– Конечно, пирожки сегодня с капустой. Побольше вашему Владимиру отсыплю, уж больно он задохлик, – рассмеялась та.

В трактире Афанасий не удержался и все-таки принял маленько на грудь. А что, день был тяжелый и хлопотный, а назавтра праздник и выходной, можно было и расслабиться. И теперь, на темной лестнице, он, чертыхаясь, скреб ключом по дверному замку, не в силах попасть в скважину.

Внезапно послышался щелчок, и дверь распахнулась. На пороге стоял черт, в его руках приветливо мерцали свечи в трехрогом подсвечнике. Черт несколько мгновений разглядывал хозяина и только потом сделал шаг назад и слегка склонил голову. Что же, уже достижение. Конечно, черт вел себя совершенно непотребно. И Афанасий знал, что ему прекрасно известно, как надлежит держаться с хозяином. Но наказывать за дерзость колдун не спешил. Ежели сразу проявлять чрезмерную строгость, это лишь породит в изворотливых чертячьих мозгах новые каверзы. Так преданного черта не воспитать. Владимир дерзит намеренно, ждет, не впадет ли хозяин в ярость. Но при этом не слишком бесстыден, будто еще не решил, станет слушаться или начнет пакостить, как канцеляристу Якову, изображая дурачка.

Афанасий прошел в переднюю, уселся на сундук и в упор посмотрел на черта. Что он сделает? Попытается смыться? Так и будет стоять и глазеть? Или все-таки выполнит свои обязанности? Настроение у колдуна было самое благодушное, поэтому он улыбнулся и спросил:

– Что, чертяка, задумался? Не знаешь, что делать? Давай подскажу.

– Знаю, но не хочу, – не пряча взгляда, ответил черт.

– А чего ж не хочешь? Раздевать и одевать хозяина – это ж ваше первейшее чертячье дело.

Черт молчал, видимо, не желая отвечать. Впрочем, его отвращение к людскому роду понять было несложно. Судя по докладным бумагам, на государевой службе воспитывали его старательно и со всей ответственностью. Но воспитать так и не сумели.

– Эх, и что же с тобой делать, чертяка… – напоказ задумался Афанасий, – и наказать ведь нельзя…

– Почему это? – судя по всему, черта этот вопрос весьма заинтересовал.

– Ну как же тебя накажешь? Ты же как дитя малое, неразумное, порядку не знаешь и делать ничего не обучен. Совсем неумеха.

– Чего это «неумеха»? – обиделся черт. – Всему я обучен!

– Ну кто же наказывает, например, неразумного куренка? – словно не услышав, продолжил свою мысль Афанасий. – Он должен вырасти и стать курицей, прежде чем начнет нести яйца.

Черт внезапно оказался рядом и моментально стянул с колдуна сапоги. И не успел Афанасий охнуть, как тулуп тоже оказался в руках чертяки.

– Я разумный, – с вызовом сказал он, – и хозяин всему меня научил.

– Вот и славно, – усмехнулся Афанасий, поднимаясь. Чертяки часто бывали наивны, словно дети, и это забавляло колдуна. – Я и думаю, что вряд ли ты плохо служил своему князю, иначе фамильяром бы не стал. Давай, убери одежду. И дуй за мной, покажу, где ты спать будешь.

Ключ провернулся в замке, и Афанасий открыл небольшую кладовую. Почти все пространство комнатушки занимал набитый конским волосом тюфяк. Вдоль него оставался небольшой проход, а в углу стоял стул.

Черт зашел следом и пристально уставился на тюфяк.

– Что, недоумеваешь, где клетка или цепь? – прищурился Афанасий. – Я чертей не боюсь, поэтому на ночь не запираю и не пристегиваю. Где ты спал раньше?

– В сенях… сперва… потом в основном на улице, на цепи.

– Лохматая у тебя собака? – спросил Афанасий, поежившись от мысли о ледяных и промозглых зимних петербургских ночах.

– Я не принимал облик собаки, – с каким-то ожесточением произнес черт.

– Тю-ю, – сказал Афанасий, – а чего же? Неужто так и сидел человеком? В такой-то холод.

– Сидел, – подтвердил черт. – Я стал чертом первого класса и больше не зверь.

– А ты гордец… – удивился колдун. – Но и глупец, чего греха таить. Но не расстраивайся, я научу тебя, как поступать правильно. И покажу, что значит быть человеком, а не казаться им. Спать будешь здесь.

– Мне можно спать на тюфяке? – уточнил черт.

– Конечно, а ты как думал, рядом? Это твоя комната, разрешаю тебе хранить здесь одежду и вещи, паче чаяния, они у тебя появятся.

Черт присел и аккуратно потрогал тюфяк.

– Пойдем, – велел ему Афанасий. У себя в комнате он открыл комод и выдал черту шерстяное одеяло.

– На зиму жалую.

Черт схватил одеяло и смешно прижал его к пузу.

– Ладно, – усмехнулся Афанасий, – воды ты согреть не додумался, тащи холодную, так умоюсь, а на будущее запомни, чтобы была согрета вода. И переодевай меня ко сну.

Афанасий уже стоял в нижней рубахе в спальне, когда чертяка неожиданно сказал:

– В той комнате пахнет чертом. Сильно.

Афанасий прокашлялся.

– Кхм… Да… до тебя там жил черт.

– Ваш предыдущий черт? Он подох? Почему?

Окутав руку щитом, Афанасий отвесил ему увесистую затрещину.

– Не твое чертячье дело. Я не разрешал тебе задавать вопросы. Проваливай.

Черт исчез.

Афанасий вздохнул и улегся в кровать.

Наутро он проснулся поздно, некоторое время полежал с закрытыми глазами и открыл их, только когда услышал стук в дверь.

Черт вошел, держа в руках сияющий медный таз, в котором плескалась вода.

Афанасий сел и окунул в воду пальцы. Над тазом не поднимался пар, это точно не был крутой кипяток. Умывшись и одевшись, колдун вышел из спальни и ахнул. Хлам, объедки, грязные стаканы, накиданная тут и там одежда и вековой слой пыли исчезли. Начищенный пол блистал. И даже мутные серые окна перестали быть таковыми и радостно пропускали внутрь блеклое зимнее солнышко.

Афанасий прошелся в гостиную и на кухню. Везде царили чистота и порядок.

– Иди-ка сюда, чертяка, – сказал он, а когда черт появился перед ним, протянул руку и потрепал его по щеке. Черт не шелохнулся. Пока связи нет, похвала хозяина не становится для черта поощрением, но Афанасий считал, что приучать надо с самого начала. Он был уверен, что такое отношение тоже укрепляет связь. – Молодец, выходит, я в тебе не ошибся. Работать ты умеешь, и делаешь это на славу.

– Не люблю беспорядок и грязь, – ответил черт. Глаз он не поднимал, а значит, вызов бросать не собирался.

– В таком случае тебе понравится сегодняшнее приключение, – не стал спорить Афанасий. – Ты уже бегал завтракать?

– Бегал…

– Тогда одевай меня и пошли. Есть еще одна важная наука, которую ты должен освоить.

Натягивая на Афанасия сапоги, черт неожиданно произнес:

– Хозяин, можно спросить?

– Спрашивай, – разрешил Афанасий.

– За что вы меня вчера ударили?

– А сам как думаешь?

– Я думал… ночью, – признался черт, – я не спросил разрешения задать вопрос. Это было в правилах.

– Верно. Но не только. Запомни, тебе еще долго учиться, а мне долго тебя воспитывать, прежде чем ты сравняешься хотя бы с мизинцем моего предыдущего черта. Когда ты станешь достоин, я, может, и расскажу тебе про него, а пока даже не смей заикаться.

Черт на мгновение поднял глаза.

– Тогда, – сказал он, – и вы тоже не поминайте моего прежнего хозяина.

– Ты ставишь мне условия? – удивленно вопросил Афанасий.

– Это справедливо, – буркнул черт, едва заметно отодвигаясь. Вероятно, он ожидал новых оплеух.

– А ты, выходит, любишь справедливость?

Черт снова уставился на него. И Афанасий подумал, что этот чертяка не бросает вызов просто так. Он сражается за какую-то свою правду и ради нее, похоже, готов терпеть муки и даже рискнуть жизнью.

– Башку в пол, – приказал колдун, а когда черт подчинился, добавил: – Я тоже ценю справедливость, поэтому условие твое принимаю. Ты расскажешь мне о своем князе, когда сочтешь меня достойным.

На чем Афанасий никогда не экономил, так это на бане. В мыльню он ходил каждую субботу. Если день был праздничный, то по заутренней, если рабочий – то к вечернему звону. Нынче хоть и был праздник, он проспал, поэтому в баню собирался вечером.

А днем он сводил черта в лавку и купил ему новую одежду. Содержания на нового подручного колдуну выделить еще не успели, но уж больно драной оказалась одежонка. Не к лицу уважающему себя колдуну показываться на люди с таким оборванцем. Пришлось потратить свои кровные, но ничего, когда-нибудь Канцелярия возместит ущерб.

Черт в обновках стал выглядеть не таким заморышем. Теперь необходимо было закончить почин. К вечеру Афанасий велел собираться и повел чертяку в свою любимую мыльню. Конечно, были бани и побогаче, с мраморными лестницами и чашами и огромными зеркалами, но Афанасию они не нравились. Он облюбовал деревянную торговую баньку недалеко от моста. Ему мила была царящая здесь атмосфера веселого бесстыдства. Народу всегда было много, голые девицы хлестали друг друга вениками, банщики разносили штофы, костоправы мяли разогретые тела, и каждый желающий мог потребовать себе пиявок. Здесь никому не было дела до черта в ошейнике. Шум, гам и смех разносились в клубах пара.

– Ничего, чертяка, привыкнешь, – сказал Афанасий, глядя, как черт косится на ведра с водой, – мыться – первейшее дело. И ты будешь делать это каждую неделю.

Колдун заставил черта тщательно намылиться и сам полил водой из ведра. Черт сохранял хладнокровие и делал вид, что ему совсем не страшно, хотя Афанасий чувствовал что-то похожее на смятение, и ощущение это исходило от его подручного. А если оно чувствовалось даже при слабой связи, значит, чертяка был по-настоящему впечатлен.

– Ну вот, другое дело, – одобрил Афанасий, осматривая после завершения процедур чистенького раскрасневшегося чертяку с аккуратными прилизанными волосами, – вот теперь ты похож на доброго черта. А маленько воспитаю тебя, и станешь не просто похож. Будешь ты, Владимир, лучшим чертом в Канцелярии. Попомни мое слово, все еще завидовать будут.

Черт ничего не ответил, но склонил башку ниже. Что Афанасий посчитал хорошим знаком. Если черт выберет подчиняться не по силе приказа, а по своей воле, иметь с ним дело будет легко и приятно. Такой черт станет верным и надежным помощником. А по-другому Афанасий не желал. Можно держать черта на цепи и заставлять подчиняться силой заклятий и побоями. Но на службе в Канцелярии это продлится недолго. В первом же опасном деле такой черт извернется и предаст. Сколько было случаев! Поэтому Афанасий считал колдунов, уповающих лишь на свою силу и серебро, глупцами.

На службу Афанасий, сам того не ожидая, явился с помпой. Черт открывал перед ним двери и низко кланялся, не забыл и почтительно снять с хозяина шубу. Делал он это без всякой указки, и Афанасий недоумевал, чего это чертяка решил проявить такое усердие.

Первым делом колдун оформил бумаги о передаче и отдал их черту:

– Отнеси господину Зуеву, пускай подпишет.

Вообще-то молодой колдун Яков сидел в той же комнате, что и сам Афанасий, но с поручениями должен бегать черт, это было непреложное правило. Черт исчез и так же молниеносно появился рядом с бывшим хозяином. Тот аж подпрыгнул на стуле от неожиданности. Внутренне усмехнувшись, Афанасий скорчил строгое лицо. А когда черт вернулся, отвесил подзатыльник.

– Неужто не знаешь, что рядом с человеком положено появляться в пяти шагах и подходить медленно?

– Впредь будет исполнено. – Черт склонился к самому полу. Вчерашний школяр и прочие колдуны сверлили их обоих пристальными взглядами.

– Где бумаги?

– Господин Зуев сказал, что принесет сам.

– Ну, сам так сам, – сказал Афанасий, решительно хлопнул ладонью по зеленому сукну стола и взял наугад связанную веревочкой пачку листов. – И что тут у нас?

Но не успел он углубиться в чтение, как подошел Зуев.

– Вот, извольте, – он протянул подписанные бумаги, – черт теперь ваш.

– Благодарствую, – ответил Афанасий. Но колдун продолжил стоять возле его стола. Подождав некоторое время, Афанасий понял, что Зуев так просто не уберется. Он вздохнул и велел:

– Принеси стул Якову Арсеньевичу.