Учебный корпус встретил тишиной. Темные гулкие коридоры вызывали озноб по коже. И свет побоялась включить, чтобы не привлечь внимания кого–то из преподавателей, чьи квартиры как раз располагались в здании напротив.

Весения ранее уже пыталась проникнуть в кабинет ректора, но в светлое время дня там бесконечно околачивались люди и нелюди, потому сегодня, под впечатлением от произошедшего у кабинета Зиггорта, она решилась на отчаянный поступок. Легально посмотреть отснятый на маскараде материал ей отказали ввиду того, что кто–то был пойман при более отягчающих обстоятельствах, поэтому ничего не оставалось, как проникнуть в ректорат тайно.

– … семь, восемь, девять. Теперь поворот и третья дверь справа, – Веся вслепую нашарила ручку, нажала на нее, но та ожидаемо не поддалась. – Опенетто до!

Хм… Никак не думала Весения, что ректор защищает свою вотчину простым заклинанием, с детства известным каждому магу, однако так оно и было: дверь противно заскрипела. На кончике пальца родился слабый светлячок – на тот случай, чтобы пересечь секретарскую и не споткнуться о какой–нибудь предмет мебели.

Все равно больно стукнулась об угол стола бедром и, зашипев, налетела на стул. Опрокинув его и едва удержавшись на ногах, Веся чудом не врезалась головой в желанный сейф. Он в свете огонька дорого отсвечивал металлическими накладками и массивным колесом, которое следовало крутить в одной известной ректору комбинации.

Сенька надеялась на удачу. Ну или в крайнем случае на заклинание размягчения твердой материи, когда даже такой массивный металлический бок сделался бы по консистенции похожим на желе – суй руку и вытаскивай что хочешь. За подобное заклинание на черном рынке магов пришлось отвалить целых две стипендии. Но что такое деньги по сравнению с утратой выбора любить того, кого хочешь сама, а не навязанного магией нахала?

Применять заклинания «софтуре» не пришлось. Сейф оказался открытым.

– Ничего себе! – Сенька сначала удивилась и лишь потом поняла, что настолько чудесных исполнений желаний не бывает. Наверняка кто–то еще пробрался сюда и теперь стоял в темном углу и наблюдал за ней. А вдруг сам ректор устроил мышеловку, ведь чего только она ни сулила, лишь бы раздобыть запечатлевающий кристалл? – К–к–кто здесь?

Кончики пальцев похолодели, и без того слабый огонек погас.

– Ну что, рыж–ж–жая, в преступницы подалась? – дыхнула ей в шею темнота.

Веся остервенело щелкала пальцами, но огонек, что всегда живо отзывался, вдруг отказался разгореться.

– Что тебе от меня нужно? – дернулась Весения, но ее прижали спиной к твердому телу и обхватили крест накрест руками. Губы сдули с шеи завитки волос и осторожно прикоснулись к чувствительному месту за ухом. Ноги у Сеньки сделались желеобразными, будто незнакомец только что применил к ним ее неиспользованное запретное заклинание «софтуре».

Весения со стоном втянула через зубы воздух, но тут же поймала себя на том, что не может сдержаться – выгнулась навстречу мягким губам. Тогда она, злясь, что слишком эмоционально реагирует на прикосновения, прочла успокаивающую считалку.

«Раз, два, три. Все невзгоды позади». Однако стоящие позади «невзгоды» никуда не делись, а еще больше активизировались.

– Дурочка, я защищаю тебя. Вокруг слишком много желающих, – рука наглеца переместилась, сдвинув плечико платья вниз. Губы проложили чувственную цепочку по обнажившейся коже.

– От кого? – Весения зашипела. Ее тело откликалось на невесомые поцелуи жарким желанием. Сенька чувствовала, что задает не те вопросы, а собраться с мыслями никак не получалось.

– От самой себя. Да и хотя бы от того же Зиггги, – ей в руку лег теплый кристалл.

– А ты кто такой, чтобы меня защищать? Может, я сама хочу с Зигги…

Темнота ответила молчанием.

На пальце послушно вырос огонек. Оглядевшись, Весения отметила, что ничто в кабинете ректора не выдавало присутствия второго лица: сейф закрыт надежно, а стулья на месте.

Вернув назад вырез нарядного платья, Сенька передернула плечами и двинулась к выходу. Дверь захлопнулась за спиной с металлическим лязгом.

– Опенетто до! – прошептала Веся, проверяя, откликнется ли замок на простенькое заклинание, и надавила на ручку. Но нет, дверь не поддалась. Все–таки ректор крепко защищал свою обитель, вот только он никак не думал, что существует на свете маг, легко открывающий любые запоры. С такой же легкостью, с какой только что захлопнулась дверь в ректорат, неизвестный маг закрыл и ее сердце для любви к какому–либо другому мужчине. – Так нечестно!

Крепко сжав в кулаке дар таинственного незнакомца, Веся на цыпочках побежала к выходу из учебного корпуса. Пришла пора детально изучить снимки Деда Мороза. Весения ни на миг не сомневалась, что в ее руках тот самый карнавальный запечатлевающий кристалл.

Глава 2. Загадки без разгадок

Ох, какое же Весю постигло разочарование, когда она увидела на плывущих по потолку снимках только свои бессовестные и пьяные от поцелуев глаза – остальное было закрыто мощным плечом Мороза, в бороду которого она вцепилась так, будто тонула, а густые волосы – единственное, что удерживало ее на поверхности.

– Ш–ш–ш–ш… – зашипела Сенька, понимая, что вся опасная операция по проникновению в ректорат оказалась напрасной. Кроме доказательств собственной безрассудности и синяка на бедре от удара об стол, ничего из кабинета не вынесла.

Зато порадовали следующие снимки, свидетельствующие о насыщенной жизни преподавательского состава. Студенток под масками обжимали гордый орел, гордый орел и гордый орел. Нет, то не были три разные птичьи маски. Студенток по темным углам тискал один и тот же человек, а именно любвеобильный Зигги.

– Так вот почему ректор наотрез отказался показывать снимки, – протянула Веся, пытаясь определить, кого осчастливил Орел. Угадала лишь третьекурсницу, остальные две, наверняка весьма опытные в подставах с внезапным фотографированием, загримировались так, что их не узнала бы собственная мать.

– Ему что, все равно с кем целоваться? – поморщилась Весения, понимая теперь, почему мэтр Зиггорд с такой легкостью кинулся снимать с нее чужой приворот. – Фу!

Хотелось посмотреть и на остальных участников веселой вечеринки, застуканных ректором на горяченьком, но как ни крутила Сенька кристалл, изображений других студентов не нашла. Понятное дело, что сладко целующийся незнакомец подсунул ей именно то, что касалось только ее. Зигги – как предупреждение о его ветреной натуре. «Поиграет, обольстит и бросит».

– Интересно, почему ректор мирится с его распущенностью?

– Ой, а ты разве не знаешь, что мэтр Зиггорд его племянник? – в спальню без стука ввалилась второкурсница Александра Ступа, бесцеремонно забралась на кровать, легла рядом и, сложив руки на груди, уставилась на потолок, где Зигги сдвинул клюв маски в сторону, чтобы не выколоть «возлюбленной» глаз. – Ночью все трое стучались в его дверь. Хотели продолжения.

– Открыл? – Весения поднялась на локте и уставилась на Алекс в ожидании подробностей новогодней вечеринки, но та покачала головой.

– Не–а. Он в это время у ректора в кабинете сидел. Ему дядя клюв на маске начисто на бок свернул. Больше не мешал бы целоваться. Но синяк под глазом совсем не располагал к романтическим отношениям.

Помело, так ее прозвали за длинный язык, была вездесущей и всезнающей девицей. Если задаться целью, чтобы академию сотрясало от какой–либо, даже самой пустяковой, сплетни, только шепни – Алекс разнесет со скоростью ветра. Черноволосая, черноглазая, с вечно растрепанными вихрами, она напоминала чуткую нахохлившуюся птицу – вспугни, и та стремительно сорвется с места, чтобы своим возмущенным карканьем взбудоражить всю округу.

– А ты не знаешь, кто на карнавале был Дедом Морозом?

Помело, скривив лицо, почесала макушку, отчего ее волосы еще больше взлохматились.

– Не–а. Кто–то из приглашенных, наверное. В прошлом году, например, дракона позвали. Помнишь, он едва елку не спалил, когда наши оболтусы вместо холодненькой водички, чтобы уставшему «дедушке» горло смочить, сивуху подсунули?

О том, что Мороз мог быть со стороны, Веся как–то не подумала. Но если он на самом деле из пришлых, то вообще все выглядит странным: что ему делать в стенах академии, если праздник давно закончился? Загостился? На целых три месяца?

Нащупав в волосах черное глянцевое перо, Алекс с удивлением воззрилась на него.

– Чертов ворон. Вот как ты ладишь со своим духом–хранителем? Мой так и норовит дырку в башке пробить. Стучит и стучит своим клювом.

– А ты глупости не говори, вот и не будет стучать. Он тебя остановить пытается. Заботливый.

«Моя ласковая Рынька еще днем убежала, только хвост в дверях мелькнул, – Веся улыбнулась, вспомнив верную подружку. – Вернется довольная. Лисе охотиться по освободившейся от снега земле сплошное удовольствие».

За еду, понятное дело, одомашненная хищница не переживала – не поймает мышь, так хозяйка накормит. Но вот от охотничьих инстинктов зверенышу никуда не деться, приходится утолять.

– Шею бы скрутила зар–р–разе, сплошь болячки, – Александра, нахмурившись, пальцами изучала состояние головы. – Но ведь другого духа–хранителя не дадут. «Береги, внученька», – передразнила Помело родную бабку – царицу–мать. – Нет, чтобы как тебе – симпатичную лисичку в верные помощники или беленького зайчика, наконец…

– Ну какой зайчик? Посмотри на себя. Правильный тебе дух–хранитель достался. Ты и сама на вороненка похожа, – Веся убрала с лица Помела черную прядь. – Повзрослеешь и поймешь, что мудрый ворон гораздо полезнее озабоченного зайца.

«Интересно, Александра вовсе волосы не расчесывает, или они лохматятся от того, что она в каждую дырку нос сует? Вот как сейчас: лежит на моей кровати, ножкой подрыгивает, головой вертит. Когда пну к выходу, встанет и побежит, не озаботившись хотя бы пятерню в вихры сунуть, чтобы их, помятые подушкой, в божеский вид привести».

Непоседливая девчонка, только–только отпраздновавшая шестнадцатилетие, Александра Ступа, в семье носящая манерное имя Алекс, а в кругу друзей просто Помело, являлась бастардом царя Перелеступа Третьего. Его младшей и шестой по счету дочерью. Как было заведено в Великолесье, неверные отцы награждали незаконнорожденных детей в качестве имени–фамилии куском своего имени – наверняка для того, чтобы не лишать бастардов родительской милости и обозначить их принадлежность к роду. В академии, кроме Помела, знали по крайней мере еще трех бастардов, не лишенных отцовского царственного внимания: демона Релеста, русалку Перель и орка Тупа.

Хоть и звалась Александра царевной, никакого влияния на отца не имела, поскольку считалась итогом соблазнения царя колдуньей. Чтобы скрыть позорную связь, царице – супруге Перелеступа, было объявлено, что он действовал под запретным заклинанием, а чтобы показать всю степень презрения к матери шестой дочери, посмевшей очаровать самого царя, ну и не в малой доле – в качестве успокоения ревнивой жены, колдунью сразу после родов казнили. Такие вот нравы царили при дворе Великолеского монарха – отчаянного гулены и многодетного отца.

– Можно я с собой кристалл возьму? Покажу девчонкам, вдруг кто из них знает, откуда к нам попал Мороз?

– Алекс, я похожа на дуру?

– Но разве тебе самой неинтересно узнать, с кем еще целуется Зигги?

Помело не была обделена умом, но чувствовалась определенная его леность, поскольку только благодаря вмешательству двора Алекс не вылетела после первого курса за неуспеваемость. Да и сейчас, насколько Весения знала, Помело не блистала знаниями, так как большую часть учебного времени проводила под чужими дверями.

– Ты лучше учебниками займись.