Ника улыбнулась. Из-за чего им ссориться? Разве что слишком горячо выяснять, кто круче: кошки или собаки? Она традиционно отстаивала пальму первенства своей серой любимицы, Кирилл настаивал, что его Гера, американский стаффордширский терьер, – самое преданное и заботливое существо на свете. Они всегда препирались в шутку, потому как на деле души не чаяли в обоих питомцах.

– Если б не пандемия, мамуль, я бы давно переехала к Кириллу. Надо было еще осенью это сделать.

Папа довольно улыбнулся.

– Чувствую, скоро будем гулять на свадьбе.

Это было что-то новенькое, раньше родители тему свадьбы не поднимали.

– Мне Кирилл нравится, – подхватила мама. – Вежливый, внимательный, зарабатывает хорошо.

– Ради нашей Ронюшки в Краснодар переехал. Дом купил, ремонт сделал. Хороший парень.

Они синхронно посмотрели на Нику: то ли репетировали эту беседу, то ли за тридцать лет совместной жизни научились думать в унисон. Ника сделала вид, что намеков не понимает. Не то чтобы она сомневалась в отношениях с Кириллом, наоборот, для нее было аксиомой, что они навсегда вместе. Просто она не думала о свадьбе. Куда торопиться? Они еще даже съехаться не успели.

– Вы, главное, сильно не затягивайте, – не отставал папа, орудуя вилкой и ножом. – Мишка вон с Аленой девять лет чего-то ждали и дождались.

Ника проткнула вилкой сырную корочку.

– Не думаю, что штамп в паспорте это бы исправил.

Расставание старшего брата с девушкой потрясло всю семью. Миша с Аленой начали встречаться еще в России, потом вместе переехали в Германию, и все это время казалось, что они живут душа в душу, но недавно отношениям пришел конец.

– Как знать, – пожал плечами папа. – Одно ясно: проверку на прочность они не прошли. Самоизоляция проявила все обиды и недомолвки. Не удивлюсь, если статистика в этом году покажет резкий рост числа разводов. Это при условии, что мы вообще переживем пандемию: что ни день, новые заболевшие, неизвестно, чем они там в Минздраве думают.

Родители переключились на обсуждение коронавируса. Сначала припомнили меры, граничащие с идиотизмом, потом те, которые, по их мнению, были недостаточными, затем перешли к статистике заболевших.

Ника в беседе не участвовала. Наверняка родители проходились по этой теме не один раз, но какой толк обсуждать проблему, разобраться в которой могут только профессионалы? Ника не была ни политиком, ни вирусологом, а потому предпочитала делать то единственное, что могла контролировать: соблюдать осторожность и не поддаваться панике.

Так что вместо пустой болтовни она сосредоточилась на обеде. Сочная майонезно-сырная корочка оказалась бесподобной. Оригинальный рецепт мяса по-французски включал свинину, но мамина версия, с курицей, понравилась Нике куда больше.

– Очень вкусно! – похвалила она, когда родители закончили обсуждать очередного заболевшего знакомого.

Мама улыбнулась.

– Не пересолила?

– Нет, мамуль, соли в самый раз. Объедение!

– Поддерживаю. – Папа отодвинул пустую тарелку. – Съел бы еще пять порций, но, боюсь, не влезет.

Ника тоже уже доела.

– Чай наливать? – Она поднялась из-за стола.

– Наливай, – синхронно ответили родители.

Ника убрала посуду, разлила чай по кружкам, насыпала в вазочку печенье, открыла зефир. Они перебрались за кофейный столик, родители заняли диван, Ника забралась с ногами в кресло, гадая, можно ли уже повернуть разговор к делу Подставкина или подождать.

Папа поймал ее взгляд и понимающе хмыкнул.

– Спрашивай, не то помрешь от любопытства.

Нику не нужно было просить дважды, она заранее подготовила список вопросов.

– Сергея и Альбину подозревают в покушении на убийство, правильно?

– Правильно.

Мама покачала головой, но возражать не стала. Она не любила, когда дома обсуждались адвокатские дела и тем более убийства, однако случай был особый: вся семья интересовалась этим расследованием и все хотели, чтобы настоящего убийцу посадили в тюрьму.

– Что именно, по мнению Голиченко, они сделали? Как убили Подставкина?

– Все подробности я узнаю, только когда Власенко предъявят обвинение. Сейчас он подозреваемый, а потому Голиченко хранит тайну следствия. Но кое-что мы уже можем заключить из предыдущих допросов. Во-первых, мотив. По мнению следователя, семья Власенко мошенничала с зарплатами, а Подставкин их раскрыл.

– Насколько я поняла, Альбина мошенничала сама?

– Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Если судить по ее показаниям и по показаниям моего пациента, то да, она все провернула сама, но у Голиченко другое мнение. Ты же просила версию следователя?

– Да, извини. Больше не перебиваю.

Пациентами папа называл своих доверителей, деля их на «амбулаторных» – тех, что находились под подпиской или домашним арестом, и «стационарных» – пребывающих за решеткой. Сергей очень быстро переместился во вторую категорию.

Папа взял зефир и потянулся за сахарницей, мама тут же отодвинула ее подальше.

– Ложечку-то можно? – обиженно возразил папа.

– Нет. В зефире и без того сплошной сахар. Либо – либо.

В последнее время мама часто сетовала, что папа налегает на сладкое, и следила, чтобы он не переусердствовал.

– Никакой радости в жизни, – вздохнул папа, разламывая зефир на половинки. – Но вернемся к Власенко. По версии следователя, Подставкин раскрыл мошенничество с зарплатами. Как именно – мы пока не знаем, но якобы за это его и убили.

– А в чем суть мошенничества, уже известно? – спросила мама.

– Классика жанра, «мертвые души».

Мама понимающе кивнула, но Нике это название ни о чем не говорило.

– Что за «мертвые души»?

Папа откусил зефир.

– Тактоародезазывают.

«Так это в народе называют», – перевела Ника. Папа прожевал и продолжил:

– Альбина устроила трех студентов в больницу, они числились санитарами, но по факту не работали. Зарплата им при этом начислялась, Альбина забирала ее себе. Власенко говорит, что о мошенничестве узнал два года назад от главврача, когда та вызвала его и устроила взбучку. Думала, «мертвые души» – его рук дело. Но мой пациент о происходящем не подозревал, так он по крайней мере утверждает.

– А почему главврач подумала на Сергея?

– Потому что он старший медбрат и подписывал документы. К тому же одна из «мертвых душ» – его сестра. Голиченко выяснил, что часть подписей, например в приказах о трудоустройстве, ставила Альбина, но часть принадлежит моему пациенту. Власенко утверждает, что просто подписывал табели, которые подсовывала Альбина. Привык, что она делает всю бумажную работу. Она тогда работала бухгалтером в их больнице. В любом случае ситуация довольно скверная, все указывает на причастность Власенко к мошенничеству, а показания его жены и сестры следователь трактует как предвзятые.

– Понятно, – пробормотала Ника, хотя картина еще до конца не сложилась. – Значит, по мнению следователя, Подставкин раскрыл мошенничество Сергея и Альбины. Допустим. А что было дальше? Как они его отравили? И где взяли ту предсмертную записку?

– Пока не знаю. О! – Папа прислушался. – Это, наверное, Семашко. Яночка, откроешь?

Мама кивнула и пошла в прихожую. Ника звонок не услышала, слуховые аппараты с такой задачей редко справлялись. В тот вечер, когда к ней без приглашения заявился Сергей, она чудом увидела его из окна, и то только потому, что Сергей сигнализировал фонариком. Он подсмотрел ее адрес в больничной карте, но номер телефона там был указан родительский – после аварии Ника лишилась не только слуха и машины, но и смартфона. Так что Сергею пришлось проявлять изобретательность.

– В воскресенье в их квартире был обыск, – продолжил папа. – Я изучил протокол, и, на мой взгляд, ничего важного не нашли. Но это неудивительно, учитывая, что с момента убийства прошло два года. Забрали ноутбук. Власенко говорит, там ничего провокационного быть не может, надеюсь, что так оно и есть. Посмотрим, что расскажет Семашко. Совместим наши знания, попробуем сложить картину.

– Попробуем, – донеслось из коридора, а спустя пару секунд в гостиную вошла невысокая, полная женщина с волосами до плеч непонятного цвета: то ли выгоревшего коричневого, то ли затемненного рыжего; колец на ее пальцах было больше, чем у Ники в шкатулке; довершало картину помятое цветастое платье и красный пакет, который женщина положила в кресло. – Здрасьте вам. Ты, по всей видимости, Вероника?

Ника кивнула, и Семашко цокнула языком.

– Да уж, тогда у нас возникла небольшая проблемка.

– Какая такая… – начал было папа, но не успел закончить.

Семашко выглянула в коридор.

– Альбин! Здесь Вероника.

На этот раз языком цокнул папа.

– Н-да, могла бы предупредить, что приведешь клиентку.

Семашко плюхнулась в кресло, прижав пакет спиной.

– Я и не собиралась ее приводить.

– Я сама напросилась. – В гостиную вошла высокая девушка в легком черном платье. Темные круги под глазами нисколько не портили ее красоту, лишь подчеркивали бледность кожи. Черные волосы были собраны на затылке в хвост. – Извините, не думала, что так получится.

Ситуация и в самом деле складывалась неприятная. Утром Сергея отправили в СИЗО за то, что он общался с Никой, а теперь она встретилась с Альбиной, которая тоже находилась под подпиской.

Ника посмотрела на папу.

– Может, мне уйти?

– А толку? Если Голиченко узнает о вашей встрече, это вряд ли поможет.

– Да откуда он узнает? – махнула рукой Семашко, после чего посмотрела на Нику и выразительно добавила: – Ему же никто не расскажет?

Ника опешила.

– Наташ, ты на что-то намекаешь? – Голос папы звучал спокойно, но интонация выдавала, что реплика Семашко ему тоже не понравилась.

Он, конечно, прочитал Нике лекцию о том, как опрометчиво она поступила, встретившись с Голиченко. Но папа на то и папа, чтобы за закрытыми дверями ругать, а прилюдно защищать и держать оборону.

– Нет-нет, без обид, Семен Анатольевич. Вы же знаете, это у меня чувство юмора такое специфическое. Постараюсь больше не шутить. Аль, заходи давай, стоишь в дверях, как неродная. Не узнает Голиченко о вашей встрече, не повсюду же у него глаза и уши.

Альбина нерешительно шагнула вперед, из-за ее спины выглянула мама.

– Куда бы вас посадить?

– Можно сюда, – привстала Ника. – Я на диван пересяду.

– Нет-нет, не нужно, – запротестовала Альбина, проходя в гостиную. – Извините за неудобство, нужно было предупредить, что я приду. Давайте, я здесь сяду?

Она указала на стоящий в углу желтый пуфик, который папа обычно использовал в качестве подставки для ног, когда смотрел телевизор.

– Вряд ли вам там будет удобно, – улыбнулась мама. – Лучше возьмите стул и поставьте ближе к дивану, а я пока чай приготовлю. Вам черный?

– Да, спасибо большое.

Сосредоточившись на гостеприимстве, мама напрочь позабыла об обещании обязать всех надеть маски. Оно и к лучшему, слуховой аппарат без возможности читать по губам малоэффективен.

Ника сняла с шеи цепочку со стримером, положила на столик и привычно пояснила:

– Это поможет мне лучше слышать.

Альбина сочувственно улыбнулась, ставя стул между креслом и диваном.

– Сергей рассказывал, как вам досталось. Мне очень жаль.

– Спасибо.

Ника пока не решила, как относиться к Альбине. Жена Сергея точно была замешана в мошенничестве с зарплатами и, возможно, была причастна к убийству. С другой стороны, Сергея обвиняли в том же, а после встречи с Голиченко Ника лишь утвердилась во мнении, что следователь ткнул в первого встречного, не удосужившись даже проверить алиби Подставкиной.

Альбина села и расправила платье.

– Извините, что так вышло. Я просто не могу сидеть дома, пока Сережа там, за решеткой. – Это было уже третье сказанное ею «извините», а они еще даже разговор не начали.

Папа воспользовался моментом и, пока мама орудовала на кухне, добавил в чай две ложки сахара, после чего приступил к расспросам: