– Вы совсем рехнулись? – спросила Лиза заплетающимся языком.

Она попыталась вырваться, но не смогла, руки и ноги плохо слушались

– Замолчи и заходи в салон, – холодно ответил я.

Перед нами стоял небольшой частный самолёт, который я приобрёл пару лет назад для деловых поездок. Пилот – проверенный человек, уже ждал у трапа.

– Всё готово, Марк Альбертович, – кивнул он, бросая бесстрастный взгляд на Лизу и ребёнка. – Нам разрешили вылет, через пять минут взлетаем.

– Ребята, в салон её тащите.

Лиза замерла, её глаза метались между мной и самолётом.

– Вы… Вы не можете просто так увезти нас, – тихо промямлила она.

– Уже везу, – усмехнулся я и толкнул её вперёд.

Она споткнулась, но охрана не дала ей упасть. Максимка заплакал громче.

– Тише, сынок, – я провёл ладонью по его спинке, но это не помогло.

Мы поднялись по трапу. В салоне было тесно, но уютно: кожаные кресла, мини-бар.

– Садись и пристегнись, – резким тоном сказал я, усаживая Максимку в кресло.

Снял с малыша куртку и шапку, потом пристегнул. Охранник сунул ему в руку зайца, сын обнял его и затих. Я подошёл к Лизе, сдёрнул с неё дурацкую шаль и куртку, потом усадил и тоже пристегнул. Она пыталась дотянуться до ребёнка, погладила его по руке.

– Куда мы летим? – её голос дрожал.

– Домой, место моего сына рядом со мной, твоё тоже.

Пилот запустил двигатели, гул заполнил салон. Лиза сжалась в кресле, её пальцы впились в подлокотники. В специальной нише была бутылка и два низких стакана. Налил себе виски, сделал глоток.

– Расслабься, Лиза, ты же любила летать, – произнёс с усмешкой.

Она не ответила, смотрела в окно, где земля уже отдалялась, а облака становились ближе. Максимка заснул, всё так же прижимая к себе плюшевого зайца.

Я откинулся в кресле, наблюдая за женой. Самолёт набрал высоту, и через иллюминаторы было видно только бескрайнее море облаков. Лиза сидела, стиснув зубы, её ногти впились в обивку подлокотников. Она явно боялась, что было странно. Её напугало моё появление – это нормально, но жена действительно в своё время много летала.

Странностей оказалось много, и это настораживало. Лиза ненавидела длинные волосы и всегда стриглась. Никакие уговоры отрастить локоны до талии, как мне нравится, на неё не действовали. Жена никогда бы не позволила себе ходить с короткими ногтями, испорченный маникюр был целой катастрофой. Она бы не одела эти убогие вещи, Лиза их ненавидела с детства. И всё же это была она, никаких сомнений.

– Выпьешь? – я протянул ей стакан с виски.

Она молча отвернулась, на щеке блеснула дорожка слёз

– Как хочешь, я не настаиваю.

Я допил остатки янтарной жидкости, почувствовал тепло, разливающееся внутри. В баре была её любимая текила, которую мы пили в нашу первую совместную поездку. Она знает, что я всегда её покупал, но вместо того, чтобы попросить, Лиза посмотрела на меня со страхом в глазах, и это было прекрасно.

Самолёт летел домой, где-то внизу, за толщей облаков, оставалась её старая жизнь – съёмная квартира, жалкие попытки спрятаться. Теперь у неё буду только я, навсегда.

Четыре года назад.

Я не знал, зачем согласился посетить показ мод. Приглашение от старого друга, который теперь работал в модельном бизнесе, выглядело как повод выпить после мероприятия. Сидел в первом ряду, окружённый людьми, чьи лица выражали либо скуку, либо преувеличенный восторг. Освещение было резким, музыка – монотонной, а воздух пах дорогими духами и чем-то ещё, что я не мог определить.

«Чёрт, надо было отказаться», – подумал я, но уходить было неловко.

И тут вышла она, красивая нимфа со светлыми волосами, которые переливались под софитами словно золото. Её походка была лёгкой, почти невесомой. Взгляд холодный, отстранённый, как и положено модели. Когда она повернулась, мелькнула едва уловимая улыбка.

Я даже не заметил, как перестал дышать, глядя на неё, такое было со мной впервые. Тридцать один год, куча бывших любовниц, а запал с первого взгляда на какую-то модельку.

Вечер стал тянуться мучительно долго. Я почти не смотрел на остальных, ждал только её выхода. Каждый раз, когда блондинка появлялась, мой взгляд прилипал к её стройным ногам, изгибу талии, губам, которые созданы для того, чтобы их целовать.

В голове уже рисовались картины: как я подхожу к ней, говорю что-то дерзкое, а она в ответ лишь улыбается. Как её пальцы скользят по моей груди, когда я прижимаю её к стене. Как она стонет, когда я вхожу в неё, медленно, растягивая удовольствие. Фантазии прервали аплодисменты, на подиум вышел дизайнер и все модели.

После гости направились в зал для фуршета. Приятель догнал меня, стал спрашивать, понравилось ли мне.

– Странные ощущения, Олег, я же никогда не ходил на такие мероприятия. Мне понравилась одна модель, блондинка с коротким каре. Ты можешь нас познакомить? – ответил я с улыбкой.

– Для тебя, друг, нет ничего невозможного, почти.

Олег попросил подождать, и сам пошёл за девушкой. Я взял стакан с виски у пробегающего мимо официанта с подносом. Ко мне подходили знакомые бизнесмены, мы здоровались, перекидывались парой фраз. Вскоре появилась моя нимфа под руку с Олегом. На ней было длинное бирюзовое платье с вырезом до середины бедра. Девушка не шла, казалось, плыла как лебёдушка.

– Знакомьтесь. Мой друг – Марк Альбертович Грау. А это наша юная звёздочка – Елизавета Юнгферн. Ей сегодня девятнадцать лет исполнилось, а тут показ.

– Приятно познакомиться. С меня подарок на день рождения, такая красивая девушка достойна золота.

– И мне приятно познакомиться, – девушка мило улыбнулась.

– Ладно, голубки, оставлю вас. Мне нужно пообщаться с гостями.

Друг удалился, я взял у официанта бокал шампанского и подал ей. Лиза задержала взгляд на моих дорогих часах и только потом приняла угощение.

Глава 3

Ярослава

Мои мысли путались, голова была тяжёлой, словно налитой свинцом. Сквозь туман в сознании я слышала голоса, но не могла разобрать слова. Тело не слушалось, руки и ноги будто онемели. Я пыталась пошевелиться, но смогла лишь слабо дёрнуться. Меня чем-то усыпили, и сейчас сознание медленно возвращалось.

– Всё, хватит отдыхать, вставай, поехали!

Голос мужчины прозвучал прямо передо мной, резкий, как удар хлыста. Я медленно подняла голову. Перед глазами плыло, но я разглядела его лицо – холодное, с едва заметной усмешкой.

– Куда? – мой собственный голос показался мне чужим, хриплым.

– Домой.

– А разве это не мой дом?

Он усмехнулся, и от этого стало ещё страшнее.

– Твой дом там, где я скажу.

Я услышала бормотание Максимки и инстинктивно потянулась к нему, но незнакомец был быстрее. Его пальцы впились в моё запястье, боль пронзила руку, когда он резко дёрнул меня со стула.

Я попыталась вырваться, руки не слушались, тело было слабым, будто ватным. Сердце бешено колотилось, в горле стоял ком. Охранники схватили меня под руки, их пальцы впились в кожу. Я пыталась сопротивляться, но мои движения были вялыми.

Я не знала, чем меня накачали, пока я спала, плечо немного ныло, как после укола. Препарат был странного действия, руки и ноги едва работали, но я всё же шла туда, куда меня вели. В голове была путаница, я не могла сообразить, что сказать, будто из здоровой девушки вмиг превратилась в больную из психиатрической лечебницы.

Меня одевала охрана, а Макса тот, кто назвал себя его отцом. Сестра никогда не говорила, от кого родила. На вопрос об этом она ответила резко: «Тебе не всё равно, сестрёнка?»

Мы вышли на улицу и меня затолкали внутрь автомобиля, я не сопротивлялась, не было сил. Водитель глянул в мою сторону, но даже слова не проронил. Как назло, соседи не гуляли в это время, и мне даже на помощь позвать некого.

Через какое-то время машина остановилась у самолёта.

На мой слабый протест незнакомец ответил резко:

– Замолчи и заходи в салон.

Охранники потащили меня к трапу, ноги подкашивались, земля уходила из-под ног. Я оглянулась на Максимку – он плакал, прижимая к себе игрушечного зайца.

«Я не могу его защитить», – сердце разрывалось от бессилия.

В салоне пахло кожей и дорогим алкоголем. Мужчина пристегнул Максимку, потом подошёл ко мне. Его пальцы грубо сдёрнули с меня шаль, потом куртку.

– Куда мы летим? – я едва узнала свой голос.

– Домой, место моего сына рядом со мной, твоё тоже.

Он улыбнулся, и в этой улыбке не было ничего человеческого.

Двигатели взревели, самолёт задрожал, я впилась пальцами в подлокотники, сердце бешено колотилось. Никогда не летала, было страшно до трясучки.

Похититель сел напротив меня, налил себе виски, сделал глоток, предложил выпить мне, но я отказалась. Никогда ничего крепче кефира не употребляла, ложка кагора во время причастия не в счёт. Он не стал настаивать, и это радовало, сидел и изучал меня, будто хотел для себя что-то прояснить. Я опять не смогла сформулировать мысль и сказать, что я не Лиза, надеялась, что та дрянь, которую мне вкололи, будет действовать не всегда. Хорошо, что Максим успокоился и уснул.

Я собирала документы Лизы в свой специальный кейс. Пришлось проверять всё, что-то выкидывать. Сестра аккуратностью не отличалась, у неё всё было разбросано в шкафу. Тут позвонили по телефону, я запаниковала, сунула кейс в спортивную сумку, сверху накидала вещей как попало. Не помню, было ли там свидетельство о рождении племянника.

– Документы, – промямлила я, стараясь не смотреть в чёрные глаза мужчины.

– Что документы, Лиза? Я забрал твой паспорт и свидетельство о рождении Макса, они у меня. Будем дома, уберу их в сейф. Больше не желаю разыскивать тебя по всей стране.

– Как мне к вам обращаться? Как вас зовут? – выдавила из себя нервно, голос дрожал.

– Ха-ха, этот укол так подействовал на тебя, что ты имя собственного мужа забыла? Марк Альбертович Грау.

– Босс, в инструкции нет такого побочного эффекта, – поспешил заверить один из охранников.

Здоровяки сидели через проход от нас. Я скосила на них ошарашенные глаза, значит, меня и вправду чем-то накачали.

«Марк Альбертович Грау» – его имя прозвучало в голове снова, и по спине пробежал холодок. Когда он представился полным именем и отчеством, голос был ровный, почти вежливый, но в этом было и что-то устрашающее. Марк будто напомнил мне: «Ты знаешь, кто я. Ты знаешь, что я могу».

Я совсем не знала его, ведь сестра не удосужилась рассказать. Когда я спросила, почему она сменила фамилию, та ответила, что эта звучит стильно, её директор модельного агентства так попросил. Отчество сыну она дала наобум, и отец в свидетельстве о рождении вымышленный герой. Оказалось, не вымышленный, а в моей жизни на одну ложь стало больше. Это странное чувство, когда ты не можешь сформулировать мысли и сказать что-то, но чётко помнишь прошлое.

Семнадцать лет назад.

На мне красивое платье и здоровый белый бант на голове. Волосы забраны в хвост, всё аккуратно, волосок к волоску. Рядом идёт мама и её новый любовник, какой по счёту за год, я даже затрудняюсь сказать. После развода с отцом мать не начала пить, она просто пустилась в разгул. Мужики сменяли один другого, мама таскала их домой, но никто надолго не задерживался. Только дядю Толика она пригласила к себе жить.

Гражданский муж матери был наглый, поучал меня по любому поводу, требовал, чтобы я называла его отцом. Толик налил себе третью рюмку и заявил маме, что из меня «растёт дрянь».

Я отказывалась, ведь у меня уже есть папа. Анатолий орал в ответ, что я его не уважаю и в корень оборзела. Я молчала, когда он кричал на меня по поводу и без, требовал, чтобы убирала за ним посуду. Сегодня не выдержала и решила дать отпор, несмотря на свои семь лет.