– Почему мы бежим, словно ограбили больничный сейф с месячной зарплатой сотрудников? Или мы от твоего красавца-соседа по даче так драпаем? – интересуется на ходу Наташа, задыхаясь. – Прямо как от чумы! Объясни мне, пожалуйста! Да, ты выглядишь, возможно, не идеально, но ведь это не причина? Слушай, а он такой красивый стал, в миллион раз круче, чем тогда. Не может быть, чтоб ты его забыла! Это невозможно!

Глава 11

Наташа болтает всю дорогу до машины, а когда я сажусь на переднее пассажирское, меня начинают душить слезы. Почему я такая невезучая? Что мне теперь делать?

– Эй, Даш, ты чего? Испугалась, да? Или в шоке от встречи с принцем?

– Прошу, уедем отсюда побыстрее!

– Ладно, ладно! Только не плачь пожалуйста…

Сижу на переднем сиденье машины, закутавшись в худи Наташи. Волосы ещё влажные, липнут к шее. Ноги дрожат под тканью спортивных штанов, как будто тело всё ещё помнит ледяную воду. Наташа остановила машину прямо у ворот дома Глафиры. Фары гаснут, двор тонет в полумраке.

Молчим уже несколько минут. Я чувствую, как напряжение копится в груди, распирает изнутри, но Наташа не выдерживает первой.

– Я понимаю, как ты переволновалась, увидев Алиева. Ух, он такой стал…

– Наташ… – шепчу еле слышно. – Прошу, хватит. Не могу слышать о нем! Он же меня предал. Бросил! А еще он отец Алисы.

Ну вот, я это сказала. Стало ли мне легче? Скорее нет, чем да. Подруга не сразу реагирует. Поворачивает голову медленно, словно пытается осознать, правильно ли услышала.

– Что?! – одними губами. Ни крика, ни охов. Только расширенные глаза и вытянутое лицо. – Как это может быть, Сомова? Ох, ну и дела?! Когда вы успели? То есть, понятно когда, посчитать не сложно, я же знаю сколько Лисене лет…

Слезы опять скатываются по щекам. Прячу лицо в ладонях.

– Прошу тебя, только никому ни слова! Никогда. Обещай! Мне просто… Мне не с кем больше… – голос срывается. Я больше не говорю. Просто сжимаюсь, как мокрая тряпка на этом пассажирском сиденье.

Наташа быстро тянется ко мне, обнимает, притягивает голову к своему плечу. Пальцы медленно перебирают мои волосы.

– Боже… Дашка… – шепчет. – Господи… Может… поехали ко мне, а? – предлагает мягко. – Переночуешь, выплачешься, расскажешь все подробно.

– Нет, мне домой надо. Завтра на работу. А там он! Что мне делать, Наташ? Я видеть его не могу! Еще и свадьба эта, угораздило с ним несколько раз столкнуться. Я так надеялась, что не узнает меня! Я чувствую, что мне надо бежать, понимаешь? Только куда.... У меня нет ни денег, ни плана.

Подруга отстраняется, смотрит прямо в глаза.

– Так. Теперь ты рассказываешь мне все. Потому что я нифига не понимаю. Хорошо, Тимур Алиев. Тот самый. У вас был роман, и что? Он не маньяк, точно. Или он садист? Псих? Почему надо обязательно убегать от него?

– Нет, он не маньяк. Просто мерзавец, который меня бросил. Не Лиску, нет. О ней он ничего не знал. Я и сама не знала, когда проводила его в Америку. А потом его мать мне достаточно красноречиво угрожала. Требовала, чтобы я забыла о ее сыне. Пакостила моим родителям! Наташ, я понятия не имею, как Тимур может отреагировать на новость о дочери. Я не знаю, есть ли у него дети. Он должен был жениться на некой Виктории. Это перед свадьбой с ней он со мной развлекался. Что сделает, если догадается? Мне страшно даже подумать об этом! И они уже столкнулись с Лиской! Он ее видел!

– Так, что значит его мать угрожала? Она больная? Зачем она вообще в ваши отношения полезла? – хмурится Наташа. – Не знаю. Было ужасно. А потом… у отца начались проблемы на службе. Проверки… Мама плакала ночами. Мне стали звонить какие-то странные люди, говорили, что коллекторы. Я не хочу вспоминать, – трясу головой. – Знаю точно только одно – мне лучше держаться подальше от Тимура!

– Офигеть. – Наташа смотрит ошеломленно. – А Тимуру ты говорила про угрозы?

– Он уехал в Америку, я не могла до него дозвониться. А когда наконец получилось – ответила его невеста. Виктория. Разговор наш был более чем не приятный. Она унизила меня, как только могла. Очень старалась. Что если и она сюда приедет? Я не вынесу!

Отвожу взгляд в окно.

– Я не хотела никогда все это вспоминать. Новую жизнь начала, справилась. Ты прости, что вываливаю на тебя все это.

– Главное – ты справилась. Подняла Алиску. В машине ненадолго воцаряется тишина.

– Даш, ты и сейчас справишься. Пошел он! Гад оказывается какой! А мы в детстве его принцем представляли! Ты уже не девочка, которую можно запугать. А он пусть катится к невесте!

– Она уже давно его жена… – улыбаюсь сквозь слезы. – Спасибо тебе за поддержку.

– Главное, имей в виду – ты не одна. Если будет надо, найдем хорошего юриста. А сейчас пойдем в дом. Тебе надо чаю горячего выпить. И душ принять. И спать, завтра ведь работаешь?

– Конечно, – меня передергивает от мысли, что завтра снова придется столкнуться с Тимуром. Ничего не поделать, он постоялец.

– Только не думай о побеге. Здесь тебя любят. Тут твое место силы, слышишь? Глафира, я. Лиске хорошо тут очень. Тимур ничего тебе не сделает. Он тебя пальцем не тронет.

Слабо улыбаюсь. Наташа продолжает, уже чуть веселее, но при этом очень серьезно:

– Хотя, если хочешь знать мое мнение… Это неправильно. Он должен знать, Даш. Это его дочь. Пусть выплатит алименты за эти годы, и дальше продолжает поддерживать финансово! Тебе эти деньги точно не помешают.

– А эта стерва Вика, его жена, будет ненавидеть мою дочь? Поверь, по одному телефонному разговору с ней это очень понятно. А если Тимур захочет ее отнять? Ну мало ли? – вырывается из меня сиплым голосом. – Сколько таких историй! Он богатый. У него связи.

– Поживем увидим, подруга! Не дрейфь раньше времени, прорвемся! – продолжает держаться на позитиве Наташа.

Глава 12

Прощаюсь с Наташей, бегу в дом. Здесь очень тихо, на цыпочках прохожу по коридору. Свет в комнате Глафиры погашен, дверь прикрыта. Алиса спит в своей комнате. Она сама захотела, чтобы у нее была отдельная. Судя по игрушкам на полу, дочь весьма активно провела вечер. Аккуратно поправляю свесившееся на пол одеяло, поднимаю с пола возле кровати любимую игрушку дочка – плюшевого зайца. Кладу под бочок. Алиса тихо шмыгает носом и крепче сжимает игрушку, не просыпаясь.

На кухне царит уютный полумрак. Часы на стене показывают за полночь.

Вскипятив воду, завариваю крепкий чёрный чай с молоком. Тепло кружки приятно согревает ладони. Пью маленькими глотками, стараясь успокоиться и вернуть себе равновесие. Внутри все еще вибрирует, как после взрыва.

Потом быстро принимаю душ. Засыпаю, как только голова касается подушки. Несмотря на пульсирующее напряжение, мозг отключается почти сразу.

Последняя мысль перед сном – позвонить утром на работу и сказать, что заболела, может Софья Геннадьевна сжалится и даст мне выходной? В конце концов, я пострадала. Попала в больницу. Меня бросили в озеро!

Утро приходит беспощадно.

Телефон трезвонит, как вестник конца света. Это начальница.

– Дарья, дорогая, – голос Софьи Геннадьевны звучит мягко, но с ноткой фирменного командного нажима. – Я знаю, тебе вчера досталось! Мне очень жаль, правда. Я тебе обязательно компенсирую. Но у нас в гостинице сейчас бедлам. Нужно все привести в порядок. Проследить чтобы все работало как часы. Постояльцев так много, что я разрываюсь! С семи утра на ногах. Пожалуйста, будь на ресепшене к девяти. Хорошо?

– Конечно, Софья Геннадьевна. – Терять работу мне сейчас никак нельзя. Алиментов, как известно, еще никто не предложил. И на случай «вдруг» – у меня даже адвоката нет.

– Умница! Я в тебе не сомневалась!

Убираю мобильный, сажусь на край кровати, кутаясь в махровый халат. Все тело будто отбили молотком.

Так, надо собираться. Выхожу из комнаты.

На кухне уже хлопочет Глафира. В полосатом переднике, с деревянной ложкой в руках, готовит любимую Лискину манную кашу с кусочками яблока и ванилью, на сковородке шипят картофельные драники.

– Доброе утро, душенька. Как себя чувствуешь? – спрашивает, не поворачиваясь.

– Все отлично. Доброе утро.

– Точно? Ты какая-то бледненькая. Сделать тебе чай с мёдом и лимончиком?

– Ммм, все же лучше кофе. Крепкий. И я сама, спасибо.

– Кофе ты на работе будешь дуть, – недовольно качает головой, но не настаивает.

Топот босых ног, на кухню вбегает Алиса: растрепанная, в любимой пижаме с принцессой, одна резинка уже в волосах, другая висит на запястье, как браслет.

– Мам! Глаш! Доброе утро! Глаш, а блинчики будут?! С шоколадом?! – голос заливистый, полный надежды.

– Для тебя – все, что угодно, – отвечает ласково Глафира, а я сажусь на стул и притягиваю дочку к себе.

Самый родной, самый лучший в мире запах ребенка – всегда был для меня сильнее любого успокоительного. Алиса устраивается у меня на коленях, закидывая руки мне на плечи.

– Мам, а как там свадьба? Жених с невестой танцевали? Красиво было? Ты их хорошо развеселила?

– Говорят драка была? – мягко интересуется тетушка. – Мне подруга позвонила.

Я чуть не подавилась кофе. Да уж, сплетни в этом городе разносятся моментально!

– Ну, немного повздорили. Куда на свадьбе без этого, – говорю, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – А ты чего такая растрепанная, моя сладкая? Давай косички заплетем?

– Не хочу, мамуль! Я – принцесса из башни, – важно заявляет Алиса. – У них тоже по утрам волосы лохматые.

Смеюсь и целую дочку в мягкую душистую щечку. Лиска улыбается, обнимает меня за шею.

– Детка, а ты точно умылась? – строго спрашивает тетушка.

– Ой! Кажется, нет! Я только зубки почистила. Я быстро! – убегает.

В этот момент ловлю взгляд Глафиры, направленный на меня. Очень внимательный, изучающий.

На самом деле Глафира мне не тетка. Она двоюродная сестра моей бабушки, младшая. То есть получается – седьмая вода на киселе. Но мне всегда была как родная. Бабушка умерла несколько лет назад. Странно, но с ней мы не были так близки, как с Глафирой. Ну а тетушкой зову потому что ей самой так больше нравится, нежели “бабуля”. Лиске и вовсе сказано обращаться “Глаша”.

– Дашенька, ты в порядке? – спрашивает заботливо.

– Конечно, – отзываюсь быстро.

Слишком быстро.

Она кивает, не верит, но настаивать не будет. По крайней мере – пока.

– Ну тогда делай себе кофе, бери драники, хочешь – манку.

– Только один драник и немного салата, спасибо тебе. Ты волшебница.

После завтрака копаюсь в шкафу, выбирая наряд, хотя вещей у меня немного. Выбираю молочно-бежевую блузу с мягким воротом и тонкими манжетами, и графитовую юбку-карандаш. Классика. Образ придает мне хоть какую-то видимость контроля и уверенности. Волосы собираю в небрежный пучок, умываюсь ледяной водой, крашусь по минимуму: легкая пудра, тушь и блеск для губ.

У зеркала замираю на секунду.

Выражение лица – как у человека, который всю ночь воевал с собственной совестью и не выиграл. Но сдаваться нельзя. Подумав, добавляю немного румян, чтобы вид был более свежим.

– Все. Вперед, Романова. На поле битвы.

Выхожу из дома, утро свежее, чистое, пахнет влажной травой.

На мгновение хочется просто вдохнуть и забыть обо всём.

Но взгляд цепляется за движение за соседским забором, у дома, что давно стоял мрачным и нежилым, с облупившимися ставнями. Там суетятся люди. Один выносит кресло, другой банку с краской, роняя по дороге кисть.

Я замираю на пороге. Сердце упирается в рёбра.

– Кажется, хозяин решил вернуться, – раздается голос Глафиры у меня за спиной. Она выходит вслед за мной, тихо прикрывает дверь.

– Скорее всего, продают дом, – говорю с надеждой.

Хочется верить, что так. Глафира смотрит чуть дольше, чем нужно. Потом качает головой:

– Как знать… как знать.

И от этого ее неспешного кивка по коже пробегает холодок.

***