Джонатан Димблби: Операция «Барбаросса»: Начало конца нацистской Германии

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Переводчик: Максим Коробов

Научный редактор: Сергей Кондратенко, канд. ист. наук

Редактор: Олег Бочарников

Издатель: Павел Подкосов

Руководитель проекта: Александра Казакова

Художественное оформление и макет: Юрий Буга

Корректоры: Елена Барановская, Лариса Татнинова

Верстка: Андрей Фоминов

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Jonathan Dimbleby, 2021

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2025

⁂

Моим внукам Барни, Хлое, Максу и Артуру

Карты

Предисловие

Гитлеровское вторжение в СССР, начавшееся 22 июня 1941 года, стало самой масштабной, кровавой и варварской военной операцией в истории войн. По своим задачам операция «Барбаросса» – так фюрер назвал эту безумную авантюру – должна была стать решающей кампанией Второй мировой войны. Если бы он достиг своей цели и уничтожил Советский Союз, судьба Европы оказалась бы в его руках. В реальности, когда спустя меньше шести месяцев армии Гитлера достигли окраин Москвы, всякая надежда на осуществление его бредовой мечты о тысячелетнем рейхе рухнула.

Конечно же, вермахт – собирательное название сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил нацистской Германии – в ходе войны еще предпримет крупные наступления и одержит немало впечатляющих побед. Но эти триумфы будут эфемерны. К концу 1941 года нацисты уже потеряли сколько-нибудь реалистичный шанс выиграть войну. Еще на протяжении трех с половиной лет на земле Советского Союза будет проливаться кровь десятков миллионов жертв ужасной развязки, исход которой был предрешен. Как бы обескураживающе это ни прозвучало для тех, кто по понятным причинам считает, что доблестные войска союзников, высадившиеся на побережье Нормандии в июне 1944 года, сыграли решающую роль в победе над Гитлером, исторические факты говорят о другом.

Именно Великая Отечественная война, как Сталин назвал боевые действия на Восточном фронте, окончательно определила судьбу Гитлера, а не «День Д»^[1]. Это вовсе не означает, что те, кто пожертвовал своими жизнями во время высадки в Нормандии, сделали это напрасно. Напротив, прежде всего именно им миллионы жителей Западной Европы обязаны своей свободой и демократией – тем, чего советский диктатор лишит их соседей, обреченных после Победы оказаться в «сфере влияния» Кремля. Сталину удалось подчинить себе столь значительную часть послевоенной Европы, потому что именно его солдаты, а не западные союзники сокрушили Третий рейх на полях сражений. Хотя сроки и способы окончательного уничтожения нацистов определялись совместно США, Великобританией и Советским Союзом, именно провал операции «Барбаросса» стал важнейшим поворотным пунктом войны в Европе. После почти шести месяцев ожесточенной борьбы гибель нацизма стала неизбежной.

Я также не хочу приуменьшить масштаб человеческих страданий, перенесенных во время Первой мировой войны (потери только в битве на Сомме, продолжавшейся немногим меньше пяти месяцев, составили более миллиона человек) или в других сражениях Второй мировой (ведь в Сталинградской битве за тот же срок погибло примерно столько же людей). Однако ни один военный конфликт в долгой истории войн не достигал такого масштаба кровопролития, как операция «Барбаросса», когда за сравнимый период времени погибло, было ранено или пропало без вести почти в шесть раз больше людей.

Нацистское вторжение в Советский Союз застало Сталина врасплох и потрясло весь мир. Почти все думали, что Красная армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Но уверенность немцев в победе оказалась преждевременной. В этой книге прослеживается ход операции «Барбаросса» с самого ее начала и до конца 1941 года, когда гитлеровские армии подошли к советской столице. Я не пытался подробно разбирать каждую отдельную битву, происходившую на трех фронтах огромного театра военных действий, и вместо этого сосредоточился на группе армий «Центр» – главной ударной силе вторжения, которая должна была возглавить наступление на Москву. Следя за продвижением этой группы армий, я во многом полагался на отчеты, дневники, письма и мемуары ее руководства, включая командующего группой армий генерала Федора фон Бока, его фронтовых командиров (включая самого прославленного танкового генерала Третьего рейха Хайнца Гудериана), а также офицеров и солдат, служивших под их началом. Многие из этих людей с бесхитростной откровенностью писали своим близким о страхе и восторге битвы; об убийствах, о товариществе, о тоске по дому; о бесконечных маршах по иссохшей под палящим летним солнцем земле; о вездесущей осенней грязи, в которой застревали машины и которая, подобно капкану, хватала в свои вязкие объятия ноги пехотинцев и лошадей, тянувших артиллерийские лафеты; о холодной зиме, когда температура упала до –35 ℃ и десятки тысяч людей теряли конечности из-за обморожений.

Операция «Барбаросса» не только не принесла нацистам гарантированной победы, но и стала источником ожесточенных споров между генералами на передовой и армейским верховным командованием в тылу. По мере углубления этого раскола начальник штаба сухопутных войск Франц Гальдер тщетно пытался играть роль посредника между ними и Гитлером, верховным главнокомандующим вермахта, чьи непредсказуемые решения превращали эту миссию в настоящий кошмар, о чем Гальдер каждый день открыто писал в своем военном дневнике. Кампания группы армий «Центр» против советских войск, которыми в основном руководил величайший полководец Сталина генерал Георгий Жуков, была беспощадной, напряженной и жестокой, как и боевые действия двух других групп армий – «Север» и «Юг». Однако и по своему масштабу, и по характеру она выходила далеко за рамки обычного военного конфликта.

Восточный фронт был полем битвы, на котором мужество проявлялось сполна, а верность долгу ценилась превыше всего, но где ни одна из сторон не придавала особого значения общечеловеческим нормам гуманности. Рыцарская честь уступила место ненависти – первобытному чувству, которое разжигали безапелляционные и жестокие приказы руководителей двух стран. Эти двое не только хотели лично руководить ходом боевых действий, но и требовали не давать никакой пощады и не проявлять милосердия к врагу. В этой титанической схватке законы и обычаи войны, установленные общепринятой в то время Женевской конвенцией, были отброшены.

Солдатам армий вторжения постоянно внушали, что их противник принадлежит к низшей человеческой расе, и войска действовали соответствующим образом. Как на поле боя, так и за его пределами с советскими военнослужащими и гражданскими постоянно обращались чудовищно. Старшие офицеры вермахта закрывали глаза на пытки и убийства, совершаемые подчиненными, и нередко сами отдавали приказы о расправах над людьми, которых считали политическими комиссарами, шпионами или партизанами. На такие кровавые эксцессы со стороны немецкой восточной армии (Ostheer) советские войска отвечали взаимностью и не испытывали угрызений совести, обращаясь с немцами как с насильниками и бандитами, по отношению к которым никакие карательные меры не казались чрезмерными. Смертоносное сочетание ненависти и страха служило оправданием для исключительной жестокости. Характерно, что описания подобных инцидентов, оставленные их участниками или молчаливыми наблюдателями, наполнены самооправданиями и даже бравадой, в которых лишь изредка можно различить нотки стыда или отвращения. Но какой бы ужасающей ни была правда, ни один рассказ об операции «Барбаросса» не может позволить себе ее игнорировать.

Большинством солдат Красной армии двигал либо патриотизм, либо стремление вернуть родную землю. Некоторые вдохновлялись идеологическими убеждениями, но всем было очевидно, что режим Сталина держится на страхе в неменьшей степени, чем на искренней поддержке народа. Уверенность советского диктатора, что он окружен идеологическими врагами, шла рука об руку с абсолютным безразличием к жизням других людей. Как в военное, так и в мирное время он без колебаний отправлял неугодных на смерть. Генералов расстреливали без суда и отправляли в тюрьмы по надуманным обвинениям. Солдатам, которые бежали с поля боя или сдавались в плен, оказавшись в безвыходном положении, угрожала смертная казнь, а их семьи ждал не только позор, но и потеря средств к существованию и права на пенсию. По указанию Сталина Ставка (советский орган высшего военного управления) организовала заградительные отряды^[2], которые размещались за линией фронта и расстреливали тех, кто предпочитал спасаться бегством, а не погибнуть под натиском врага.

Несмотря на все это, советскому вождю удалось заручиться поддержкой подавляющего большинства населения: народ сплотился вокруг него ради общего дела. Как показывают письма и мемуары (некоторые из этих документов лишь недавно были обнаружены в ранее засекреченных советских архивах), солдаты и мирное население стойко переносили тяготы войны, объединенные общей целью – борьбой против захватчиков. Многие основные архитектурные достопримечательности Москвы были замаскированы, в городе ввели комендантский час. Под постоянными воздушными налетами рабочим удалось демонтировать тысячи промышленных предприятий стратегического значения для последующей транспортировки на Урал, где они были в безопасности и вскоре возобновили работу, быстро наращивая темпы производства. Осенью 1941 года, когда немцы вплотную подошли к внешнему кольцу еще не до конца укрепленной обороны Москвы, столица была переведена на осадное положение. Нарушителей порядка или комендантского часа расстреливали на месте. Под руководством Жукова десятки тысяч едва экипированных добровольцев – мужчин и женщин, молодежи и стариков – упорно возводили внутренние городские баррикады, рыли траншеи и устанавливали противотанковые ловушки в глубокой грязи или смерзшейся почве посреди суровой русской зимы. Режим, основанный только на страхе, никогда не смог бы добиться такой самоотверженной преданности. Без нее поражение было бы неизбежно.