Хотя «этаж», на котором находится модуль, определяет его степень абстрагирования относительно сигналов, поступающих от органов чувств, процесс их обработки не является однонаправленным. Шесть основных уровней неокортекса постоянно общаются друг с другом в обоих направлениях, поэтому нельзя утверждать, что абстрактное мышление происходит исключительно на высших уровнях57. Скорее многоуровневая структура коры в целом дает нам как биологическому виду больше способностей к абстрактному мышлению, чем позволяет иметь другим животным их более простая кора. Следовательно, когда мы подключим наш неокортекс напрямую к облачным вычислительным ресурсам, это откроет нам возможность мыслить на более высоких уровнях абстракции, чем может обеспечить биологический мозг сам по себе.

Неврологические основы абстрактного мышления были открыты совсем недавно. В конце 1990-х годов нейрохирург Ицхак Фрид проводил операцию на мозге шестнадцатилетней пациентки, страдавшей эпилепсией. Девушка оставалась в сознании, так как врачам было важно отслеживать ее реакции на их действия58. Такие операции возможны благодаря отсутствию болевых рецепторов в мозге59. Каждый раз, когда хирург затрагивал определенную область коры ее мозга, девушка начинала смеяться. Фрид и его команда быстро разобрались, что такое вмешательство вызывало в ней ощущение комичности ситуации. Она не просто рефлекторно смеялась – происходящее на самом деле казалось ей смешным, хотя ничего забавного в операционной не происходило. Когда доктора спрашивали ее, почему она смеется, то не получали ответа в духе «просто так» или «потому что вы тыкаете мне в мозг». Вместо этого она мгновенно находила объяснение, например, такое: «Вы, ребята, очень смешно стоите вокруг»60.

Возможность найти и простимулировать область новой коры, которая вызывает чувство, что обнаружено нечто забавное, позволяет сделать вывод, что эта зона отвечает за восприятие концепций юмора или иронии. Это открытие подтверждено и неинвазивными методами. Например, при чтении ироничных сообщений увеличивается активность в области мозга, ответственной за так называемую «модель психического состояния»61. Именно способность новой коры оперировать абстрактными понятиями стоит за изобретением языка, музыки, юмора, науки, искусства и инженерии62.

Ни один другой вид живых существ не создал ничего подобного, вопреки множеству публикаций в желтой прессе. Ни одно животное не способно отбивать заданный ритм, шутить, произносить речи, написать (или хотя бы прочитать) книгу, подобную этой. Хотя шимпанзе, например, могут использовать примитивные орудия труда, их инструменты недостаточно сложны, чтобы заставить их пользователей развиваться63. Некоторые виды животных имеют возможность общаться, но не в состоянии передавать друг другу абстрактную информацию, которую можно выразить на нашем языке64. Мы неплохо справлялись в животном мире и без фронтальной коры, но, получив новые модули и вместе с ними способность мыслить сложными категориями о мире и своем существовании, мы превратились из просто продвинутых животных в философствующих существ.

При этом нужно помнить, что развитый мозг стал лишь одним из двух факторов, определивших наш триумф как биологического вида. При всей мощи новой коры наука и искусство были бы невозможны без еще одного чрезвычайно важного новшества: наших больших пальцев 65. Животные с такой же или большей по размеру (в абсолютных величинах) новой корой, в частности киты, дельфины и слоны, не имеют ничего похожего на противостоящий палец, который позволил бы им хватать предметы и превращать их в орудия труда. Поэтому мы можем считать, что выиграли в эволюционной лотерее.

Нам также на руку, что неокортекс не просто состоит из слоев, но что эти слои соединены друг с другом необычным и очень продуктивным способом. Иерархическая организация модулей встречается не только в неокортексе, мозжечок тоже имеет похожую структуру66. Однако новая кора отличается тремя особенностями, которым млекопитающие, в особенности люди, обязаны своей креативностью: (1) распознанные образы могут распространятся по всей структуре коры, а не только в пределах участка, в котором возникли; (2) конкретный образ может быть связан с похожими явлениями в других понятийных областях, а связанные друг с другом концепции представлены схожими образами; (3) одновременно в коре могут возникать миллионы образов67, и их взаимодействие друг с другом может быть весьма нетривиальным68.

В частности, сеть сложных связей внутри новой коры способствует богатой ассоциативной памяти 69. Каждое воспоминание в мозгу сродни странице «Википедии» – к нему ведут ссылки из самых разных мест, а само оно подвержено изменениям. Как и статья в «Википедии», воспоминание может содержать мультимедийную информацию и, с другой стороны, само может быть вызвано любым ощущением – запахом, вкусом, услышанным звуком или другим сигналом от органов чувств.

Схожесть представления образов в коре позволяет нам проводить аналогии. Активность нейронов, соответствующая опусканию руки, будет напоминать процессы, протекающие в коре при понижении тона голоса, а также будет похожа на образы, связанные с метафорами: падение температуры, приход империи в упадок. Таким образом, мы можем сформировать образ, изучая явление в одной области, и перенести его в совершенно другой контекст.

Способность новой коры проводить аналогии между несвязанными явлениями помогла свершиться многим научным открытиям в нашей истории. Например, Чарлза Дарвина (1809–1882) на теорию эволюции натолкнули исследования геологических процессов. Прежде естествоиспытатели в основном были убеждены, что Бог создал каждый вид живых существ независимо друг от друга. Существовало несколько квазиэволюционных гипотез, самой известной из которых была теория Жана-Баптиста Ламарка (1744–1829), который считал, что животные постепенно развиваются и превращаются в более сложные организмы, а потомство может унаследовать черты родителей, приобретенные ими в процессе жизнедеятельности70. Но ни одна из подобных теорий не содержала подробного и достоверного описания механизма работы эволюции.

Однако Дарвину в работах Чарлза Лайеля (1797–1875) попалась на глаза идея, которая на первый взгляд не имела отношения к эволюции. Шотландский геолог высказал смелую догадку о происхождении глубоких каньонов на земной поверхности71. Большинство натуралистов в те времена сходились во мнении, что каньоны были созданы Богом, а реки под действием гравитации устремлялись к их дну и там спокойно текли. Лайелю пришла в голову мысль, что сначала возникли реки, и только спустя время – каньоны. Эта теория встретила большое сопротивление и не сразу стала общепринятой, но ученые достаточно быстро разобрались, что даже небольшой ручеек, промывая себе путь в течение миллионов лет, и в самом деле может сформировать Большой каньон. Теория Лайеля оказала большое влияние на работу его соотечественника, шотландского геолога Джеймса Хаттона (1726–1797), который впервые изложил принципы униформизма в геологии72. Суть их идеи состоит в том, что облик земной поверхности сформировался не в результате библейского катаклизма, а постепенно под воздействием обычных природных сил, действовавших на протяжении долгого времени.

В мире естествознания предположение Дарвина прозвучало гораздо более дерзко. Биология невероятно сложна, но Дарвину удалось заметить связь между исследованиями Лайеля и своими собственными изысканиями, о чем он написал в предисловии к своей книге «Происхождение видов», вышедшей в 1859 году. Дарвин провел аналогию между идеей Лайеля о том, как река постепенно разрушает горную породу, и небольшими генетическими изменениями, происходящими из поколения в поколение. Отстаивая свою теорию, он ссылается на диспут в смежной области науки: «Современная геология почти полностью отвергла возможность прорытия глубокой долины одной делювиальной волной; точно так же, если теория естественного отбора получит подтверждение, она развеет веру в постоянное творение новых органических существ или в реальность какой-либо большой и внезапной перемены в их строении»73. Этим трудом он вошел в историю как автор, возможно, главного революционного открытия в нашей науке. Кстати, идеи других претендентов на этот титул, Ньютона, который открыл закон всемирного тяготения, и Эйнштейна, выдвинувшего теорию относительности, также были основаны на соображениях аналогии.

Глубокое обучение: попытка воссоздать силу неокортекса

Итак, нам нужно добиться от электронного мозга такой же гибкости и умения мыслить абстрактными категориями. Но каким образом? Мы уже обсудили, что системы, основанные на списках правил, слишком жестко запрограммированы и не могут имитировать мышление человека. Коннекционизм долгое время оставался непрактичным подходом, поскольку решения на его основе требовали огромных компьютерных мощностей. Однако стоимость вычислительных ресурсов радикально снизилась. Почему же это произошло?

В 1965 году Гордон Мур (1929–2023), сооснователь компании Intel, сформулировал знаменитый закон, названный его именем. Этот закон выразил важнейшую тенденцию в развитии информационных технологий74. В наиболее известной формулировке он гласит, что количество транзисторов, которые можно разместить на кристалле интегральной схемы, удваивается каждые 24 месяца благодаря миниатюризации электронных компонентов. Скептики неоднократно отмечали, что период экспоненциального роста числа транзисторов неизбежно закончится, как только будет достигнут физический предел плотности размещения электронных компонентов. Однако они упускают из виду важное обстоятельство. Закон Мура – это лишь одно из проявлений более глубокого явления, которое я называю законом ускорения отдачи. Его суть заключается в том, что прогресс в информационных технологиях способствует более быстрому появлению инноваций. К моменту, когда Мур обнародовал свои наблюдения, экспоненциальный рост вычислительной мощности уже прошел через четыре технические парадигмы: электромеханическую, релейную, ламповую и транзисторную. Когда интегральные схемы исчерпают свой потенциал, им на смену придут наноматериалы или трехмерная архитектура процессора75.

Описанная тенденция понемногу толкала прогресс вперед примерно с 1888 года (задолго до рождения Мура)76. К 2010-му технологии наконец-то достигли уровня, который позволил раскрыть потенциал нейросетевого подхода к моделированию многоуровневых процессов, происходящих в новой коре. Разработчики начали активно применять методику, известную как глубокое обучение. Именно этот подход обеспечил внезапный прорыв в сфере ИИ, который произошел со времени публикации книги «Сингулярность уже близка».

Наглядным примером того, на что способна технология глубокого обучения, стало успешное освоение искусственным интеллектом настольной игры го. В этой игре намного больше возможных вариантов хода, чем в шахматах, к тому же гораздо сложнее определить, будет ли конкретный выбор удачным. Так что подход, который помог машине победить шахматных гроссмейстеров, оказался неэффективным в случае с го. По самым оптимистичным прогнозам, эта проблема должна была оставаться нерешенной по крайней мере до 2020-х годов. Например, в 2012 году Ник Бостром, один из ведущих футурологов и визионеров в области ИИ, высказал мнение, что компьютер сможет уверенно играть в го не раньше 2022-го77. Однако в 2015–2016 годах дочерняя компания DeepMind холдинга Alphabet представила проект AlphaGo, созданный с использованием метода глубокого обучения с подкреплением. Эта система представляла собой большую нейросеть, способную анализировать сыгранные ей самой партии и учиться на своих успехах и ошибках78. Вначале ее обучили на обширной базе игровых ходов, совершенных людьми, затем она провела множество матчей сама с собой. В результате версия AlphaGo Master достигла такого уровня, что смогла победить Кэ Цзе – чемпиона мира по игре в го79.