– Только то, что их нет, – я покачал головой, не до конца понимая, что происходит. Похоже, надо было действительно отдохнуть, а не перегружать мозг ненужной и бесполезной информацией. – Я видел его в живую только один раз, когда произошёл тот злополучный конфликт между ним и Ромкой.

– Пятая допросная, – немного подумав, произнёс Андрей Николаевич и развернулся в сторону выхода.

– Но я ни разу не проводил допросы, – пробормотал я, переглянувшись с Егором.

– Значит, пришло время, чтобы начать учиться, – ответил Громов, выходя из кабинета и аккуратно закрывая за собой дверь.

– Как-то странно всё это, – выдохнул я, поднимаясь на ноги.

– Да уж, не самое лучшее время, чтобы начинать учиться, – закусил губу Егор и резко встал, стукнув кулаком по столу. – Но ты менталист, не забывай об этом.

– Разумеется, – кивнул я, выходя из кабинета и направляясь на нижние этажи, где располагались допросные.

Сказать, что я нервничал – это скромно умолчать о моём состоянии. Ведение допросов требует довольно специфических навыков, которые у меня в зачаточном состоянии находятся. Эдуард уделял этому разделу моего обучения ничтожно мало времени, заявив, что у меня достаточно людей, этими навыками владеющих, и мне не стоит голову ещё и подобными вещами забивать. Как оказалось, он никогда ещё так сильно не ошибался.

Глубоко вдохнув и выдохнув, постаравшись успокоиться, я открыл дверь.

За стеклом в комнате, находящейся рядом с допросной и отделённой от неё большим зеркалом, находились все офицеры, несколько эрилей, ведущий оперативник и Бобров, не обращающий ни на кого особого внимания. Андрей стоял рядом со стеклом, внимательно разглядывая сидевшего в допросной тучного человека.

– Что скажешь? – прямо спросил я у Боброва, подходя к нему и вставая рядом.

– Скользкий тип, – Андрей повернул голову в мою сторону. – Слишком спокоен. Словно ждал, что мы за ним придём. Даже сопротивления для приличия не оказал.

– Думаешь, у него есть что нам предложить? – Юдин действительно выглядел совершенно спокойным. Повернув голову, он улыбнулся, рассматривая зеркало, точно зная, что на него сейчас смотрят через это стекло.

– Уверен, – кивнул Бобров, посмотрев на часы. – Иди, мы итак времени на его возвращение на Родину потратили слишком много.

– Есть что-то, о чём мне нужно знать при разговоре с ним? – спросил я у Андрея, но тот лишь пожал плечами. Понятно, он мне мало чем в этом деле сможет помочь.

Ну что ж, пора вспомнить все те навыки, которые мне «совершенно точно не понадобятся». В голову влезла подлая мыслишка, что не нужно было ничего сообщать Громову, а лично заняться этим типом, отправив за ним «Волков» по частному контракту. Они бы смогли получить информацию от него, не ссылаясь на закон и моральные принципы, которыми руководствуется Служба Безопасности. И да, в этом случае я действительно был бы ограждён от этого опыта.

Тряхнув головой, постарался очистить голову от ненужных бредовых идей. Я всё-таки офицер и должен поступать правильно, действуя исключительно в интересах своей страны, а не в своих личных.

Взяв из рук Громова папку, которую вчера передал ему при нашем разговоре, я зашёл в допросную, где меня ждал бывший Министр финансов.

– Дмитрий Александрович, я рад, что Громов пошёл на некоторые уступки и прислал ко мне вас, – расплылся Юдин в улыбке, увидев меня.

– Антон Фёдорович, не стоит так сильно радоваться, – я усмехнулся, садясь напротив него. – Вы же понимаете, почему вы находитесь здесь и почему вам не предоставили возможность связаться с вашим адвокатом?

– О да, господа, решившие пообщаться со мной ранее, полностью просветили меня в этих нюансах. Не думал, что вы так быстро сможете на меня выйти, – он покачал головой, продолжая широко улыбаться, но его взгляд оставался цепким и настороженным, а сам Юдин был слегка напряжён.

Я поймал его взгляд и тут же погрузился в разум, натыкаясь на чёрную стену, непробиваемую лёгким воздействием. Подобный блок я видел только раз: у своего начальника. Даже у офицеров СБ защита была менее прочная. Становится всё интереснее и сложнее. А ведь я надеялся, что смогу быстро получить необходимую мне информацию, не заморачиваясь на поиск компромиссов. Я, конечно, мог бы попытаться взломать эту стену, но вряд ли после этого Юдин остался бы в здравом уме и дееспособным. А ведь далеко не факт, что мне удалось бы получить все необходимые ответы в его разуме.

– Почему я? – посмотрел я прямо на бывшего министра, стараясь уловить мельчайшие эмоции на его лице. – Почему вы настаивали, чтобы допрос вёл именно я?

– Вы спасли мне жизнь, – он вновь улыбнулся и, наклонившись, положил руки, сцепленные между собой наручниками, на столешницу.

– Да? Не припоминаю ничего подобного, – ответил я, не сумев скрыть удивления.

– На бросьте, – Юдин поморщился, глядя мне в глаза. – Тогда в ресторане вы смогли остановить главу второй Гильдии от сиюминутной расправы надо мной. Хотя я ни в чём не был виноват, и вы это сразу поняли.

– Ах, в ресторане, – протянул я. – Да, вот сейчас я что-то такое припоминаю. И что, по-вашему, этот случай может как-то повлиять на ход допроса и ваш приговор?

– Вы не лишены милосердия, Дмитрий Александрович, – прошептал Юдин, наклонившись ко мне ещё ближе. – А приговор к тем, кто обвиняется в государственной измене и причастен к акциям, подобным той, что произошла в детском доме, в нашей стране только один – смертная казнь. И уже неважно, что я был против этого идиотского демарша.

– Я в курсе того, каким будет приговор, – прервал я его. – И почему вы считаете, что именно я могу смягчить меру наказания? – он немного смутился, но взгляд не опустил. Как бы то ни было, у него точно были какие-то козыри, которые он пока берёг, не выкладывая на стол.

– У меня есть информация и доказательства о причастности некоторых лиц к этому отвратительному теракту, – прямо ответил Юдин, на этот раз слегка откинувшись на спинку стула.

– Ну и что? У меня тоже, – я пожал плечами.

– А также информация, касающаяся вашей подруги, как её там зовут, госпожа Вишневецкая? – он не спускал с меня пристального взгляда, видимо, так же, как и я стараясь разглядеть малейшие изменения в моём поведении.

– Даже так? – я открыл папку. – Меня это не слишком интересует в контексте наших возможных договорённостей. Мы рано или поздно всё равно выйдем на похитителей. С вашей помощью или без неё. Видите ли, госпожа Вишневецкая не является ценным сотрудником и проработала слишком мало, чтобы владеть какой-то секретной информацией. Поэтому её поиск не является приоритетным в работе Службы Безопасности.

Его зрачки на секунду расширились. Понятно, он явно хотел надавить на мои личные связи и эмоции, чтобы начать мною манипулировать.

– Дмитрий Александрович…

– Какие у вас имеются доказательства причастности упомянутых вами лиц? – перебил я его, захлопнув папку.

– Записи телефонных разговоров, копии переписок, свидетельства моего секретаря. Он не причастен ко всему этому, был только посредником, и только я смогу его убедить дать необходимые показания, – начал торопливо перечислять Юдин, постукивая ногой по полу. Похоже, я иду верным путем, и нервишки у бывшего министра финансов начали пошаливать.

– И чего вы хотите взамен? – как можно более непринужденно спросил я.

– Иммунитет.

– От ветрянки? – я позволил себе усмехнуться.

– Сделку, или как это у вас называется, – не выдержал Юдин, хлопнув ладонью по столу. – Я хочу сделку. Вся информация по детскому дому, компромат, не относящийся к вашему делу, на остальных членов правительства, схемы махинаций, связь с преступниками, похитившими вашу подругу, в обмен на пожизненное заключение.

– Которое при смене правительства может стать не таким уж и пожизненным, – выдохнул я, задумавшись. – Вы спонсировали наёмников, которые чуть не убили сотни детей. О чём вообще может идти речь?

– О безопасности нашей страны. Это же является приоритетом вашей работы, не так ли? – улыбнулся Юдин, хотя слегка подрагивающие пальцы рук выдавали волнение. У меня пиликнул телефон, и я, достав его из кармана, посмотрел на экран, где высветилось сообщение от Громова. «Иди на сделку. Документы сейчас подготовим».

– Ну, допустим, – пробормотал я, кладя телефон рядом с собой. – Звоните, – я, немного подумав, достал из кармана в папке телефон Юдина и бросил его на стол перед ним.

– Кому? – нахмурился он, не прикоснувшись к телефону.

– Тем, кто похитил Вишневецкую. Это будет первым доказательством того факта, что вы действительно имеете необходимую для сделки информацию. И учтите, Антон Фёдорович, попытаетесь меня обмануть, на центральную площадь поедете сразу же из этой допросной, до оглашения приговора суда. Уж с главным судьей и своей совестью я смогу договориться, – холодно проговорил я, не глядя в сторону большого зеркала, висевшего в допросной, за которым находилась комната наблюдения.

– То есть, сделка будет? – расслабленно откинулся на спинку стула Юдин, сцепив ладони в замок.

– С одним условием, – теперь уже я наклонился к нему, призывая дар. Немного, но этого хватило, чтобы расслабленность и явное облегчение на лице бывшего министра финансов сменилось паникой и лёгким ужасом. – Никакого права на досрочное освобождение. Пусть хоть метеорит на землю упадёт или начнётся вторжение единорогов, несущих свет, всепрощение и справедливость.

– Меня это устраивает, – тут же закивал Юдин и схватил телефон.

– Кто они? – я поднял руку, отвлекая его от звонка. Сперва необходимо было получить нужную информацию. Ну, и думаю, Громов уже отдал распоряжение, чтобы подготовились отследить звонок. А для этого нужно немного времени.

– Я знаю только главного этой тупой операции – это Марк Левин, – скривился Юдин, кладя телефон на стол.

– Глава незаконной ячейки наёмников из Будапешта? – в голове сразу всплыла информация о разыскиваемом наёмнике на территории больше чем десяти стран. – И он сейчас находится в Российской республике?

– Да, он самый. Он был главным в той операции, спланированной… В общем, спланированной, – прервался он, не выдавая ни грамма лишней информации. Интересно, кто его научил такому самоконтролю, и, главное, откуда у него такой мощный блок на разуме? – Когда акция, продуманная до самых мелких деталей и с результатом в девяносто восемь процентов, начала идти не по плану, он и его ближайшие приспешники смогли вырваться из окружения, когда началась неразбериха после прорыва в дом полиции и этого отморозка – главы второй Гильдии.

– И что Левин до сих пор делает в нашей стране? – спросил я, вспоминая, что этот преступник никогда не задерживался на одном месте больше чем на несколько недель.

– Он залёг на дно вместе со своими людьми, когда все возможности покинуть страну были исчерпаны. Никто раньше даже не догадывался о том, что ресурсов СБ хватит, чтобы перекрыть воздушные и транспортные границы практически по всей территории. И тогда он связался со мной, прося о помощи, которую я, как вы понимаете, оказать ему не смог. Но был в курсе его дел, – Юдин пожал плечами.

Да, точно, мы же с Эдом настояли на укреплении границ и внедрение на все пропускные пункты, включая междугородние, идентификаторы. Воспоминания о перелёте во Фландрию в самолете с курицами было ещё свежо в памяти, особенно в памяти моего брата. Именно поэтому укрепление границ стало первым направлением, куда начал выплескивать свою нерастраченную энергию Эдуард после того как бассейн в доме был построен. И мне, как Наумову, было всё равно, что там считало правительство. А после того, что случилось в детском доме, моё требование стало категоричным, и чинуши не посмели отказать. Гомельский бывает иногда чертовски убедителен, тем более, что от дыр на границе страдал бизнес, а это было для него куда серьёзней, чем какая-то там безопасность страны.

– Эти меры испортили жизнь многим людям из самых верхов. Даже не знаю, как пропустили этот законопроект, – поморщился Юдин.