Я помню тот день, как вчера. Когда я увидела, как он выходит из машины, я выбежала на улицу и понеслась к нему по подъездной дорожке. Но тогда он не протянул руки, чтоб поймать меня. Вместо этого он просто погладил меня по голове и пошел в дом. Вот и все, что я получала в течение следующих его визитов, – легкое поглаживание по голове. Полагаю, он решил, что я слишком взрослая для такого, или что ему не подобает так делать. А потом и поглаживания прекратились. Последние несколько лет мне оставалось только наблюдать за ним издалека.

Прямо как сейчас.

– Изабелла!

Я оборачиваюсь через плечо и вижу, как Энцо, тот придурок и кузен Каталины, несется в мою сторону.

– Черт, – тихо ругаюсь я и разворачиваюсь, чтобы направиться в дом. Прежде чем мне удается совершить побег, он подходит и преграждает путь.

– Так прекрасна. – Он обхватывает мое запястье, склоняет голову к моей и глубоко вдыхает. – И пахнешь как цветы.

– Оставь меня, Энцо. – Я пытаюсь высвободиться, но у него сильная хватка, и он притягивает меня еще ближе.

– Ну же, Иза! Почему ты всегда такая холодная?

– Энцо! Ты пьян! – Я оглядываюсь, пытаясь найти взглядом Андреа или еще кого-нибудь, кто поможет мне избавиться от него. По саду бродят десятки гостей, но никого нет поблизости, чтоб прийти на помощь. Я могла бы закричать, но мне не хочется устраивать сцену, слишком много важных людей сегодня на мероприятии.

– Ну конечно! – смеется он. – Тебе ведь исполняется восемнадцать. Естественно, что по такому поводу надо выпить, а? Ну же, дай подарить тебе праздничный поцелуй.

– Отстань от меня, – презрительно смотрю я и снова пытаюсь высвободиться.

– Всего лишь один поцелуй. Давай, Иза, не будь такой…

Прервавшись на полуслове и сосредоточившись на чем-то позади меня, он поднимает голову вверх, пока его взгляд не останавливается гораздо выше моего собственного. И его лицо начинает стремительно бледнеть. Рука, украшенная тонким обручальным кольцом из белого золота, появляется со спины и сжимает запястье Энцо, словно тисками. Энцо отпускает меня, но длинные, сильные пальцы спасителя сжимают запястье того идиота, пока он не начинает скулить. Но я не обращаю внимания на Энцо. Мое сердцебиение учащается при виде двух браслетов вокруг запястья другого человека. Один широкий, из серебра, а другой из черной кожи. Оба я покупала на свои карманные деньги пять лет назад и дарила ему. Не знала, что он на самом деленосит их.

Я делаю глубокий вдох в попытке усмирить свое сердце, чтоб оно не разорвалось, пока мой взгляд перебегает с обручального кольца на браслеты и обратно. Что-то вновь умирает во мне, прямо как тогда, когда я впервые увидела это кольцо на его руке.

– Тронешь ее еще раз, – раздается надо мной бархатистый, пьянящий голос Луки, – и ты покойник.

Энцо неистово кивает и снова скулит:

– Да, мистер Росси.

– Убирайся, – рявкает Лука и отпускает руку Энцо.

Я пялюсь Энцо в спину, когда тот убегает к воротам. Я не осмеливаюсь взглянуть в лицо спасителю. А если посмею, то внутри все наверняка рухнет. До этого утра я все еще верила, что у меня есть шанс быть однажды с Лукой. Но мой лучик надежды исчез вместе с новостью отца о том, что он согласился выдать меня замуж за Анджело Скардони, младшего из капо моего дедушки, когда мне будет двадцать один. Я всегда знала, что все закончится так, браком по расчету, потому что это был единственный путь для старшей дочери дона итальянской мафии, и все же я надеялась.

– Все в порядке, tesoro?

– Да, – киваю я, не отрывая взгляда от ворот. – Спасибо, Лука.

– Если будет донимать тебя снова, дай мне знать.

– Конечно.

– Хорошо, – я почувствовала легкое касание на затылке, похожее на поглаживание волос. – С днем рождения, Изабелла.

Я жду, пока не перестаю ощущать Луку за своей спиной, а затем медленно поворачиваюсь и смотрю, как он уходит, оставляя меня наедине с переполняющими эмоциями, от которых мне некуда деться. Что-то сжимается в груди. И мне любопытно, что бы я почувствовала, если бы он подошел ко мне хотя бы раз. Может, стоит начать бессмысленную беседу, даже если она будет так, между прочим. Это была наша самая длинная беседа за последние два года. И я нередко опасалась того, что он забыл о моем существовании.

Я слышу, как меня окликают, оборачиваюсь и вижу Каталину, подзывающую к себе. Бросая через плечо последний взгляд на удаляющуюся фигуру Луки, я направляюсь в сторону столов с едой, скользя пальцами по волосам, там, где его рука коснулась меня.

Глава 2

Три месяца назад

(Лука, 35 лет)

Лука

Положив руки на руль, я смотрю видео на телефоне.

Очевидно сброшенные в спешке, черные брюки и красное платье валяются на полу посреди комнаты. Мужчина в белой рубашке сидит на краю кровати, в то время как блондинка, стоя на коленях, сосет ему. Комната, в которой они находятся, – это… моя спальня. А женщина, давящаяся членом своего телохранителя, – моя дорогая жена.

Я убираю телефон в карман куртки, достаю пистолет из отсека и выхожу из машины.

Полвторого ночи, и в зале никого. Мои шаги раздаются эхом по темному мраморному полу и широкому лестничному пролету. Дойдя до третьего этажа, я поворачиваю направо и иду по коридору к комнате моей дочки, чтобы убедиться, что она не дома. Обычно она остается на ночевку у подруги, когда мне приходится отлучиться на пару дней по работе. Она никогда не ладила с матерью.

Открыв дверь в комнату Розы, я заглядываю внутрь. Пусто. Я закрываю дверь и двигаюсь дальше в другой конец коридора, где находится моя спальня.

Войдя, я вижу, как Симона все еще стоит на коленях перед телохранителем. Света от лампы в углу более чем достаточно, чтоб разглядеть разгоряченное мужское лицо и занятую делом голову Симоны. Я поднимаю пистолет, целясь прямо в лоб, и спускаю курок. Тумбочка дребезжит от громкого выстрела, и кровь брызжет на белые атласные простыни. Симона кричит, вскакивает и отбегает от распластавшегося по кровати тела. Красные капли попали на ее лицо и волосы, а также грудь и шею. Похоже, что часть мозга ее любовника также попала на волосы. Она все еще вопит, в то время как я безразлично подхожу к ней и хватаю за руку.

– Пусти меня! – кричит она, пока я вытаскиваю ее из комнаты и тащу по коридору. – Ты убил его, ты чудовище!

Пока мы спускаемся по двум лестничным пролетам, Симона продолжает визжать, пытаясь вырваться из моей хватки. Я игнорирую ее возражения и направляюсь к настежь открытой входной двери. Два моих охранника вбегают внутрь, но останавливаются у входа с широко открытыми глазами при виде нас. Из-за угла коридора, где расположены комнаты персонала, выходит горничная и застывает на полпути. Она кутается в свой вязаный кардиган, не отрывая взгляда от обнаженного и перепачканного кровью тела Симоны. Минуя охранников, я вытаскиваю свою кричащую жену из дома и спускаюсь по четырем каменным ступенькам на подъездную дорожку.

– Документы на расторжение брака получишь утром, – бросаю я и отпускаю ее руку.

– Что? Лука, пожалуйста! Это была ошибка. – Она тянется, чтоб взять меня за руку.

– Не смей трогать меня, мать твою! Убирайся из моего дома.

– Ты не можешь так поступить! – рыдает она. – Лука!

Я отворачиваюсь и ухожу внутрь. Почему-то я даже не злюсь. Есть только чувство отвращения. К ней и к себе за то, что не порвал с этой сукой раньше.

– Пошли горничную, чтоб та принесла ей одежду, и вызови такси, – говорю я Марку, стоящему у двери. – В дом ей входить запрещено.

– Вас понял, мистер Росси. – Он спешно кивает.

– В моей спальне тело. Пусть кто-нибудь об этом тоже позаботится, – говорю я, направляясь к лестнице. На полпути ко второму этажу до меня доносится голос брата:

– Лука? Что происходит?

Дамиан стоит в одних боксерах на лестничной площадке второго этажа. А за ним выглядывающая из-за плеча темноволосая девушка, закутанная в одеяло.

– Симона и я решили разойтись, – отвечаю я, поднимаясь по лестнице. – Она уходит.

– Нагишом?

– Да. – Я останавливаюсь перед ним и бросаю взгляд на девушку, прячущуюся у него за спиной. – Добрый вечер, Арианна.

– Привет, Лука, – нервно улыбается она.

– А твой отец знает, где ты ночуешь?

– Нет, – бормочет девушка.

Я качаю головой и смотрю на брата.

– Франко тебя убьет.

– Арианне уже двадцать один. Я думаю, что она сама может принимать решения, Лука. – Он ухмыляется.

– А еще она помолвлена, – говорю я, продолжая подниматься выше. – Я валюсь с ног. И у меня завтра в восемь встреча.

– Лука? – он зовет меня. – То, что мы слышали ранее, это был выстрел?

– Да.

– Может, объяснишь?

– Нет. Возвращайся в постель, Дамиан.

Дойдя до третьего этажа, я захожу к себе в спальню, чтобы взять зарядку для телефона и сменную одежду на завтра, а затем направляюсь в комнату Розы, чтобы поспать.

Глава 3

Три месяца назад

(Изабелла, 19 лет)

Изабелла

Я сажусь на край кровати и беру слабую руку моего дедушки в свою. Я стараюсь быть осторожной, чтобы не толкнуть капельницу, которая вводит жидкость, поддерживающую его в нормальном состоянии. Я аккуратно поправляю трубку и переставляю штатив, чтобы случайно не задеть его коленями. Тумбочка слева заставлена всевозможными пузырьками с лекарствами. По меньшей мере, их десять. Воздух в комнате кажется затхлым и пропитанным лекарствами, запах которых словно въелся во все вокруг.

– Дедушка, – шепчу я. Его щеки впали, а под глазами появились темные круги. Он действительно выглядит очень плохо. – Как ты себя чувствуешь?

– Будто меня переехал поезд.

– У тебя был сердечный приступ. Это ожидаемо. Тебе станет лучше через пару дней.

Он печально улыбается:

– Мы оба знаем, что это не так. – Я начинаю что-то говорить, но он сжимает мою руку и продолжает: – Нам надо поговорить. Это важно.

– Это может подождать до тех пор, пока тебе не станет лучше.

– Нет, это срочно. – Он качает головой. – Когда я умру, настанет хаос. И ты это знаешь.

– Ты не умрешь в ближайшем будущем. Ты нужен Семье. – Я сильно поджимаю губы. – Нужен мне.

Джузеппе Агостини 20 лет стоял во главе Семьи чикагской Коза Ностры, но он был также и опорой для своей собственной семьи. Хоть у него и было отдельное крыло, но мы все жили в одном доме. Я не могу представить, что его не будет рядом.

– Такова жизнь. Старые уходят, а молодые живут дальше.

– Тебе шестьдесят девять. Ты не старый.

– Знаю, stella mia. Но так уж вышло. – Он вздыхает и сжимает мою руку. – Ты знаешь, как это устроено в нашем мире. Если дон умирает без наследника, то внутри Семьи начинается война. Я сказал всем капо прийти послезавтра, чтобы я мог назвать своего преемника.

Я не понимаю, зачем он рассказывает все это мне. Он же не умирает. У него всего лишь был небольшой сердечный приступ. После такого можно прожить годы.

– Мужчине, чье имя я планирую назвать, потребуются связи с нашей семьей, чтобы гарантировать, что никто не станет идти против него и не усугубит ситуацию, – продолжает он. – Ты понимаешь, к чему я клоню, Изабелла?

– Не совсем.

– Надо объединить наши семьи. Браком.

Наконец-то картинка начала складываться, и по спине у меня побежал холодок.

– Ты хочешь, чтобы я вышла замуж? Сейчас?

– Да. Ты сделаешь это, Изи?

Слезы собираются в уголках глаз. Он единственный, кто зовет меня так.

– Ты уже говорил об этом с Анджело? – спрашиваю я.

Ничего против Анджело я не имею. Он хороший парень, и мы ходили на свидания пару раз, но я никогда ничего не чувствовала к нему, ни малейшей искры. И я надеялась, что мне удастся побыть свободной еще пару лет.

– Да, – он кивает. – Я сказал ему, что помолвка расторгнута.

– Расторгнута? – недоумеваю я. – Я не понимаю.

– Анджело хороший мальчик, но слишком молодой, чтобы стать доном, Изи. Другие члены Семьи никогда бы не встали на его сторону.