Я подняла глаза и увидела Арчи, который, как обычно, стоял с такой идеальной стрижкой, будто у него был свой собственный агент, и в рубашке поло от Ральфа Лорена, которая сидела на нём как вторая, не менее идеальная кожа. Он выглядел так, словно только что сошел с рекламного щита Abercrombie & Fitch или, может быть, с особенно привлекательного каталога J.Crew. Единственная проблема? Рядом с ним стоял небольшой чемодан, до жути похожий на тот, что я оставила у него давным-давно.

Я попыталась улыбнуться, но, уверена, получилось нечто среднее между гримасой и тем выражением лица, которое я делаю, когда кто-нибудь предлагает на ужин капусту.

– Арчи, – сказала я, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри уже назревал ураган пятой категории, готовый прорваться сквозь всё вокруг, как канзасский торнадо под воздействием кофеина. – Что случилось? Ты наконец решил присоединиться ко мне на ранчо?

– Не-а. – Он покачал головой, и его обычно тёплые карие глаза внезапно стали… наполняться болью? Я понятия не имела, что происходит. Он даже не наклонился для поцелуя и не потрудился пригласить меня войти.

Какого чёрта он хотел, чтобы я была здесь?

– Скажи мне, что это шутка, – выпалила я, медленно осознавая, что происходит, подпитываемая его странной отстранённостью и этим чемоданом, несомненно, набитым вещами, которые я хранила в его шкафу. Мой парень просто стоял и молчал. – Ты что, издеваешься надо мной?

– Ладно, Элоиза, – вздохнул Арчи, пытаясь взять ситуацию под контроль, – давай не будем устраивать сцен. Мы можем поговорить…

– Поговорить? – Я выпрямилась, совершенно забыв о своей маме, которая, судя по звукам, теперь активно кричала на заднем плане. – Рассказать о том, как ты заставил меня ехать пять чёртовых часов, как будто я участница "Холостяка", только для того, чтобы порвать со мной? Какого. Мать. Твою. Хрена?!

– Элоиза, ты же знаешь, я терпеть не могу разговаривать по телефону, и я хотел поговорить с глазу на глаз, но из-за учёбы я просто не смог приехать сам. – В его руке зажужжал телефон, и я мельком увидела Шелли с чёртовым эмодзи в виде сердечка рядом с её именем. Я знала только одну Шелли, и это была его напарница по лабораторной. – Ха, – невесело усмехнулась я, когда он сбросил звонок на голосовую почту. – Шелли, да?

Так вот чей голос был у него тогда?

Отличная лабораторная работа с привкусом предательства.

– Я не хотел, чтобы всё так получилось, – сказал он, и в его голосе прозвучала какая-то странная форма жалости к себе. – Боже, Эллс, я серьёзно… Я… мы с Шел этого не планировали. Она была рядом последние два года… и, в общем, это просто случилось. Я… чёрт возьми, я запутался, понимаешь? Я люблю тебя, но, чёрт возьми, мы отдалились друг от друга, малышка…

Я ущипнула себя за переносицу, истерически смеясь, запрокидывая голову к небу. Это была шутка, да? Я что, была героиней какого-то до смешного банального любовного романа, и мой автор решил не заморачиваться по поводу любовной линии и просто разыграть дешёвую сцену, чтобы убрать помеху в виде дерьмового парня?

Эй, идиотка, перестань драматизировать!

Когда ни один всезнающий писатель не откликнулся на мою внутреннюю мольбу, я выдохнула, наконец-то признав, что я не героиня какой-нибудь мелодрамы. Я открыла глаза и снова уставилась на идиота напротив меня, на лице которого теперь было выражение притворного раскаяния, достойное Оскара.

– Так ты не отрицаешь моих подозрений? Ты и Шелли? Та самая Шелли, которая всегда восхищалась тем, как "идеально" мы с тобой смотримся вместе? Это, типа, полный бардак, Арч… – Я фыркнула, чувствуя тот же прилив гнева, который возникает, когда забываешь все свои пароли от социальных сетей разом. – Сначала ты устроил истерику, пока я работала, прямо в моей чёртовой трансляции, прекрасно зная, что там куча людей, а теперь тащишь меня сюда, чтобы "поговорить"? Поговорить о том, что ты не смог удержать свой член в штанах, несмотря на то, что мы были, ну, знаешь, сексуально активны? Ты вообще в своём уме? Мы были вместе со старшей школы…

– И именно поэтому я хотел поговорить с тобой лично. Боже мой, Элоиза, почему ты так драматизируешь?

Он считал, что я, чёрт возьми, драматизирую? Какой же мудак. Моя рука инстинктивно сжалась в кулак. Я видела только его недовольное лицо, которое оглядывалось по сторонам и смотрело на скопившихся зрителей вокруг нас, будто мы были актёрами на Бродвее, а они – восторженной публикой. Кто-то достал телефон, но я не придала этому значения. Вся накопившаяся за эти месяцы несправедливость, недооценка и, что уж там, тупая обида вырвались наружу. С криком, который, казалось, услышал весь Гранд-Джанкшен, я замахнулась.

Целью был Арчи.

Удар пришёлся не совсем так, как планировалось. Возможно, помешал гнев, возможно, сказались долгие часы над учебниками, но вместо того, чтобы попасть в его наглую физиономию, я каким-то непостижимым образом врезалась кулаком в… ближайшую деревянную скамейку, на которой только что сидела.

Раздался странный, хрустящий звук. Не громкий, но совершенно отчётливый. Боль пришла не сразу, а как-то постепенно, нарастающей волной, начиная с мизинца, словно кто-то решил проверить прочность моего скелета. Я посмотрела на свою руку. Мой мизинец, кажется, решил жить своей собственной, совершенно отдельной жизнью, изящно изогнувшись под совершенно неестественным углом.

Блондинка, проходящая мимо, выпучила глаза, будто увидела призрака. Арчи, который только что пытался отскочить, теперь застыл с открытым ртом, глядя на мой палец.

– Ой, – только и смогла выдохнуть я, а потом, когда боль окончательно накрыла, добавила: – Ну вот, придурок, это ты во всём виноват. Из-за тебя я теперь не смогу печатать посты о том, какой ты кретин. – И, решив, что я какой-то боец кунг-фу из старых фильмов про Джеки Чана, я замахнулась здоровой рукой и влепила звонкую пощёчину Арчи, которой он совсем не ожидал. Моя ладонь тут же отпечаталась на его лице, мгновенно оставив ярко-красный след.

– Твою мать! – закричал он, хватаясь за щеку. – Какого чёрта, Элли!

– Пошёл ты, Арчибальд!

– Это не моё имя!

Я схватилась за палец, чувствуя, как подступает тошнота. Моя мама на фоне всё ещё кричала и я быстро сбросила звонок. Потом перезвоню. Арчи выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание от шока. А я? А я стояла с вывихнутым, а может, и сломанным мизинцем, в "платье доярки", и понимала, что это, пожалуй, самое неловкое расставание в истории Колорадо.

Что ж, по крайней мере, теперь у меня есть отличный контент для следующего эфира. И, возможно, история о том, как я буквально сломала себя из-за бывшего.

– Хэштег "мудак" Арчи, катись к чертям, – я пнула свой чемодан, развернулась и, вскинув руку, продемонстрировала средний палец своему уже бывшему парню и всем зевакам, как героиня блокбастера, уходящая в закат. – Я постараюсь, чтобы Марк сделал твою жизнь невыносимой.

– Не ты одна в этом виновата! – кричал мудак мне в спину. – Ещё скажи, что ты не трахалась со своим "лучшим другом", который, вероятно, был в тебе чаще, чем ты мне звонила?

Я замерла. Затем медленно повернулась к нему лицом. Как я могла быть такой слепой, не замечая, что мной откровенно пользовались? Мой гнев стал сменяться чем-то похожим на слезы, и я едва сдержалась, чтобы не разреветься, то ли от боли в пальце, то ли от всей этой ситуации, в которой я оказалась.

– Марк был прав, – удалось мне сказать, – ты и правда меня недостоин, жаль, что я не слушала его никогда и слепо любила самого дерьмового человека во всей вселенной. Удачи тебе, Арчи, и я сочувствую Шелли, ты и её недостоин тоже.

Дойдя до парковки, я увидела парня, стоящего около заведённой машины. Чувствуя себя всё ещё смелой, несмотря на пульсирующую руку в целом, я подошла к нему.

– Это твоя машина? – спросила я. Брюнет широко распахнул глаза и быстро кивнул. – Отвезёшь меня в ближайшую больницу? – Ещё один кивок. – Фантастика, поехали.

Итак, с пальцем слава богу все в порядке, за исключением небольшой трещины. Один бывший парень, который строчит мне и просит поговорить, как взрослые люди, один лучший друг, избегающий меня, и новый личный хэштег.

#эллатерминаторджи

Глава 4

Марк

Во рту у меня вкус меди и ни капли раскаяния. Металлический привкус всего лишь напоминание о рассечённой губе, но я едва замечаю его. Долговязый ублюдок, распростёртый на земле, получил для себя лишь пару ударов – жалкое зрелище, если честно. Мой локоть уже взлетел, кулак сжался, готовясь обрушить последний, сокрушительный удар на его ухмыляющуюся рожу. Не собираюсь превращать его в безвозвратного урода, но готов заложить свои винтажные "Джорданы", что его нос теперь напоминает полотно Джексона Поллока.

– Это тебе за Элоизу, мудак! – выплёвываю я, вытирая кровь с подбородка рукавом дорогой толстовки, что только размазывает багровое месиво. – Я же предупреждал, так? Я говорил тебе, что если хоть раз увижу, как эта девушка плачет из-за тебя, я выпотрошу тебя, как паршивую рыбу!

Арчи, вернее, то, что от него осталось, захрипел, пытаясь набрать воздуха после нашего "любезного обмена мнениями". Конечно, это не первое наше родео, но и не обычная дружеская потасовка. Сейчас всё иначе. Моя кровь вскипела, когда я увидел видео в сети, где Элли, моя Элли, даёт ему пощёчину за то, как он её бросил. Пощёчина? Не смешите. Этого недостаточно. Слишком мало. Поэтому я, не теряя ни секунды, запрыгнул в свой внедорожник и понесся прямиком к Арчи. До сих пор не могу поверить, что этот идиот когда-то был моим другом. Ключевое слово – "был". У нас общая история, и если вам кажется, что я был жесток, обрушивая удар за ударом, то вы ошибаетесь. Арчибальд заслужил каждый грёбаный удар, и годы сдерживаемых обид, наконец, вырвались наружу.

– Ты всё ещё влюблён в неё, да? – усмехается он, качая головой. – Всегда был её рыцарем, всегда был не в её лиге, великий Марк Кэллоуэй, которого отшила девчонка.

– Заткнись.

– Держу пари, тебе интересно, какая она на вкус, а? Каково это, Марк, знать, что я был первым?

Я говорил, что последний раз его ударил? Чёрта с два. Все рациональные мысли испаряются. Забыв обо всём, кроме чистой, обжигающей ярости, я бросаюсь вперёд, и моя нога со свистом обрушивается ему прямо в живот. Затем, словно зверь в клетке, наконец-то вырвавшийся на свободу, я набрасываюсь на него, оседлав его грудь, готовый превратить его лицо в кровавую кашу. Но прежде чем я успеваю начать свою работу, несколько сильных рук обхватывают меня, отрывая от смеющегося, захлёбывающегося кровью Арчи. Я извиваюсь, реву, пытаюсь вырваться, но тщетно. Двое моих лучших друзей держат меня мёртвой хваткой, вероятно, спасая от обвинения в убийстве.

– Господи, как она вообще могла встречаться с тобой? – рычу я сорванным голосом. – Что, чёрт возьми, с тобой не так, манипулирующий ублюдок? Она любила тебя, чёрт побери! Клянусь Богом, я превращу твою жизнь в ад!

– Хватит, мать твою! – рычит Нокс мне в ухо, его хватка как тиски. – Мы не для того сюда приехали, чтобы его убивать, Марк. Ты хотел преподать ему урок, и ты это сделал. Поехали обратно в Боулдер, пока не приехала полиция. У тебя и так не лучшие отношения с местными копами.

Хорошо, что поблизости никого не было, и дружки Арчи не осмеливаются вмешиваться в нашу разборку, как и Нокс с Колтоном. Это дело между мной и Арчи.

Я бросаю на него последний испепеляющий взгляд.

– Ты не стоишь и дюйма её души, Арчибальд, – спокойно говорю я, отступая на шаг.

– А ты, приятель? Ты что, чёртов принц на белом коне? – Гнев в его голосе говорит мне, что мы прежде всего соперники.

Я качаю головой.

– Нет, я ей не ровня, но, по крайней мере, я не водил её за нос все эти годы, чтобы доказать что-то мне. И если она захочет, чтобы я был этим грёбаным принцем, то я им буду.

– Тебе нравятся мои объедки?

– Хватит! – Нокс хватает меня за плечо, когда я снова пытаюсь наброситься на этого придурка. – Он того не стоит.