ворон воспринял вашу агрессию, как команду к действию. Напал на Дебору, она упала с маяка. Ведь все было именно так?

– Еще раз говорю. Я не видел той ночью Дебору! У меня в гостях была совсем другая девушка! Спросите ее.

– Мы спросим всех. Но вы врёте. – Он бросает блокнот на стол. Страницы раскрываются. Внутри, действительно, не записи, а зарисовки. Абстрактные каракули, ворон, маяк. – Все вы здесь врёте. Но я найду истину.

И он прав, мы все врем. Только вот я не признаюсь в этом ни за что в жизни. Надеюсь, Дана меня не подведет. Это и в ее интересах тоже. Она совершенно не тот человек, которому я могу доверять. Однажды она меня подставила и упекла в Даркленд, даже не пожелав разобраться в том, что видела. А сейчас в ее силах окончательно сломать мою жизнь.

Дана

Дверь открывается и грохотом ударяется в стену. От неожиданности подпрыгиваю. Сердце колотится, а в висках шумит, пальцы впиваются в ручку сумки. Джаспер вылетает из кабинета ректора, как ошпаренный и проносится мимо, лишь шепнув мне.

– Помни, что обещала…

Я не удостаиваю его даже ответом. Осторожно заглядываю в распахнутую дверь. Секретарша щёлкает клавишами, не поднимая головы. Её чёрная коса лежит на плече, словно мёртвая змея. В углу тикают часы с треснувшим стеклом – звук отдаётся в висках, будто отсчитывает последние минуты перед казнью.

– Входите, – наконец бросает она, указывая на дверь.

Кабинет директора огромный, но душный. Гобелены изображают битвы древних некромантов – скелеты, пламя, кричащие рты. Воздух пропитан запахом табака и кофе. За столом из чёрного дерева сидит Лестрат. Его длинные пальцы перебирают простые четки.

– Садитесь, – говорит он, даже не взглянув в мою сторону. Его взгляд обращен в раскрытую на столе папку. Мое личное дело.

Падаю на стул, который скрипит подо мной. Рядом с папкой на столе стоит чашка латте с пенкой в форме сердечка. Запах карамели смешивается с запахом дорогих сигар. Лестрат берёт два стика сахара, вскрывает их ногтем и высыпает содержимое в напиток. Нда… вот это совершенно неожиданно. Холодный, суровый и внушающий ужас некромант пьет девчачий слишком сладкий кофе.

Эта маленькая деталь заставляет почувствовать себя немного комфортнее, но все же не настолько, чтобы расслабиться.

– Почему вы дрожите? – наконец спрашивает он, подняв глаза. Его зрачки – чёрные бездны. – От вас веет страхом. Есть что скрывать?

Складываю ладони на колени под столом, чтобы скрыть дрожь, но невольно впиваюсь в ткань юбки.

– Не люблю некромантов, – вру я, отводя взгляд к окну. За свинцовым стеклом мелькает тень птицы – слишком мелкой для ворона.

Лестрат усмехается, отодвигая чашку.

– Все вы здесь врёте. Даже в мелочах. – с легким раздражением говорит он. – Все это несколько осложняет работу. Ты не боишься некромантов. Ты боишься меня. Опасаешься, узнаю о тебе то, что ты тщательно скрываешь?

– Грязные секреты? – фыркаю, указывая подбородком на стопку бумаг. – Там всё есть. Даже меню нашей столовой. Вы и так все знаете.

– Знаю, – не спорит он. – И ты удивительное исключение для Даркленда. – Никого не убила, не покалечила, просто увела отчима у матери, и она упекла тебе сюда. Спорное решение, впрочем, какое есть.

– Мама и Давид не были женаты, – непонятно зачем сообщаю я. Будто эти сведения имеют хоть какое-то значение. Чувствую, как накатывают привычные угрызения совести. – И он на двенадцать лет младше мамы…

– Ну, конечно, это в корне меняет дело, – усмехается Лестрат, а я понимаю, что он издевается надо мной, и злюсь.

– Вы меня вызвали, чтобы мой моральный облик обсудить? – шиплю я.

– Упаси боги. Нет, конечно. Ты здесь за другим. Когда ты в последний раз видела Дебору?

Я провожу языком по пересохшим губам. В горле застревает комок, но ответ вырывается механически:

– Не помню. Честно. Мы не близки.

Лестрат, наконец, поднимает глаза. Зрачки такие черные, будто поглощают солнечный свет.

– Вы жили в одной комнате, – замечает магстраж.

– И что? – Мои ногти впиваются в колени под столом. Где-то вдали гудит вентилятор, напоминая жужжание гигантской мухи.

– Как минимум, вы ночевали вместе. – Он переворачивает страницу, и я слышу шелест страниц. Мое дело такое интересное? Кажется, Лестрат изучил его наизусть. – Ты должна была видеть её ночью или с утра. Когда она ушла из комнаты?

Пожимаю плечами, правда, жест выходит фальшивым, как дешёвая театральная игра.

– Она не всегда ночевала в комнате… и я тоже. Я не следила за ней.

– А она за тобой? – внезапно спрашивает Лестрат, и я на секунду теряюсь.

– Не имею ни малейшего представления. – Голос дрожит, выдавая волнение, с которым у меня не получается справиться.

Лестрат откидывается на спинку кресла, соединяя пальцы в замок. Перстень с печатью блестит на среднем пальце. Пытаюсь разглядеть фамильный герб на нем и не могу.

– И всё же. Ночью перед смертью Дебора ночевала в комнате?

Выдыхаю, понимая, на какую скользкую дорожку становлюсь и признаюсь:

– В ту ночь в комнате не ночевала я. Где была Дебора, представления не имею. С утра сразу же пошла на ленты. В комнату заглядывала часов в одиннадцать. Деборы там не было.

– И тебя не насторожило, что её не было ни на лекциях, ни в комнате? – Он наклоняется вперёд, тень от его носа ложится на стол как клинок.

– Нет. – Слово вырывается резко, слишком громко. Поправляюсь, добавляя тише: – Говорю же, мы не дружили. К тому же учились не вместе. У нас не было общих лент, интересов и желания общаться.

– Хорошо… – тянет он. – Но, если ты не ночевала там, где была? – Карандаш в его руке постукивает по столу, ритм совпадает с тиканьем часов.

– У Джаспера… – выдавливаю я, ненавидя себя за эту паузу.

Брови Лестрата ползут вверх. Карандаш замирает.

– Очень интересно. – У тебя ведь есть Давид. Он даже сюда пробирался, не так ли? – Моё лицо выдаёт шок, и он усмехается. – Не нужно бледнеть. Это ни для кого не секрет. Джаспер встречался с Деборой… вы с ним ненавидите друг друга. Именно из-за тебя, Джаспер попал в Дакрленд. Нет, попал он из-за себя. Потому что чуть не забил до смерти однокурсника, но заявила об этом именно ты. И вдруг… – он щёлкает пальцами, – … ночь убийства ты проводишь у него. Ты врёшь, Дана. – Карандаш ломается с тихим хрустом. – Может быть, ты сбежала в город к Давиду?

Я впиваюсь взглядом в трещину на столе – длинную, как шрам.

– Я ночевала у Джаспера, – повторяю, заставляя голос звучать твёрдо.

Он отшвыривает обломки карандаша в сторону. Звук заставляет вздрогнуть.

– Тебе не кажется это… странным? – Он растягивает слово, будто пробуя его на вкус. – Еще вчера вы ненавидели друг друга. Ты настолько любила парня собственной матери, что оказалась здесь. Джаспер был несвободен, и вдруг такой поворот?

– Мы здесь не для обсуждения моего морального облика, сами же говорили! – перебиваю я, резко вскидывая подбородок.

В комнате повисает густая тишина. Лестрат изучает меня немигающим взглядом, под которым становится неуютно.

Наконец, он отводит взгляд, закрывая папку с громким хлопком, который звучит, как точка в сегодняшнем разговоре.

– Пока достаточно. – Его голос внезапно становится усталым, будто эта игра ему наскучила. – Но это еще не конец нашего разговора. Я знаю, что ты врешь, Дана, и хочу понять почему.

– Я говорю правду.