И вместе с этим пришло новое чувство. Она ясно поняла, что теперь между ней и Андреем теперь существует связь, куда более глубокая, чем она могла вообразить. Это было не просто энергетическое переплетение, не просто союз в ритуале. В тот миг, когда он удержал её, она связалась с ним духовно. Это чувство было пугающе реальным, и от него невозможно было отвернуться. В её сердце отразилось и удивление, и тихий страх:

“Я думала, он лишь проводник… а оказалось, что он сам стал якорем для моей сути. Так что теперь моя судьба слишком сильно переплетена с его…”

Но за страхом рождалось другое – чувство притяжения. Будто теперь её собственное существование звучало в унисон с ним, и отказаться от этого было невозможно. Именно в этот момент она ощутила, что её сила очень сильно возросла. Так как даже её собственное тело преобразилось. Но главное было в том, что даже её душа стала частью чего-то большего…

…………

Когда ритуал завершился, и волны силы утихли, Цзяолин первой выпрямилась, расправив плечи так, будто её спина теперь могла удержать само небо. В тот миг она ощущала своё тело совершенно иным – каждая клетка пульсировала огненно-золотым сиянием, а мышцы и кости словно переплавились в новом горниле, где плоть и дух соединялись воедино. Её кожа стала излучать едва заметное свечение, тонкий золотистый отблеск, который был не просто внешним сиянием… Он шёл изнутри, от её преобразившегося ядра. Это ядро, прежде сдержанное и ограниченное, теперь раскрылось так широко, что даже в самых смелых её мечтах подобное было невозможно представить. Она чувствовала его вращение, будто в её груди билось маленькое солнце, чьи лучи расходились по всем каналам, делая их просторными, безграничными, как небесные реки. Каждый её вдох и выдох стал особым. Воздух, входя в лёгкие, резонировал с энергией неба и земли. Она могла слышать отголоски горных потоков, дыхание ветра, ритм каменных скал, даже пульсацию далёких звёзд. Природа отзывалась на её движения, как будто признала в ней нечто родное… Небесное… Божественное…

И это была не просто сила. Это было вознесение – рывок, что поднял её сразу к уровню, о котором даже большинство Богов могли лишь мечтать. Она осознала, что стала Божественным Небесным Драконом, достигнув уровня Доу Ди… Третьей звезды… И теперь это своеобразное чувство Величия и Свободы разливалось в ней, как океан, чьи волны не знали берегов.

Но в этом безмерном могуществе было нечто, что сковывало её и держало от распада. Внутри неё, в глубине нового сияющего ядра, отпечатался образ Андрея. Не как внешняя сила, не как случайный союзник, а как связующее звено, которое удерживало её в равновесии. Она ясно чувствовала, что без него её новая мощь рассыпалась бы, подобно песку, унесённому бурей.

И этот образ был не просто печатью силы. Это было ощущение, что он стал частью её сущности – спокойный центр, холодный узел, что связывал всё воедино. Она впервые осознала, что её трансформация – не только её личный прорыв. Это было соединение, которое в будущем невозможно будет разрушить без гибели обоих.

Её взгляд стал глубже, и на губах мелькнула лёгкая улыбка, в которой сквозила смесь гордости, благодарности и чего-то, что ещё не имело названия. В тот миг Цзяолин чувствовала себя равной богам, но в то же время – зависимой от одного смертного мужчины, который уже перестал быть просто человеком.

Когда первые волны силы улеглись, Цзяолин не выдержала – вытянула руку, желая проверить, насколько изменилась её сущность. Движение было простым. Лёгкий взмах, будто она отгоняла невидимую пылинку. Но воздух вокруг её пальцев дрогнул, и пространство пошло волнами, словно вода под камнем.

Она резко вздрогнула. Вокруг разлилось ощущение, что мир подстраивается под её жест, словно пространство больше не могло оставаться равнодушным к её присутствию. Стоило ей шагнуть – под её ступнёй на миг раздвинулись нити энергии земли, образуя мягкий резонанс, как если бы сама почва приветствовала хозяйку. Даже дыхание её породило тончайшие завихрения в потоках, и где-то высоко в небе, отозвавшись на этот вдох, засияла звезда, вспыхнув чуть ярче, чем прежде.

Удивление захлестнуло её с такой силой, что сердце бешено заколотилось. Она всегда стремилась к развитию, всегда мечтала быть сильной – но то, что каждый её жест способен менять ткани реальности, было выше всякого понимания. Восторг и страх переплелись в ней. Восторг от безмерности нового пути и страх перед его последствиями. И тут, как холодный порыв ветра, её пронзила мысль:

– Суд Небесного Дао…

Она сразу вспомнила то чувство, когда небо само склоняется над теми, кто осмелился перешагнуть грань дозволенного. То безжалостное око, которое не знает ни пощады, ни жалости, ни оправданий. Теперь её новая сила – не просто прорыв. Это вызов, брошенный самому Закону Мироздания.

Цзяолин осознала, что их с Андреем ждёт не просто очередная проверка. Это будет суд невероятной силы, ужасный и беспощадный, такой, какого не переживало большинство из тех, кто когда-либо стремился стать выше Богов. Она видела это так ясно, будто небеса уже готовили свои молнии и звёздный огонь, чтобы в назначенный час обрушить их на них.

И вместе с этим осознанием в её сердце зародилась новая решимость. Она понимала, что, если она не подготовится, если позволит себе дрогнуть, то их обоих – и Андрея, и её саму – сметёт этот грядущий ураган. Теперь её собственная сила была связана с ним, и любая слабость станет их общей гибелью.

Она глубоко вдохнула, ощутив, как нити неба и земли плавно вошли в её лёгкие и переплелись с её дыханием. В её глазах зажёгся новый свет. В котором была не только радость от достигнутого, но и твёрдая готовность встретить то, что должно прийти.

– Если нас ждёт Суд, значит, я должна стать достойной этого Суда. Я не позволю небесам лишить нас того, что мы обрели.

И в этот миг, впервые после прорыва, Цзяолин ощутила не только силу и восторг, но и бремя ответственности, равное её новому величию.

Цзяолин едва успела сдержать дрожь после осознания, как внезапно её зрение затуманилось, а дыхание перехватило. Она сперва решила, что это побочный эффект нового уровня силы, но вскоре поняла – это не её слабость, это отклик небес.

Перед её глазами развернулось видение. Сначала всё потемнело, будто небосвод над ней рухнул. Звёзды исчезли, растворившись в непроглядной пустоте, а затем из этой пустоты вспыхнула первая молния. Она не ударила в землю – наоборот, молния росла вверх, разрывая небо, будто кто-то снизу бросил вызов самим небесам. От её света всё вокруг стало бесцветным, и даже воздух задрожал, как стекло перед расколом.

Из этой вспышки проступила тень дракона. Огромная, витиеватая, не имеющая плотного тела. Его глаза – как два кровавых солнца, в которых вращались вихри бурь и огня. Он не ревел, он безмолвно смотрел прямо в неё, и этот взгляд был хуже любого крика. Ей казалось, что этот дракон – воплощение самой воли Судеб, что он является карающей рукой небес.

Пока она смотрела, дракон поднялся, и его тень заслонила весь небосвод. Вслед за ним вторая тень, похожая на гигантскую птицу, крылья которой источали золотой огонь. За ними в темноте забрезжили силуэты ещё нескольких чудовищ. Тигра, покрытого молниями… Черепахи, что несла на панцире целый океан крови… И волка, в пасти которого пульсировала планета, как жемчужина…

Все они возникали буквально лишь на один миг, но каждый раз, когда появлялись, пространство вокруг содрогалось, а сердце Цзяолин сжималось от первобытного ужаса. И вдруг она заметила, что молнии, что рождались вокруг этих теней, падали не хаотично. Они били в землю, выжигая на ней узоры – круги, линии, древние иероглифы. Взгляд её сам складывал их в единый символ, и этот символ означал только одно. Суд…

Почва под её ногами в видении раскололась, и из трещин потекли реки крови. Они не текли вниз – наоборот, поднимались вверх, словно хотели достичь небес, обагрить молнии и прикоснуться к теням чудовищ. С каждой каплей, что отрывалась от земли и всплывала в воздух, Цзяолин чувствовала всё больше возрастающую тяжесть. То была цена, которую Небо всегда требует за прорыв.

Она стояла в центре этого мрачного видения, а вокруг кровь, молнии и драконьи тени складывались в нечто похожее на врата. Высоченные, из света и мрака, словно выточенные из самой сути Мироздания. Врата медленно раскрывались, и оттуда веяло такой мощью, что её душа дрогнула. И в последний миг перед тем, как видение рассеялось, она услышала гулкий голос, не похожий на человеческий. Он не говорил словами – он звучал как сам раскат грома:

– Те, кто дерзнули, должны явиться. Те, кто дерзнули, будут взвешены. Те, кто дерзнули, будут либо вознесены, либо стерты.

После этих слов пространство дрогнуло, и мир вернулся. Цзяолин резко вдохнула, ощутив, что реальность снова рядом. Лес… Воздух… Звёзды… Но холод по коже и тяжесть в груди не уходили. Она знала, что это было не просто видение. Это было предвестие. И Небеса уже открыли свои глаза…

………….

Андрей сидел в центре ритуального круга, и с каждой секундой он всё меньше походил на человека, а всё больше – на нечто иное, расплавленное и перекованное в огне небесных энергий. Его тело, ещё недавно казавшееся сосудом, внезапно перестало быть только вместилищем. Внутри – там, где обычно циркулировали духовные потоки, где работали меридианы и где пульсировало ядро, начинало формироваться новое состояние.

Он чувствовал это почти физически. Каналы его меридианов больше не справлялись с количеством силы, что лилась в него. Энергия не растворялась, как это бывало раньше, а сгущалась, кристаллизовалась, уплотнялась до предела, создавая особый слой, иной уровень. Это уже не было просто энергией – это было основание нового бытия. Его кости трещали и усиливались, кровь внутри него будто наполнялась жидким светом, а душа расширялась, выходя за привычные границы.

Ощущения были на грани боли и восторга. Он словно продирался сквозь плотный слой реальности, сквозь гранитные плиты мироздания, разламывая их изнутри. Хруст – в его костях, в его меридианах, в самой сути миропорядка, не готового принять человека так высоко. И вдруг – прорыв. Он ощущал, как всё его существо поднимается, как будто он стоял у подножия бесконечной горы и вдруг оказался на её середине, минуя миллионы шагов. Доу Ди. Эти два слова сами по себе были страшны для большинства сект, ибо означали то, чего многие не смели даже помыслить. И он прошёл не первую ступень, не робкий шаг за границу. Андрей сразу оказался на третьей звезде Доу Ди. Это было невообразимо. Для человека – просто невозможно. Даже Божественные наследники, даже рождённые в сиянии небес, не всегда касались этого уровня.

Сознание Андрея дрожало от шока. Его сердце пыталось найти прежние ориентиры, но их больше не существовало. Он ощущал, что стал чем-то большим, чем просто воин, культиватор или даже носитель наследия. Его тело, его душа, его дух – всё переплелось и превратилось в орудие, через которое могла действовать сама Воля Небес.

И в этот момент, на самой глубине сознания, Небесный Дракон поднялся. Его громадная тень, сияющая, переплетённая с золотыми потоками, излучала удовлетворение, гордость и нечто похожее на торжество. Голос прогремел в его голове, словно скрежет грома и шелест вечного ветра:

– Теперь ты – не просто человек… Теперь ты – звено, через которое боги вновь могут войти в мир…

Эти слова отозвались в каждой клетке. И вместо восторга Андрей почувствовал холодок. Ведь это значило, что его личное “я” теперь было лишь частью чего-то куда большего. Да, он обрёл силу, которой не обладали даже легенды. Но одновременно он стал связующим звеном, дверью, мостом. Через него могла пролиться сила, что разрушит или возродит мир.

Он чувствовал, что отныне его выбор будет не просто личным. Они будут отзвуками в судьбах сект, народов, самого неба и земли. И это осознание било сильнее любого удара – потому что впереди, как и для Цзяолин, маячил Суд Небесного Дао, и Андрей понимал, что новое испытание будет не менее страшным, чем сама эта трансформация.