Леонид Крутаков: Нефть и мир. «Семь сестер» – дом, который построил Джон

От автора

Идея этой книги зародилась 11 сентября 2001 года, в момент взрыва башен ВТЦ. Двадцать лет я собирал информацию. Сначала в газетных вырезках, потом в компьютерных папках и файлах. С какого-то момента стало казаться, что про нефть я знаю все. Когда сел писать, понял, что не знаю ничего. Каждая глава открывала новые смыслы, и после каждой главы я боялся не найти должной глубины в следующей. Книга вела за собой, вслед за старательно разбросанными кем-то «хлебными крошками».

Как это работает, я не знаю. Иногда я просто упирался в стену. Книга буквально не пускала меня дальше. Я днями бесцельно, как казалось, высиживал за компьютером. Потом вдруг открывалась дверь, и я понимал, что надо переписать третий абзац сверху на шестой странице третьей главы.

Заносчиво, конечно, но в какой-то момент мне стало казаться, что меня ведут. Если бы не семья и друзья рядом, то так и решил бы. Мистика однозначно. А с другой стороны, если Бог и является нам, то в виде любви. В виде друзей, родных и близких.

Поэтому первое «спасибо» семье. Всем, что случилось в моей жизни за последние годы, я обязан любимой жене Полине. Никто в меня так не верил, как она. Она подарила мне замечательного сына Гавриила, восхитительную дочку Стефанию, покой в душе и уют в доме. Без них эта работа была бы невозможна.

Книги не могло быть и без Азера Мурсалиева. Он научил меня мыслить графически, как будто рисуя схему на листе бумаги. Низкий поклон Алексею Макушкину, восхищаюсь его уровнем осмысления действительности. Он научил меня видеть проблему объемно, позиционировать ее вглубь.

Роль Алексея Кузьмина определить трудно. Он тот, кто вселил в меня уверенность, буквально вынудил сесть за книгу. Его научный авторитет стал моей опорой, а его замечания и критика по ходу работы – частью тех самых «хлебных крошек». Ему принадлежит идея описания становления модели не через пространство (наличный оборот, торги), а в горизонте времени (кредит, потенциалы будущего).

Николай Капранов – просто друг. Человек, который все это время как мог повышал мою самооценку, мотивировал и помогал лавировать в бюрократических лабиринтах.

Не могу не поблагодарить Сергея Зимова, который между второй и третьей рюмкой задумчиво произнес: законы термодинамики мы изменить не в силах. Так родился основной посыл книги. Никак без Мирона Боргулева. Он познакомил меня с Зимовым, он потащил меня к Ринальдо Малямову, который на практике показал, как использование естественных сил природы позволяет снизить потребление минеральной энергии до минимума.

И, конечно же, спасибо всему коллективу издательства «РИПОЛ Классик» за доверие и поддержку.

Всех, кто был рядом, не перечислить. Каждый, кто за это время встретился мне на пути, внес свой вклад в книгу. Не всегда положительный. Но кто я такой, чтобы судить Промысел? Спасибо всем, кто был рядом и кто был против! Без вас книга не состоялась бы точно.

Сайт автора

@nekrutakov

Пролог

Мы разрушаем красоту сельской местности, потому что не присвоенное великолепие природы не имеет экономической ценности. Мы способны отключить Солнце и звезды, потому что они не приносят нам дивидендов.

Джон Мейнард Кейнс

Эта книга не столько про нефть, сколько про мир, в котором мы живем. Мир, который сложился и существует только благодаря нефти. Мир, который существовать без нефти не может.

Мы (люди, выросшие в этом мире) даже не задумываемся, насколько наше положение, наше благосостояние, наш образ жизни (да и сама жизнь) зависят от нефти. На обывательском уровне (потребление) мы это осознаем фрагментарно.

…Утром, когда садимся в автомобиль, нажимаем кнопку стартера, а через час-полтора открываем дверь своего рабочего кабинета.

…Во время отпуска, когда откидываем спинку авиакресла в заснеженной Москве, а через пять-шесть часов бредем по берегу Красного моря в Шарм-эль-Шейхе или Персидского залива где-нибудь в Абу-Даби.

…С наступлением холодов, когда в наших домах оживают батареи и электронагревательные приборы.

О чем не догадывается и не задумывается обыватель, так это о том, что вся его жизнь зависит от нефти. Пластмассы и упаковочные материалы; информационные носители, силовые кабели и кабели связи; космические спутники и интернет; средства гигиены и косметика; антибиотики, антисептики, обезболивающие и успокоительные лекарства; жевательная резинка, детские соски, пустышки и подгузники…

Выпивая таблетку аспирина, мы не вспоминаем про нефть, хотя ацетилсалициловая кислота производится из фенола. Завтракая, обедая и ужиная, мы не думаем о нефти. Между тем массовый голод, вызванные им смерти и эпидемии исчезли из нашей жизни благодаря нитратам и пестицидам.

Перечислять производимые из нефти (благодаря нефти) продукты и товары можно бесконечно, но книга не об этом. Она не про историю великих взлетов и падений, открытий и преступлений, которыми изобилует нефтяная эпоха (они будут в книге, без них никак). Книга про мир, сотворенный нефтью.

Мир не в материальном его понимании (моря, океаны, материки, города, дороги, трубопроводы, аэродромы, аспирин и жвачка). Мир не как состояние покоя в международных отношениях (англ. peace), а как образ жизни. Как модель взаимодействия различных политических культур (ценностные системы, общественные уклады, верования, убеждения, социальные паттерны) и созданных ими государственных систем (проектное оформление культурных матриц, институализированный образ жизни общества).

Эта книга про Великую утопию интернационализации человечества на основе универсальной (общечеловеческой, общепризнанной) системы координат. Про утопию, которую пытались реализовать на основе единого стандарта, игнорирующего культурные различия и особенности. Утопию, основанную на бизнес-стандарте (корпоративный контракт, коммерчески обсчитанные обязательства).

Карл Поланьи в своей книге «Великая трансформация»^[1] обосновал утопичность социальной унификации (культурная вазэктомия) человечества, опираясь на систему золотого стандарта и либеральную теорию саморегулирующегося рынка. «Нефть и мир» не в противовес «Великой трансформации», а в продолжение. В качестве критерия оценки вместо золотого стандарта книга использует нефтяной стандарт (энергия, углеводороды).

Законы термодинамики, в отличие от экономических законов, которые обусловлены социально (мотивации, целеполагание, поведенческие нормы, спрос, предложение…), тоталитарны. Термодинамика не подчиняется условиям жизни социума, не вытекает из них. Она их диктует (определяет).

В логике термодинамики социум представляется отдельной (неравновесной, открытой) макросистемой, которая составной частью входит в природную, более крупную макросистему, стремящуюся к равновесию (относительно замкнутую). Форма организации социума (проектное оформление, государственный аппарат) в логике термодинамики не что иное, как способ противостояния нарастанию уровня энтропии (хаос) в общей (природной) системе. Борьба части с целым, способ сохранения своей самости (субъектность, особенность, образ жизни).

Энтропия – это взаимоуравновешенный обмен энергией внутри макросистемы, материальные частицы которой движутся свободно (хаотично, случайно). Пик (предел) развития такой системы характеризуется как термодинамическое равновесие (баланс, покой). В случае с биологической макросистемой (живой организм) максимальный уровень энтропии (баланс) означает отсутствие разницы между внутренней температурой системы и температурой окружающей среды – то есть смерть.

Социум – биологическая макросистема (живой организм). Здесь заключен парадокс, «разрушающий человеческую и природную субстанцию общества». Поланьи определил его движущей силой либеральную идею саморегулирующегося (равновесие, баланс) рынка. Рынка, исключающего из регуляторного процесса ценностные установки человека (мораль, политика, идеалы), действующего вопреки им.

Парадокс заключается в том, что драйверами развития (упорядоченное движение) общества являются не физические законы материи или природные инстинкты человека (жажда прибыли, алчность), а именно его ценностные установки (цели, стремления, мечты, мотивации). Биологическая (открытая) макросистема существует (жива) до тех пор, пока она упорядочена (мотивирована внутренне) – противостоит природной среде, борется с энтропией.

Согласившись с Поланьи в главном (равновесие – смерть), необходимо признать вслед за ним, что «нет ничего более нелепого, чем попытка свести всю цивилизацию, все ее материальное и духовное содержание к определенному числу институтов, избрать один из них в качестве самого важного, а затем доказать неизбежность саморазрушения данной цивилизации из-за каких-то частных, технических особенностей ее экономического устройства. Цивилизации, как и сама жизнь, возникают в результате взаимодействия множества независимых факторов, которые, как правило, невозможно свести к ясно очерченным институтам»^[2].

Несмотря на вынесенный самому себе приговор («попытка исследовать институциональный механизм крушения цивилизации может показаться совершенно безнадежным предприятием»^[3]), Поланьи тем не менее эту попытку предпринял. И попытку, надо сказать, блестящую. «Нефть и мир» – это попытка сделать еще один (следующий) шаг в этом направлении.

Не умаляя заслуг и достоинств труда Поланьи, необходимо тем не менее отметить, что оценка современной цивилизации с точки зрения нефтяного стандарта (энергетический эквивалент развития, дефлятор, потенциал роста) предоставляет исследователю больше возможностей для рационализации ее истоков, принципов и механизмов формирования.

Нефть позволяет выстроить в одну линейку (привести к общему знаменателю) череду кризисов, периодически сотрясающих наш мир (войны и революции), включая текущий кризис. Позволяет определить, в какой точке мы сегодня находимся, и прочертить траекторию дальнейшего движения (заглянуть в будущее).

Энергия напрямую связывает социальный мир (идеалы) и мир физических тел (материя). Устанавливает между «человеческой и природной субстанцией общества» статистическую взаимосвязь (лат. correlatio). Постулат о глубинной связи между физическими и философскими законами с точки зрения точной науки (физика, не лирика) первым сформулировал Нильс Бор в своем «принципе дополнительности»^[4].

Термин «дополнительности» в значении «взаимоисключаемость» ранее ввел в оборот американский психолог, философ, мистик и спиритолог Уильям Джеймс. Но Бор поместил его в научную картину мира. «Принцип» Бора напрямую перекликается с «Критикой чистого разума» Иммануила Канта^[5], но зерно идеи (субъектность важнее объективности) Бор подчерпнул в работах своего соотечественника, религиозного философа Сёрена Кьеркегора.

Обосновав допустимость взаимоисключающих подходов к единой сущности, Бор снял с точных наук оковы ортодоксии (однозначность), освободил место для эвристики. Без концепции «дополнительности» сегодня невозможно представить не только квантовую физику и механику, но и физику вообще, а также современную биологию, психологию и культурологию. А информатика полностью обязана своим появлением этой концепции.