Патрик Гагни: Я – социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету

На русском языке публикуется впервые

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Copyright © 2024 by Patric Gagne

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «МИФ», 2025

* * *

Посвящается Дэвиду

У всякого святого есть путь, а у всякого грешника – будущее.

Оскар Уайльд

Это реальная история. Хотя я старалась как можно точнее воспроизвести события по памяти, некоторые происшествия в реальности занимали больше времени, отдельные диалоги реконструированы, а некоторые герои описаны обобщенно. Я изменила ряд имен, дат и подробностей, чтобы защитить анонимность невинных (и не очень) людей.

Введение

Меня зовут Патрик Гагни, и я социопатка. Я любящая мать и жена. Участливый психотерапевт. Я очень обаятельна и всем нравлюсь. У меня много друзей. Я член загородного клуба. Устраиваю вечеринки по поводу и без. Живу в красивом доме. Я писательница. Люблю готовить. Голосую на выборах. У меня хорошее чувство юмора, есть собака и кошка, и, как и другие женщины, у которых есть кошки и собаки, я отвожу детей в школу и жду в очереди из машин, чтобы высадить их у ворот.

На первый взгляд меня не отличить от любой другой американки. Заглянув в мои соцсети, вы увидите счастливую мать и любящую жену, занимающуюся откровенным самолюбованием. А ваши друзья, скорее всего, скажут, что я «милая». Но знаете что?

Мне нет дела до ваших друзей.

Я лгунья. Я воровка. У меня эмоциональный интеллект улитки. Я практически не испытываю угрызений совести и вины. Я злостный манипулятор, мне все равно, что думают окружающие. Меня не интересует мораль. Меня вообще ничего не интересует. Я не принимаю решений, основываясь на каких-то правилах. Я способна почти на все.

Знакомо?

Если вы выбрали эту книгу и читаете ее, готова поспорить: вы узнали себя. Вероятно, вы тоже принадлежите к миллионам людей, которых считают социопатами. Или знакомы с миллионами тех, чья личность вписывается в так называемый «социопатический спектр». И речь не о криминальных типах. Врачи, адвокаты, учителя, почтальоны… Социопаты повсюду, они не скрываются. Просто начните замечать – и вы увидите.

Я рано начала все замечать. В детстве другие дети из моего района катались на великах и ходили друг к другу в гости, а я читала детективы, в основном тру-крайм. Меня завораживали темные стороны человеческой натуры. Отчего люди становятся злодеями? Почему способны на убийство? Мне хотелось знать.

Потом я наткнулась на слово «социопат» и подумала: «Так вот же он, ответ». Я и раньше слышала этот термин. Но что он означает? Кто такой социопат? Я пыталась найти объяснение в словаре. Но в моем потрепанном томике, изданном компанией «Фанк и Уогналлс» в 1980 году, с желтеющими страницами даже слова такого не оказалось.

Я решила, что это какая-то ошибка, пошла в мамин кабинет и открыла другой словарь, более новое издание. «Уж там-то должно быть слово “социопат”», – подумала я. Я смотрела туда, где должно было стоять это слово, между «социологией» и «социумом», но там ничего не было. Слова будто не существовало. Но я-то знала. Я читала про социопатов в книгах. Слышала про них в новостях. И в школе – тоже. Я даже в дневник это слово записала. Я знала, что где-то должно быть определение социопата; надо было просто его найти.

Теперь мне многое стало ясно. Как доктор психологии, я не могу не восхищаться коварным гением подсознательного ума, ведь именно из-за него определенные вещи нас притягивают, а другие не вызывают интереса. Фрейд считал, что случайностей не бывает. Но понять, почему меня увлекала тема социопатии, можно и без докторской степени. Связь можно уловить и без Фрейда. И даже если не верить в судьбу, совершенно ясно, почему мой путь никак не мог привести меня в другую точку.

С самого начала все красные флаги были на месте. Уже в семь лет я поняла, что со мной что-то не так. Многие вещи, которые заботили других детей, мне были просто безразличны. Некоторые эмоции, радость и гнев например, возникали спонтанно, хоть и нечасто. Но эмоции, выполняющие социальную функцию: вина, эмпатия, угрызения совести и даже любовь – давались мне нелегко. Точнее, обычно я вообще ничего не чувствовала. И поступала «плохо», чтобы справиться с ощущением пустоты. Это «плохое» поведение было похоже на внутреннюю потребность.

Спросили бы вы меня тогда – я описала бы эту потребность как напряжение, своего рода распирающее чувство, давящее на мою голову изнутри. Как ртуть, медленно ползущая вверх по столбику в старых термометрах. Поначалу я почти этого не замечала – так, небольшое искривление на моем обычно спокойном когнитивном радаре. Но со временем эти искривления стали более отчетливыми, а быстрее всего с напряжением помогали справиться поступки, которые неизменно вызывали негативную реакцию у окружающих и заставляли их испытывать эмоции, которые я испытывать не могла. Поэтому я совершала эти поступки снова и снова.

В детстве я не представляла, что справиться с этой потребностью можно по-другому. Я ничего не знала об эмоциях и психологии, не понимала, что эволюция «заточила» человеческий мозг на эмпатию и отсутствие спонтанного доступа к эмоциям, по мнению ученых, приводит к сильнейшему стрессу, который, в свою очередь, провоцирует человека на компульсивные акты насилия и деструктивное поведение. Тогда я знала лишь одно: мне нравится делать что-то, что пробуждает во мне чувства, причем неважно какие. Любые. Все лучше, чем ничего.

Теперь, повзрослев, я могу объяснить, почему так себя вела. Могу сослаться на исследования, в которых проанализирована связь между тревогой и апатией и выдвигается гипотеза, что спровоцированный внутренним конфликтом стресс подсознательно толкает социопатов на деструктивное поведение. Я допускаю, что внутреннее напряжение, которое я испытывала, вероятнее всего, являлось негативной реакцией на отсутствие эмоций, а потребность в «неправильном» поведении – попыткой мозга стать хотя бы отчасти «нормальным». Правда, найти эту информацию было нелегко. Пришлось за ней поохотиться.

Я охочусь за ней до сих пор.

«Социопат» – загадочное слово. Это явление изучалось веками, но сам термин употребляют как попало и объясняют им всевозможные грехи. Одного-единственного определения не существует. Само слово, как и люди, которых оно обозначает, стало неким парадоксом, словом-хамелеоном и ярлыком, коим часто бросаются в гневе и обиде; словом, в котором заключено намного больше эмоций, чем рационального анализа. Но почему?

Почему слово «социопат» заставляет людей реагировать скорее эмоционально, чем рационально? Забавно, но именно это я пыталась понять задолго до того, как мне поставили диагноз. Я сделала это своей миссией.

Эта книга рассказывает, как я реализовывала эту миссию. Я захотела ее написать потому, что повседневный опыт социопатов заслуживает рассказа о нем. На всякий случай проясню, что не собираюсь преуменьшать тяжесть этого расстройства. Социопатия – опасное психическое состояние, его симптомы, причины и лечение должны быть исследованы и клинически изучены. Именно поэтому я решила поделиться своей историей – чтобы люди, страдающие от этого расстройства, могли получить помощь, в которой нуждаются уже очень давно. И, что немаловажно, чтобы другие социопаты увидели свое отражение в человеке, которому есть что предложить, кроме тьмы.

Естественно, мой опыт найдет отклик не у всех. Я по чистой случайности могу о нем рассказать. Мне повезло родиться в мире, где я обладала всеми мыслимыми привилегиями. По правде говоря, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что моя жизнь могла сложиться совсем иначе, если бы я принадлежала к другой расе, иному социальному классу и полу. По чистой случайности я смогла приоткрыть завесу тайны, окружающую мое расстройство, и построить жизнь, в которой мне посчастливилось помогать людям. Вообще говоря, сама эта книга существует благодаря везению, и мне повезло, что я в итоге поняла, как важно людям с расстройствами видеть, что о них пишут, и узнавать себя в описанных ситуациях.

Большинство социопатов непохожи на героев кино. Это не серийные убийцы вроде Декстера или героини сериала «Убивая Еву», и у них нет ничего общего с одномерными антагонистами криминальных романов. Они сложнее вымышленных примеров из книги «Ваш сосед – социопат»^[1]. Диагностика расстройства также намного сложнее «теста на социопата» из двадцати вопросов, типа тех, что печатают в глянцевых журналах, а понять социопата с помощью туториала с ютуба^[2] вряд ли получится.

Думаете, вы знакомы с социопатом? Наверняка. Но я также готова поспорить, что им окажется совсем не тот, кого вы подозреваете. Вопреки популярному мнению, социопаты представляют собой нечто большее, чем набор личностных маркеров. Это дети в поисках понимания, пациенты в поисках валидации, родители в поисках ответов, люди в поисках сострадания. Но система не может дать им того, в чем они нуждаются. Школы их не признают. Их не лечат специалисты. Им в прямом смысле некуда обратиться за помощью.

Репрезентация важна. Я рассказываю свою историю, так как в ней показана правда, которую никто не хочет признавать: тьма встретит тебя там, где меньше всего ждешь. Я преступница, но никогда не привлекалась к ответственности. Я мастерски умею притворяться. Меня никогда не ловили с поличным. Я редко сожалею о содеянном. Я дружелюбная. Я ответственная. И я невидимка. Я хорошо сливаюсь с толпой. Я – социопат двадцать первого века. И я написала эту книгу потому, что знаю: я не одна.

Часть I

Глава 1. Честная девочка

Когда я спрашиваю маму, помнит ли она, как во втором классе я ткнула девочку в голову карандашом, мама отвечает: «Смутно».

И я ей верю. В моем раннем детстве вообще много «смутного». Кое-что вспоминается с абсолютной ясностью. Запах деревьев в национальном парке «Редвуд» и наш дом на холме рядом с деловым центром «Сан-Франциско». Как я любила этот дом! До сих пор помню сорок три ступеньки от первого этажа до моей комнаты на пятом и стулья в гостиной, на которые я залазила и крала висюльки с люстры. Но есть вещи, которые я помню плохо. Например, как впервые забралась к соседям, когда их не было дома. Или откуда у меня появился медальон с буквой «Л».

Внутри медальона – две черно-белые фотографии, которые я не стала выбрасывать. До сих пор иногда открываю медальон и смотрю на них. Кто эти люди? Откуда они взялись? Хотела бы я знать. Думаю, я могла найти медальон и на улице, но, скорее всего, я его украла.

Я начала красть раньше, чем заговорила. По крайней мере, так мне кажется. Точно не помню, когда в первый раз что-то «позаимствовала», но к шести-семи годам у меня в шкафу была уже целая коробка с украденными вещами.

В архивах журнала «Пипл» есть фото Ринго Старра, он держит на руках маленькую меня. Мы во дворе его дома, недалеко от места моего рождения в Лос-Анджелесе (мой отец был музыкальным продюсером), и я буквально стаскиваю с Ринго очки. Все малыши играют с очками, скажете вы, что такого? Но я смотрю на очки, которые сейчас лежат на моей книжной полке, и понимаю, что была единственным ребенком, умыкнувшим очки у битла.