Айви прикрывает рот рукой от удивления.

– Ой, мне так жаль, Себастьян.

– Басс. Или Бриггз. Меня никто не зовет Себастьяном.

– Окей. Мне жаль, Басс. А я Айви.

– Я помню. – Я подхожу чуть ближе. – Что насчет мистера Грина?

– Нет, только я.

– Ну, у нас точно похожие вкусы, – говорю я, указывая сначала на вертолет, а потом – на наши одинаковые автомобили. – Как насчет парочки совместных приключений? У меня есть парные билеты почти на все экскурсии на этом острове.

Она задумывается на мгновение, затем качает головой:

– Нет. Но спасибо.

– Скоро уезжаешь с Гавайев? – неловко выпаливаю я.

Она снова качает головой:

– Нет. Было приятно познакомиться, Басс.

– И мне, Айви. Хорошо провести время на Кауаи!

«Хорошо провести время на Кауаи». Господи, я говорю рекламными фразами! Ничего получше не мог придумать? Она грустно смеется, перед тем как помахать мне на прощание.

Я смотрю, как она садится в свой белый четырехдверный джип и уезжает, и пытаюсь понять, что могло так сильно расстроить такую красивую женщину на таком красивом острове. И ловлю себя на мысли, что надеюсь найти ответ на свой вопрос.

Глава 2

Айви

Я люблю гулять по пляжам. Особенно на закате. Пляж Поипу не очень большой. В какую бы сторону ты ни пошел, очень скоро наткнешься на черные лавовые скалы, которые не обойти. Но он достаточно длинный, чтобы потеряться в своих мыслях и забыться.

Проходя мимо мыса, выступающего из воды, я замечаю несколько тюленей, которые наслаждаются последними лучами заката. Рядом стоит женщина по имени Эрма, волонтер, с которой я довольно сильно сблизилась за эту неделю.

Каждый раз, когда на пляже замечают тюленей, вызывают Эрму. Она приходит и ограждает территорию веревками, чтобы никто не потревожил этих редких животных. Она рассказала, что есть два тюленя, которые приплывают на этот пляж уже несколько месяцев подряд. Им даже дали имена – Флип и Флоп.

Я останавливаюсь, чтобы поболтать с Эрмой об этих тюленях-монахах, которые так важны для нее и для штата Гавайи. Мне кажется, что Эрме лет сто. Ее кожа такая загорелая и обветренная и с таким количеством морщин, что за ними едва можно разглядеть саму женщину. Она счастлива приходить сюда и защищать своих «малышей». Она любит свою жизнь.

Я завидую ей.

Семейство приходит, чтобы полюбоваться Флипом и Флопом, и Эрма, извинившись, уходит рассказать им о тюленях. Видно, как она ценит свою работу.

Я продолжаю бродить по пляжу, наблюдая за двумя небольшими группами серферов, которые отчаянно пытаются поймать последние вечерние волны, пока солнце еще не зашло за горизонт.

Есть один мужчина, который работает в пункте проката досок в моем отеле. Каждый день, проходя мимо, он предлагает научить меня кататься. И каждый день я отвечаю: «Может быть, завтра». Не то чтобы я не хочу попробовать, мне кажется, это даже интересно. Я не хочу учиться именно у него: он меня пугает, потому что похож на сталкера.

Иногда я думаю, что стоит найти кого-то другого, кто мог бы мне помочь. Но, как и с многими хорошими идеями, до дела так и не доходит. Каждый день дается мне с трудом, и сама мыль о том, чтобы получать удовольствие, заставляет меня испытывать глубочайшую вину.

Было тяжело набраться смелости и сесть в вертолет сегодня. Чтобы решиться на это, мне потребовалась неделя. И это было настолько же потрясающе, насколько опустошающе. Я знала, что так будет.

И все же, было приятно внести в привычный распорядок хоть какое-то разнообразие: обычно я брожу по пляжу, ем, рыдаю, сплю, а потом снова брожу по пляжу.

Сейчас у воды оставалось только несколько человек. Семьи собрали вещи и вернулись в свои номера, чтобы приготовиться к ужину. Большинство задержавшихся – пары, гуляющие за ручку, наслаждающиеся прекрасными красками заката. Как и я. Еще женщина, выгуливающая свою собаку. Девочка, продающая цветы. Мужчина вдалеке, сидящий на лавовом валуне и играющий на гитаре.

Когда я подхожу достаточно близко, чтобы расслышать, что именно он исполняет, сразу понимаю, насколько он хорош. Он не просто перебирает струны, он по-настоящему умеет играть. Я настолько зачарована звуками его гитары, что не замечаю, как опускаюсь на песок шагах в двадцати позади него, просто чтобы забыться в его музыке.

Некоторые тоже останавливаются, чтобы послушать. Одна парочка начинает танцевать, и потом мужчина даже пытается дать гитаристу деньги, но тот отказывается. Но все-таки прекращает играть, чтобы поболтать с этой парой. Когда он встает и поворачивается, я узнаю того парня из вертолета. Себастьян. Или Басс, как он просит себя называть.

Он смотрит на меня, явно удивленный, но ослепительно улыбается и кивает в знак приветствия.

Я встаю, машу ему рукой и улыбаюсь, прежде чем уйти. Но потом эта мысль догоняет меня: с чего он вообще должен быть рад меня видеть? Мне становится неловко, и я начинаю оглядываться: он наверняка улыбался кому-то другому. Но он тут же подбегает ко мне с гитарой в руках.

– Айви! – он указывает на отель, перед которым мы стоим. – Ты здесь остановилась?

Я замираю, пока мы разговариваем, вожу ногой по песку:

– Нет. Чуть дальше по пляжу.

– Ого! Как же тесен мир.

Киваю на его гитару.

– Я слышала, как ты играешь. Это было очень хорошо. Ты профессиональный музыкант?

– Почти, – отвечает он. – Я учился в музыкальном колледже несколько лет. Но потом бросил, чтобы следовать за настоящей мечтой.

– Но ты так хорошо играешь. Не могу поверить, что ты не хотел сделать музыкальную карьеру.

– Я люблю музыку, но быть пожарным для меня важнее.

Я наклоняю голову:

– Пожарный в Нью-Йорке? Ты работаешь в пожарном департаменте?

Он кивает:

– Да. Ты так спрашиваешь, будто знаешь кого-то оттуда.

– Мой двоюродный брат там работал, но давно. Он ушел оттуда и теперь продает машины. Говорил, что там было слишком много стресса.

– Иногда бывает довольно напряженно, но оно того стоит, – говорит он. – Так что теперь ты знаешь, чем я занимаюсь. А чем занимаешься ты, мисс Грин?

– Семейный бизнес. У родителей есть сеть цветочных магазинов.

– Звучит интересно, – говорит он, как раз когда девочка с цветами подходит к нам. – Как вовремя!

– Цветок для дамы? – спрашивает девочка.

– Конечно. – Басс вытаскивает бумажник и дает девочке пару долларов.

– Басс, – я касаюсь его руки, – спасибо, конечно, но это совсем не обязательно.

– Я настаиваю, – он тепло улыбается.

– Какой красивый, – говорю я, поднося цветок к своему носу.

– Воткни его в волосы, вот сюда, за ухо, – говорит девочка, глядя то на Басса, то на меня. – Если справа – значит, ты свободна, а если слева – значит, занята.

Конечно, я знаю это, я же флорист, но все равно не мешаю ей рассказать интересный факт.

– Спасибо, – говорю я, устраивая цветок за правым ухом.

Краем глаза замечаю, что Басс обрадовался моему выбору. Хотя я все еще не понимаю его намерений, он может помочь мне отвлечься.

Девочка уходит, как раз когда солнце начинает погружаться в море. Я стою, завороженная этим зрелищем, и наслаждаюсь невероятной красотой. Одновременно ощущаю радость и грусть: радость от того, что сдерживаю обещание, и грусть, потому что того, кому я его дала, здесь нет и он этого не видит.

Я снова слышу гитару. Мелодия звучит мягко, нежно и так завораживающе красиво, что кажется, будто она написана специально для этого заката.

– Кто это написал? – спрашиваю я, когда он заканчивает играть, а солнце заходит за горизонт.

Он пожимает плечами.

– Я только что придумал ее, пока смотрел, как ты любуешься закатом.

Я чувствую, как краснею, понимая, что стала источником вдохновения.

– Ты отлично играешь.

– Спасибо.

– Что же. Мне пора возвращаться. – Я смотрю на свои босые ноги. – После заката по пляжу ходить опасно, кругом все эти лавовые камни. Приятно было увидеться снова, Басс.

– И мне, – отвечает он, изучая меня взглядом. – Айви, я совершенно серьезно настроен. У меня есть целая куча лишних билетов. Я тут на две недели, совершенно один. Все остальные тут или парочками, или семьями. Мне кажется, мы вообще единственные без пары на Кауаи. И мы примерно одного возраста. Ну, я так думаю. Мне двадцать четыре.

– И мне двадцать четыре, – отвечаю я ему.

– Видишь? А то, что ты гуляешь по моему пляжу, это как знак самой вселенной, что мы должны объединиться.

– Твоему пляжу? – смотрю на него, подняв брови.

– Хорошо, нашему пляжу, – соглашается он.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Но почему? Ты здесь с кем-то? Ты сама сказала, что никакого мистера Грина нет. У тебя есть парень? Жених?

– Нет.

– Кто-то еще? – с игривой усмешкой спрашивает он.

– Нет, – смеюсь я. – Никого нет.

– И сколько ты уже здесь?

– Неделю.

– А уезжаешь когда?

– Двадцать девятого.

Басс выглядит удивленным:

– Но это же четыре недели, Айви. Ты приехала больше чем на месяц? Одна? Черт.

– Мне нужно было сменить обстановку.

Он понимающе кивает:

– Тяжелое расставание? Или, может, развод?

Качаю головой, отводя взгляд.

– Ну, что бы там ни было, я думаю, мы встретились не случайно. Завтра я иду кататься на тюбинге. Помнишь, пилот говорил нам про старые плантации сахарного тростника? Так вот, можно сплавляться по старым ирригационным каналам. Плывешь через пещеры и все такое. Звучит реально круто.

– Я уже все это знаю, – отвечаю я. За прошлый год я узнала все что можно об этом острове.

– Но ты все еще не хочешь пойти со мной?

Я пожимаю плечами и не говорю ему, что это тоже есть в списке дел, которые я должна сделать. Как та экскурсия на вертолете.

– Ну же! Это будет весело! И интересно.

– Извини, я просто не могу. Мне надо идти.

Я уже собиралась уходить, но он хватает меня за локоть и нежно тянет обратно к себе. Он привлекает меня так близко, что наши тела почти соприкасаются. Другая его рука ложится на мое плечо. Я быстро закрываю глаза, стараясь отстраниться, напомнить себе, зачем я здесь. Но не могу игнорировать его прикосновения. Они приятные. Требовательные, но это не ощущается как принуждение. Он действует уверенно, но не самоуверенно. И самое важное – я понимаю, что так я могла бы забыться на мгновение.

Он не отпускает меня, глядя прямо в глаза. Я не знаю, о чем он думает, только понимаю, что происходит в моей голове. Он первый мужчина, который касается меня вот так, который так смотрит на меня после Илая. Сколько уже прошло? Девять лет? Девять лет, как ни один мужчина после Илая не касался меня? Не то чтобы я не хотела. Просто было слишком сложно пытаться быть с кем-то другим. А потом я словно… оцепенела.

Внезапно тоска переполняет меня, и я отстраняюсь.

Басс выглядит расстроенным, он отворачивается и поднимает свою гитару.

– Вот что, Айви Грин. Я приду сюда завтра в десять утра. Я буду ждать тебя тут до пол-одиннадцатого. Если ты не придешь, я пойду кататься на тюбинге без тебя. Но я очень надеюсь, что ты придешь. Мне кажется, что под маской загадочной печали прячется женщина, которой не помешает настоящее приключение! – Он протягивает руку, и я пожимаю ее. – Может быть, я даже напишу песню об этой женщине. В общем, было приятно встретиться с тобой.

– И мне, Себастьян Бриггз, – отвечаю я, нехотя отпуская его руку.

Он смеется, услышав свое полное имя. Он так рад, потому что я его запомнила.

Уходя, я чувствую, что он смотрит мне вслед. Я отчаянно хочу обернуться и посмотреть, но не делаю этого. А еще я чувствую, что на моем лице появляется улыбка. И она даже не грустная. Это та улыбка, которую я не ощущала как минимум год. И, черт побери, как же ей рада!