– Чего? Какой еще ажан? – растерялся десятник.

– Ажан это французский полицейский, – все так же вежливо пояснил парень. – Прошу простить мне мою ошибку. Я недавно приехал в страну и еще путаю некоторые слова.

– Вы француз? – окончательно растерялся полицейский.

– Именно так, мсье, – кивнул Сашка и, достав документы, протянул их полицейскому. – Прошу вас. Можете убедиться.

– Ага, благодарю, – беря себя в руки, закивал десятник, осторожно забирая бумаги.

Быстро пролистав их и, увидев, что в стране Сашка находится всего неделю, он сразу успокоился и, возвращая документы, уточнил:

– Собираетесь уезжать?

– Именно так, мсье, – кивнул Сашка, убирая бумаги. – Показать вам билет?

– Нет-нет. Я вам верю, – отмахнулся десятник. – Счастливого пути, – пожелал он, отходя от лавки.

– Благодарю вас, мсье, – улыбнулся в ответ Сашка, вежливо приподнимая свой картуз.

Этот головной убор он приобрел на рынке, куда ходил несколько часов назад за продуктами в дорогу. Билет второго класса не давал ему доступа в вагон-ресторан, так что о питании в дороге имело смысл позаботиться заранее. Что он и сделал, накупив всего и побольше. И не важно, что еда была простая. Зато вкусно и сытно. Именно так он и любил. В общем, голод в дороге ему не грозил.

Корзина, которую он приобрел специально для продуктов, просто трещала от содержимого. Все это было аккуратно завернуто в куски холстины и разложено так, чтобы не перемешалось и не пропахло. Впрочем, последнее опасение было бессмысленным. Все купленное было свежайшим и пахло так, что Сашка в первые полчаса чуть слюной не захлебнулся. Потом принюхался, и стало легче. Во всяком случае, объесться до заворота кишок он уже не боялся. В приюте так не кормили. Последней покупкой на этом поприще стали сладкие пироги, за которыми он специально отправился в уже знакомую булочную.

Больше всего парня порадовали цены на продукты. За все это изобилие он отдал меньше рубля. Тут, усмехнувшись своим мыслям, Сашка напомнил себе, что в его сидоре лежит богатство на несколько десятков тысяч рублей. Так что умереть с голоду ему точно не грозит. Проснувшись в сквере от шорканья дворницкой метлы, он быстро огляделся и, убедившись, что вокруг никого нет, не удержавшись, полез в сидор, посмотреть на свою добычу.

Больше всего его интересовало содержимое трех жестяных коробок. В одной, как он уже видел, лежали разные золотые украшения. В другой, завернутые в аккуратные цилиндры из вощеной бумаги, золотые червонцы, а в третьей, извлеченной из двери, оказались драгоценные камни, разной формы и огранки. Сашка слабо разбирался в геммологии, а рубин от сапфира мог отличить исключительно по цвету. Так что, полюбовавшись минутку игрой камней на солнце, туго завязал горловину мешка.

«Блин, как в той рекламе. Ё-мое, это чего ж я сделал-то? – проворчал про себя парень, в очередной раз почесывая в затылке, рассматривая сидор, стоявший у ног. – Скорей бы уже поезд. Убраться отсюда подальше».

Утыкаться снова в газету не хотелось, так что Сашка, плюнув на конспирацию, принялся разглядывать проходящих мимо барышень. Что ни говори, а было ему всего восемнадцать, и интерес к противоположному полу был для парня так же естественен, как дыхание. Не забывал он и про бандитских «шестерок». Те, понаблюдав за его общением с полицией, недоуменно переглянулись, но заметно утратили к нему интерес.

Сашка же, продолжая лениво скользить взглядом по фланирующим по перрону пассажирам, про себя прокручивал в уме, что ему может потребоваться для работы. Чтобы влиться в местное общество, он должен был иметь какое-то легальное занятие, которое не вызовет у властей никаких вопросов. А значит, к такой деятельности нужно как следует приготовиться.

«Ой болван! – мысленно обругал себя парень. – Ну, был же на рынке, так нет, чтобы сходить в ремесленные ряды. Инструмент всякий посмотреть. Нет, с криминалом резаться кинулся. Заняться больше нечем? Или адреналинчику захотелось? Ладно. Что сделано, то сделано. Теперь придется озаботиться этим вопросом в Воронеже. Потребуется тонкий инструмент, для мелких работ, и обычный. Но главное, это тонкий. Кажется, в этом времени со всякими ГОСТами и тому подобными правилами полный швах. Так чт, придется это иметь в виду».

Увлекшись своими мыслями, он не обратил внимания, что на соседний край скамейки присела молодая девушка с парой чемоданов. Судя по одежде, из мещан. Эти нюансы Сашка уже начал немного понимать. Общество тут сословное, и за грубый ответ какому-нибудь дворянчику запросто можно загреметь в каталажку. С его характером вполне реальное дело. Уступать дорогу всяким снобам и наглецам парень не привык. А уж теперь тем более.

Что-то сильно изменилось в его характере после резкой смены среды обитания. И если раньше он предпочитал увернуться от неприятностей, то теперь начал решать их радикально. В общем, различать принадлежность человека к тому или иному сословию было здесь важно. Окинув соседку долгим взглядом, Сашка убедился, что девушка хороша собой и отлично сложена, после чего вернулся к созерцанию толпы. Пялиться долго так откровенно было невежливо. Это даже ему было известно.

Краем глаза парень успел заметить, что соседка, скользнув по его лицу взглядом, едва заметно скривилась, но тут же взяла себя в руки. Грустно усмехнувшись, Сашка махнул на нее рукой и снова взялся за газету. Откуда вывернулась очередная криминальная троица, он так и не понял, но разом вскинулся, когда рядом раздался возмущенный женский возглас:

– Да что вы себе позволяете?!

Повернувшись, парень увидел, как один из троицы уже подхватил чемоданы соседки, а другой, крепко сжав ее руку, заставлял подняться. Гнусно усмехаясь, он тянул ее за собой, тихо приговаривая:

– Да не ерепенься ты. С прибытком останешься.

– Оставьте мадемуазель в покое, – поднимаясь, рыкнул Сашка.

– Слышь, мужик, ты бы сел на место и не лез в чужие дела, – с угрозой посоветовал ему третий бандит, сунув руку в карман штанов.

– Тебя не спросил, шваль, – рявкнул Сашка, резко выбрасывая ногу вверх.

Удар тяжелым ботинком пришелся «шестерке» в подбородок, моментально отправив того в нокаут. Из его ослабшей руки выпал нож. Не останавливаясь, Сашка метнулся к тому, что подхватил чемоданы, и пользуясь тем, что у того были руки заняты, с ходу приложил его кулаком в горло. Третий бандит, растерявшись от такой быстрой расправы, выпустил руку девушки и, отпрыгнув в сторону, сунул руку под пиджак. Как эта одежка правильно называется, Сашку не интересовало. Не до того было.

Он уже приготовился к тому, что придется уходить от револьверной стрельбы, что было очень не вовремя, когда рядом со скамейкой, словно из-под земли возникла полиция и знакомый уже десятник, с ходу приложивший последнего бандита по уху. Отшвырнув разом сомлевшего бандита подчиненным, он приказал:

– Вяжите этих троих. Барышня, что тут произошло?

Вопрос его был обращен к пострадавшей девушке после того, как он убедился, что его подчиненные дружно начали выполнять приказ. Выслушав ее рассказ, он мрачно кивнул и, многообещающе покосившись на последнего бандита, повернулся к Сашке.

– Ловко вы их приложили, мусью, – одобрительно усмехнулся десятник.

– Благодарю вас, мсье ажан, – изобразил Сашка любезную улыбку. – Я много лет служил в армии, так что они легко отделались. Впрочем, раз уж я все равно уезжаю, думаю, лавры победителей бандитов мне ни к чему, – с намеком добавил он. – Показания мадемуазель у вас имеются, так что дело за малым. Оформить все правильно. Она ведь, кажется, тоже собирается уехать, – тут Сашка указал на ее чемоданы.

– Гм, ну, по сути, тут и так все ясно, – чуть смутившись, усмехнулся десятник. – Вы, сударыня, тоже поезда ожидаете? – повернулся он в девушке.

– Именно так, сударь, – буркнула та, потирая руку.

– Изволите жалобу подавать, или оставите их на мое усмотрение? – спросил десятник, поглядывая на парня.

– Думаю, в жалобе нет необходимости, – вместо нее ответил Сашка. – Жалоба займет много времени, а поезд скоро подадут. Так что мы надеемся на вашу честность, ажан, – закончил он, незаметно подмигнув вскинувшейся было девушке.

– Это верно, – подумав, кивнула та с явной неохотой.

– Как пожелаете, – откозырял десятник с нескрываемым удовольствием и сделал подчиненным знак.

Те ловко подхватили задержанных и уволокли их, словно черти проклятую душу.

– Почему вы заставили меня отказаться от подачи жалобы? – с возмущением спросила девчонка, проводив процессию мрачным взглядом.

– Я сказал правду, мадемуазель, – вздохнул Сашка, про себя ругая всех упертых дур. – Написание такой жалобы займет много времени, после чего с вас начнут снимать показания и проверять все вами сказанное. В этом случае вы потеряете свой билет и время. А мне этого совсем не хочется. Уверяю вас, что про эту троицу теперь долго никто не услышит. Десятнику и его людям выплатят вознаграждение за пресечение преступления, а мы спокойно уедем по своим делам.

– Вы действительно служили в армии? – сменила девчонка тему.

– Да. Французский Иностранный легион, – кивнул Сашка.

– Так вы француз?

– Позвольте представиться. Александр Мерсье, – блеснул Сашка манерами.

– Анастасия Головкина, – назвалась девушка, сделав едва заметный книксен.

– Рад знакомству, мадемуазель.

– Это в армии вас так? – не удержавшись, спросила Анастасия.

– Да. Потому и списали, – развел Сашка руками.

– Едете в Москву? – не унималась девчонка.

– Нет. В Воронеж.

– А я в Москву. У вас билет второго класса?

– Да.

– Прекрасно. У меня тоже. Теперь в дороге будет не так скучно, – радостно улыбнулась девчонка.

«Да чтоб ты язык прикусила, трещотка, – выругался про себя Сашка. – Ты ж теперь ни минуты покоя не дашь», – взвыл он про себя, изображая радостную улыбку.

За время до подачи поезда он успел узнать об этой болтушке всё. И что ее папаша нашел работу в Москве, и что теперь она тоже будет работать в его конторе в качестве секретаря, и что, кроме отца, у нее есть еще два брата, которые сейчас учатся в ремесленном училище. В общем, Сашка успел за эти неполные полчаса проклясть все на свете, включая собственную глупость, когда решил вступиться за нее.

Пышущий паром состав подкатил к перрону, и служащий вокзала объявил посадку. Подхватив свои мешки и корзину, Сашка извинился, что не может ей помочь, и поспешил к своему вагону. Отдав проводнику билет, он услышал озвученный номер своего купе и поспешил туда. К его удаче им предстояло ехать в разных концах вагона.

* * *

Вагон второго класса оказался не плацкартном в привычном представлении парня, а обычным купированным вагоном, с той только разницей, что в этих самых купе было только по два лежачих места. Как оказалось, туалеты тут так же были расположены в концах вагона, хотя Сашка по фильмам помнил что до революции в каждом купе был свой санузел. Или это было в первом классе? Или так в этом мире сделано?

Запутавшись в реальности и воспоминаниях, парень бросил вещи под свою койку и, усевшись, устало откинулся на стену. Слишком много впечатлений разом и слишком много событий за короткий промежуток времени. За свою прошлую жизнь он не испытал и половины того, что пришлось пережить здесь. Растерянно усмехнувшись, Сашка посмотрел в окно и, убедившись, что никто с револьвером, чтобы убить его, не подкрадывается, тихо проворчал:

– Ку-ку, Гриня. Здравствуй, паранойя.

Дверь распахнулась, и в купе вошел мужчина с чемоданом и кожаным саквояжем в руках. Молодой, лет тридцати пяти, гладко выбрит, русоволосый, светлоглазый, в общем, типичный русак, каких двенадцать на дюжину. Лицо приятное, а взгляд умный. Одет в форменный костюм и фуражку с путейскими молотками на петлицах и кокарде. Не иначе какой-то инженерный работник. Вежливо поздоровавшись, он занял свое место и, устало вздохнув, представился: