– Но именно сегодня утром, ты мне об этом напомнил перед тем, как мы вместе приехали в этот офис, – я складываю руки на груди, потому что хочу чувствовать себя защищенной под его взглядом. – Ты не хочешь, чтобы я как жена ломала твой статус альфа-самца осеменителя? Не хочешь, чтобы эти вечно текущие и облизывающиеся голодные женщины перестали тебя боготворить? Заглядывать тебе в рот?

– Юля, о чем ты вообще говоришь?

– А может быть, ты не хочешь, чтобы твои многочисленные любовницы, бывшие и настоящие, видели во мне соперницу? Или еще хуже бросили тебя, потому что ты обманщик? Наплел им сказочку о том, что я страшная фригидная мегера?

– О господи, чего тебе еще эта Ульянова наплела? Что за бред?

– Пока я вижу сплошные подтверждения ее слов, – делаю шаг назад, столкнув его руки, – я требую объяснений! Требую, чтобы ты всем сообщил, что я твоя жена и все эти… – не могу найти слов, чтобы описать девиц, подобных той, что сидела на его столе, – отстали от тебя!

– Требуешь? – его взгляд темнеет, и он наступает на меня как большая грозная гора. Заставляет пятиться, пока я не упираюсь в стену спиной. – А ты еще не читала правила корпоративной этики? Нет? Что у нас в компании запрещены служебные романы? А так же кумовство и прием на работу родственников любых сотрудников. Любых, я повторяю!

– Я… – теряюсь полностью от его слов, – но ты же сам проводил слияние наших компаний, ты знал, что я тогда буду работать у вас!

– А мне надо было тебя уволить? Ты так предпочла бы? Я, вообще-то, мыслил более серьезными категориями, это был многолетний план по расширению бизнеса, а не моя личная прихоть! Я бы на твоем месте был бы благодарен, что ты не оказалась на улице!

– То есть у тебя был выбор между мной и компанией, и ты сделал его в пользу расширения бизнеса?

– Не переворачивай все с ног на голову! – сердится он, – я именно, что выбрал тебя. Я скрыл ото всех тот факт, что ты моя жена. Чтобы никто не уличил нас в нарушении правил, никто не пытался манипулировать нами или видеть в этом какие-то нечестные преференции? Ты что предпочитаешь? Быть уважаемым за свои профессиональные качества сотрудником или «женой босса» перед которой надо стелиться, чтобы заслужить мою благосклонность?

– Я об этом так не думала, – мне обидно это слышать, но в чем-то он прав.

– Конечно, ты ни о чем таком не думала, предоставь думать другим, – вжимает меня сильней, и взгляд снова смягчается, – ты ведь просто ревнуешь, детка. Тебе не понравилась моя репутация.

– Я не ревную!

– Конечно, и именно поэтому ты прилетела в мой кабинет как разъяренная валькирия, – он поднимает мой подбородок пальцами и смотрит прямо в глаза, – хотя мы заранее договорились, что все личные вопросы будем решать исключительно дома.

– Ты тешишь свое самолюбие, думая, что я точно так же, как все твои поклонницы, буду бегать за тобой и плавиться от одного твоего взгляда. Но я не они, я твоя жена! Я имею право…

– На что? – прерывает меня он, приближаясь к моему лицу, я чувствую все те мускулы, на которые Таня пускает слюни, прижатые к моему телу. Ведь Рома без пиджака и вжал меня в стену всем корпусом.

Похотливый, самовлюбленный… его что, заводит моя ревность? Почему дома он не такой, когда мы наедине?

– На честность и… верность! – говорю ему уже почти в губы с вызовом.

Отстраняется немного.

– А по какой причине ты ставишь под сомнение мою верность?

– Ты издеваешься? – делаю паузу и добавляю с ударением, – Ромео!

– И? Что это доказывает? Это игры, это имидж, это просто слухи! Уж тебе ли не знать, мой маленький PR менеджер, как это работает.

– Вот именно, что я знаю, как это работает, потому и не верю ни единому твоему слову! Имидж нельзя создать на полной противоположности!

– Верь, любимая, фактам, а не россказням недотраханных толстух! И впредь, сохраняй субординацию в присутствии своего руководителя, – намекает на себя, а сам вновь нависает с темным взглядом, – в следующий раз я не спущу тебе этого с рук. Никто в этой компании не должен знать, что ты моя жена, или думать, что ты моя любовница. Все, что нас связывает, это одинаковая фамилия! Что бывает довольно часто в крупных структурах, как наша.

– Это ультиматум?

– Это напоминание о том, как сильно мы оба дорожим своими достижениями в карьере и рабочим местом, чтобы так легкомысленно позволять их уничтожить из-за домыслов и банальной ревности! Я уверен, что ни ты, ни я не хотим этого! – он меня буквально отчитывает, как начальник, а не как муж. – А все личные вопросы мы можем решить дома, поэтому сдерживай себя, даже если тебе очень… – голос становится низким, губы приближаются к моим и все тело снова вжимается так плотно, что я чувствую весь его рельеф слишком хорошо, – очень хочется чего-то большего.

Большего? Это он сейчас на свои желания намекает? Или… я с трудом подавляю судорожный вдох. Мое тело реагирует само. Без моего на то разрешения. Автоматически завожусь и я, когда он такой напористый и суровый… Жаркий…

Чувствую в этом его давлении всем телом, как что-то упирается в меня… лежащее в кармане его брюк. Какой-то комок.

Неосознанно скольжу туда рукой и цепляю пальцами… ткань? Щупаю долю секунды, узнавая фактуру.

Мои глаза расширяются в понимании, и я отталкиваю от себя Рому. Он неожиданности и сосредоточения на другом, он даже не сразу понимает, что произошло.

И что за вещь ярко-красного цвета я держу в руке, вынув это из его кармана.

– А это ты как объяснишь?

Глава 3

– Это трусы, – говорит спокойно муж и именно это спокойствие окончательно выбивает меня из колеи.

– Трусы, женские, кружевные стринги, – уточняю, на случай, если он не видит или не понимает, что это такое.

– Да, я вижу, – подтверждает он, глядя на них совершенно невозмутимо. – Я в курсе, как выглядят женские кружевные стринги.

Я даже теряюсь от такого ответа.

– Что они делают в твоём кармане? – уточняю для тех, кто в танке.

– Лежат, Юля. Ты какого ответа от меня ждёшь? – он окончательно от меня отодвигается и хотя бы дает возможность дышать без своего давления. – Если ты наслушалась баек Ульяновой, то смею предположить, что думаешь эти трусы я снял с той блондинки, что ты застала у меня в кабинете. Но нет, ее трусы на месте, не веришь, пойди убедись, задери ее юбку.

– Ты издеваешься? – я просто в шоке и теряю дар речи.

– А что такого? – разводит Рома руками, – ты врываешься в кабинет без спросу, устраиваешь истерики, вынуждаешь прервать рабочее обсуждение стратегии коммерческого продвижения основной продукции. Это между прочим была руководительница дизайнерского отдела! Утверждала последние правки в серьезном проекте!

– Сиськами тыча в твое лицо?

– Юля, – Рома встает передо мной, берет мое лицо в ладони, – мне очень приятна твоя ревность, это чертовски заводит, но… это совершенно не профессионально. Ты надумала себе то, чего не было. И эти трусы, – выхватывает белье из моих рук, – не говорят ни о чем из того, что ты навоображала.

– Ты серьезно? Ты вообще себя слышишь? – у тебя женские трусы в кармане!

– Да! Женские трусы! Потому что я их туда положил! Но я не снимал их при этом с какой-то женщины! Я их взял со стола!

– Со стола?

– Да! Мне периодически оставляют вот такие сюрпризы на рабочем столе к моменту моего прихода в офис. И ты думаешь, меня это радует? Ничуть не радует, потому, что попахивает это чем-то нездоровым типа харрасмента и преследования.

– Боже, я не могу поверить, что слушаю этот бред! Если ты трахаешь других женщин, а потом прячешь их трусы по карманам, имей хотя бы смелость признаться в этом! Когда тебя поймали с поличным!

– Юля, с каким поличным? Ты меня что, застала за сексом? Я пялил Трутневу на столе кверху жопой или что? – Рома заводится не на шутку и я давно его таким не видела. – Не пялил! А ты меня уже обвиняешь в массовых изменах! А трусы? Я нашёл их у себя на столе! Утром, когда вошёл в кабинет! Но со мной был Титов, руководитель отдела продаж! Мне нужно было их показать? Похвастаться, что какие-то маньячки их постоянно оставляют? Я просто убрал их машинально в карман! Чтобы не позориться! Не портить свою репутацию!

– Репутацию? Да ты ее уже и так испортил, хуже некуда! Как вообще до такого дошёл? Ты… ты просто купаешься во внимании женщин! Повышаешь свою самооценку! – во мне просто все кипит, я не могу поверить, что наш разговор переходит вот в это русло.

Будто это я сошла с ума, а не он Ромео, который охмуряет женщин в компании пачками.

– Зачем мне повышать свою самооценку вот таким образом? Для чего? Я уже коммерческий директор! Выше меня только генеральный! Что я по твоему получу таким способом?

– Удовлетворение твоего больного эго! – прикрикиваю на него, даже не задумываясь, что это может быть слышно за дверью. – Подтверждения своей мужской силы и неотразимости!

– Да? И для чего мне это могло бы понадобиться? Что мне нужно удовлетворять, если я счастливо женат, занимаюсь регулярным сексом, полностью доволен личной жизнью?

Задает он мне вопрос, от которого кровь отливает от моего лица. А потом тут же внезапно бросает в жар.

Я… последний раз занималась с ним сексом полторы недели назад. Мне было вообще не до того! Я работала днем и ночью! Я заканчивала свой последний проект до того, как сольются наши компании, просто из последних сил и больше ни о чем не могла думать!

– То есть… это у тебя месть такая? За то, что секса не было?

– Детка, какая месть, о чем ты вообще говоришь? – и снова его большие горячие руки на моих плечах. – Ты заставляешь меня беспокоиться о тебе, – качает головой, – и трусы эти полнейшая ерунда. Не придумывай себе то, чего не было. Смотри, они даже не ношенные! – берет трусы вместе с моей рукой и показывает поближе. Я отталкиваю его руку и белье выпадает на пол.

Рома качает головой на мой, чего уж скрывать, истеричный жест и поднимает кусок красных кружев с пола, несет в фигурную металлическую урну в углу и бросает в них.

– Вот, нет больше трусов, – говорит успокаивающей интонацией, а я уже не знаю, его ли я убить хочу или просто сгораю на месте, где стою.

– Я тебе не верю, – шепчу в смятении. – Ты просто выкручиваешься, как уж на сковородке.

– Любимая, я за годы нашего брака хоть раз заставил тебя сомневаться в своей верности?

Задает вопрос, к ответу на который я прямо сейчас не готова. Я теперь сомневаюсь во всем.

– Ответь, я был тебе не верен?

– Нет, – честно отвечаю я, но точно знаю, что ответ этот означает “просто ты ни разу не попался”.

– Нет. Тогда почему ты веришь слухам, которые рассказывает совершенно озабоченная, обиженная вниманием мужчин сотрудница, которую ты видишь в первый раз в жизни? Ты уверена, что именно ей надо верить, а не своему мужу?

Я стою и меня от этой логики уже начинает трясти, но ведь и не согласиться невозможно. Таню Ульянову я не знаю, а муж мой любимый и родной, изученный вдоль и поперёк за несколько лет брака.

Рома будто читает ответ на моем лице, хоть я не произношу ни слова.

– Иди, детка, на рабочее место и попытайся заняться своими прямыми обязанностями. – Муж чуть приобнимает меня за плечи и ведет в сторону двери, – если ты захочешь, то обсудим это вечером дома, а не в офисе, как и договаривались. Хорошо?

– Ты ведь меня обманываешь, – поднимаю на него глаза, но он выглядит таким спокойным и уверенным в себе, что это вновь подламывает меня и мое мнение.

– У меня сегодня очень много дел, – добавляет он и разворачивает меня к себе, – но мне очень приятно, что ты, наконец, вспомнила, что у тебя есть муж, пусть это и было вспышкой неуместной ревности. Это значит, что я тебе еще не безразличен, – и с этими словами он притягивает меня к себе и жарко целует в губы.

Жарко и страстно, как мы целовались раньше…

Потом сам же разрывает поцелуй, смотрит на меня чуть пьяным, темным взглядом.

– Я тебя все равно люблю. Увидимся вечером.

И выставляет меня за дверь. Тут же закрывает ее за моей спиной, а я стою и смотрю на секретаршу. А она на меня.

– Вы закончили? – спрашивает она раздраженно, – у Романа Алексеевича, вообще-то, плотный график!