– Ты чего? – удивленно спросил его один из спасателей, руководящий группой местных вояк, как раз извлекающих из вскрытого подвала слегка потрепанную, но относительно целую семейку – отца, мать, троих детей. Им повезло, отделались синяками и испугом. Правда, не сказать, чтоб легким.

– Пойду отолью, – раздраженно отмахнулся Истомин. – Пять часов уже в воздухе.

Собеседник понятливо кивнул. Действительно, не под себя же ходить, да и просто размяться нужно. Десантный бот, сделанный на основе военной машины, был прочен и надежен, однако условия работы в нем спартанские. За пять часов все тело уставало настолько, что напоминало пилоту деревянную колоду. Ничего, еще часа два – и в батареях кончится заряд. Придется возвращаться на корабль и, пока механики возятся с заменой источников энергии, у пилота будет не меньше часа, чтобы поспать.

Но до этого сладкого момента требовалось еще дожить. А потому, быстренько оправившись, Истомин сделал несколько упражнений, разминая уставшие мышцы, и почти бегом вернулся к боту. Здесь он обнаружил необычную картину – все спасатели, включая местных солдат, замерли, к чему-то прислушиваясь. Истомин удивленно покрутил головой:

– Что случилось?

Тот спасатель, который интересовался причиной его посадки, раздраженно дернул головой:

– Кто-то есть, а кто – понять не можем. Сканер показывает, что там, – он ткнул пальцем в сторону узкого, напоминающего кротовью нору, провала в земле, – лежит труп. Но кто-то стонет.

– Почудилось, небось.

– Если бы мне одному… Человек пять слышали.

– Массовый психоз от усталости, – хмыкнул Истомин, однако замер, вместе со всеми тщательно вслушиваясь. И, когда здравый смысл уже требовал сказать остальным, что они ошиблись, самый краешек восприятия что-то почувствовал. Будто бы плач, а может, и нет…

– Сейчас зацепим этот угол, дернем…

– Полагаешь, мы об этом уже не думали? – раздраженно дернул перечеркнутой застарелым шрамом щекой спасатель. – Тут что ни тронь – все сложится, как бумажное. Сейчас вызову антиграв.

Вызовет. И его даже привезут, когда тот освободится. То есть час или два спустя – переносных антигравов не так много, и ими как раз такие, готовые рухнуть участки и расчищают. Долго…

– Сейчас я гляну, – Истомин принялся стягивать пилотский комбинезон, предмет гардероба удобный и практичный, но довольно громоздкий. В нем в эту щель было точно не пролезть, а вот без него можно и попробовать. Высокий, но худощавый пилот вполне мог рассчитывать протиснуться в узкий лаз, в отличие от своего более ширококостного коллеги.

– Ты куда? Там же все на соплях! Толкнешь, и…

Вместо ответа Истомин мысленно послал его на нефритовый стержень, чтоб не каркал под руку, и аккуратно нырнул в подвал.

Здесь было тепло, влажно и отвратительно воняло. Идти пришлось согнувшись, и до цели Истомин добрался, набив несколько шишек, порвав рукав и распоров кожу на плече. Но, как выяснилось – не зря. Живого человека он все же нашел.

Мужчина и совсем маленькая девочка. Возможно, отец и дочь, а может, и нет. Главное, в пляшущих по стенам обрывках света из наплечного фонаря удалось почти сразу понять, что произошло. Когда стали рушиться стены, мужчина, оберегая ребенка, подставил под них единственное, что у него было – собственное тело. Как ни странно, этого хватило и, уже мертвым, он стал той соломинкой, что остановила движение камней. Девочка так и лежала в образовавшейся нише, слегка придавленная, но живая и даже без серьезных травм. Тело мертвеца экранировало ее от сканеров, и если бы она периодически не начинала слабо, в меру остатков сил, хныкать, ее бы нашли уже под конец, когда окончательно разбирали бы завалы. Тогда было бы уже поздно. А может, обломки бетона при разборе сдвинулись бы и растерли ее в лепешку.

Ребенку повезло. Истомин осторожно разгреб камни и смог вытащить ее на поверхность. Но потом вид человека, даже в смерти оберегающего дочь, не раз являлся к нему по ночам. Имперцы к местным традиционно относились свысока, но пилот не раз спрашивал себя: а сам бы он так смог? И не мог дать ответа.

Но все это были лишь эпизоды. А работа продолжалась, и через две недели спасательная операция подошла к концу. Обломки разгребли, пострадавших вытащили, медпомощь оказали и даже деньги получили – власти планеты уже не раз имели дело с имперским МЧС, а потому не пытались вилять. Ну а рядовые исполнители получили, наконец, возможность выспаться.

А куда деваться? Это офисному хомячку можно сказать: «Если вас огорчает наступление понедельника, работайте без выходных». Здесь же были те, кто на лишения, ненормированный рабочий день и перманентный аврал пошли сознательно. Однако когда работа закончена, трогать их не стоит, люди заслужили отдых. И потому, как только «Ирбис» покинул Басру, он сразу стал напоминать детский сад, в котором объявили тихий час. И только Истомину не повезло. Выспаться, конечно, пару часов дали, но потом сразу же пришлось ему приступать к выполнению своих обязанностей. Все же он был пилотом, и основная работа была здесь, на корабле.

Ну и черт с ним. В отличие от многих, вахты Истомина никогда не тяготили. Был он из той породы людей, которые в космосе видят не просто огромное пространство и не обычное место работы. Все же романтика первопроходцев была ему не чужда. Говоря по чести, если бы не собственное разгильдяйство и неуживчивый характер, служил бы он сейчас на крейсере-разведчике, ходил бы за пределы освоенного человечеством пространства и все сопутствующие приключения и риски греб полной ложкой. Увы, МЧС, при всей его специфике, давал лишь весьма скромное подобие того, к чему Истомина пять лет готовили в одном из самых серьезных училищ Империи. Но все равно, отлеживанию боков в каюте он предпочитал рубку корабля. И, заняв место в кресле, вооружившись чашкой кофе и оставшись в одиночестве, благо во время гиперпрыжка дел особых здесь ни у кого не было, он провел несколько весьма насыщенных часов. Вначале осуществил плановую диагностику всего навигационного оборудования, ну а потом… Потом он листал взятый из корабельной библиотеки комикс с яркими картинками и прикидывал в уме, какая сумма упадет ему в карман на этот раз.

Выходило, к слову, не слишком много. Увы, с финансовой точки зрения рейс себя едва окупил. То ли дело тот вулкан, работы всего ничего, а деньги просто огромные. Здесь же упахались – куда там хрестоматийным коням, а заработали немного. С другой стороны, не все на свете измеряется деньгами, а брать с жителей вконец разоренной стихийными бедствиями планеты последнее и вовсе моветон. Совсем не брать, правда, тоже чревато – живо все вокруг примут доброту за глупость и будут садиться на шею, изображая из себя бедных-несчастных. Вот и приходится Куркулятору решать финансово-этическую дилемму. Так себе работенка, врагу не пожелаешь.

За полчаса до окончания вахты в рубку вошла Александра, второй штурман их корабля. Как всегда недовольная и надутая – впрочем, это было ее обычное состояние уже на протяжении двух лет. А что делать? Отказалась женщина от вредного и жирного. А сейчас он уже мэр. Вот и бесится, упрекая себя за упущенные перспективы.

Но, стоит признать, винила она себя и только себя, не перенося свои обиды на товарищей. Так что если не затрагивать ставшую запретной тему личной жизни, общаться с ней было вполне можно. В особенности – на профессиональные темы. Как и сам Истомин, была она из породы влюбленных в космос, а потому в этом плане с ней было легко. Тем более, отвлекшись, она забывала о маске обиженной на весь мир женщины и выглядела вполне адекватно. Вот и сейчас пришла раньше не потому, что со скуки бесится, а просто в ходовой рубке, перед экранами и знакомым до последней царапины пультом, ей уютнее и комфортнее.

– Хай, Саш! – поприветствовал ее Истомин. – Как твое ничего себе?

– Пока жива, остальное приложится, – отмахнулась штурманесса. Выглядела она так, словно ее поднять подняли, а разбудить забыли. И первым делом влила в себя огромную кружку кофе. Осушив ее в два глотка (и как только она может залпом поглощать столь горячее варево), Александра с размаху плюхнулась в кресло. Звук получился смачный, все же габариты Александры были выше средних. – Как спалось?

– Я на работе не сплю, – хмыкнул Истомин. – Сама знаешь.

– Конечно, знаю. Но как тебя не поддеть? У тебя такое лицо делается…

– Какое такое?

– А вот как у обиженного бобика.

Истомин лишь хмыкнул в ответ. Перепалка была привычной, больше для развлечения, причем обоюдного. На этот раз по очкам победила Александра, но в следующий раз он, можно не сомневаться, возьмет реванш. Во всяком случае, негласная статистика их трепа говорила, что именно так и будет – счет пока что был практически ничейный, и ни одному не удавалось оторваться от соперника больше чем на пару очков.

– Как прошло? – спросила Александра. На сей раз вполне серьезно.

– Да все как всегда. Сама знаешь, в гипере или все спокойно, или… все уже спокойно.

Александра кивнула. Действительно, во время прыжка через гиперпространство или все в порядке, или корабль попросту распадается на атомы, причем мгновенно. Так что вопрос был, скорее, риторический.

– Понятно. Ну, тогда сбрасывай данные.

Истомин кивнул, аккуратно провел кончиками пальцев по клавиатуре, и спустя несколько секунд данные упали на терминал Александры. Следующие четыре часа она – вахтенный офицер. Ее навыки пилота, конечно, несколько уступают Истомину, но вполне достаточны. Равно как навыки штурмана у Истомина хуже, чем у нее, но все равно позволяют уверенно вести корабль. Взаимозаменяемость и универсальность в МЧС приветствуются.

– Приняла?

– Ага, – штурман быстро просмотрела графики, зло поморщилась. – Опять третий маневровый барахлит?

– Он, можно сказать, вообще не фурычит. И куда Петрович смотрит?

– В бутылку он смотрит. Пьет и не закусывает.

– Все правильно, он на диете.

Острословы переглянулись и рассмеялись, хотя на самом деле смешного было мало. Петрович, точнее, Иван Петрович Воронцов, старший механик «Ирбиса», действительно периодически садился на стакан. Талантливый и очень грамотный механик, он мог привести в порядок что угодно, и подчиненные его иногда шутили, что он лично написал книгу «Как сделать атомную бомбу на кухне с помощью мясорубки и такой-то матери». Но вот алкоголь…

Как-то обидно даже. Современная медицина позволила лечить массу болячек, и потребление алкоголя сейчас проходило без вреда для организма. А вот алкоголизм никуда не делся, лечить его окончательно так и не научились. Капитан периодически натягивал Петровича по самые гланды, тот несколько месяцев не притрагивался к спиртному, а потом все начиналось по новой. Вот и сейчас, пока шла спасательная операция, механик работал как проклятый, и поспать за это время успел, может, часа три-четыре, но сразу после старта принялся снимать стресс. И вот результат – движок барахлит, стармех в нирване, а его помощников только-только перевели с повышением на другие корабли, назначив вместо них стажеров, а те по молодости в сложной технике ни ухом, ни рылом. То есть на планете справились бы, конечно, но исправить ситуацию в полете – это уже выше их квалификации.

Хорошо еще, на «Ирбисе» было многократное дублирование всех систем, и проблемы с одним двигателем ни на что по большому счету не влияли. Все так, но тенденция настораживала, и оба сидящих в рубке человека были здесь солидарны.

– И почему Старик его терпит? – хмуро поинтересовалась Александра, продолжая щелкать клавишами. Спросила вроде бы в никуда, однако Истомин все же ответил:

– Они когда-то служили вместе. На одном корабле. На нем же и воевали. У Петровича наград столько, что кителя не видно.

– Да? Ни разу не видела.

– Ну, ты у нас недавно… Хотя нет, тогда уже была. Наверное, отлучалась куда-нибудь. В общем, он в день космонавтики как-то пришел при полном параде. Если что, у него погоны кап-два^[3], и ни одного ордена за выслугу лет – сплошь боевые.

– Вот бы не подумала. Он ведь не старый еще, и такое звание…