– А у вас, смотрю, чистота и никаких сугробов, – радостным тоном сказала женщина.

Впрочем, ее голос всегда звучит радостно. Такэо поначалу вздрагивал чуть ли не от каждой ее фразы, но в последнее время, кажется, немного привык. Несмотря на это, я вижу, что парень все равно старается не приближаться к сестре шефа.

– Такэ, это ты снег убрал?

Услышав такое обращение, Такэо снова вздрогнул. После снегопада сугробы выросли больше двадцати сантиметров, но дорожка к магазину оставалась чистой – с самого начала непогоды он то и дело выходил и аккуратно убирал снег с асфальта. И на этом влажно поблескивающем черном асфальте, как обычно, стояла скамейка с заботливо выставленными господином Накано красивыми безделушками.

– Я люблю снег – с ним не так одиноко, – сказала Масаё.

Ее слова звучат так беззащитно… Мы с Такэо всегда просто молча слушаем. Вскоре в магазине появились первые посетители. Несмотря на выпавший снег, покупателей сегодня было много. Трое купили обогреватели, двое приобрели котацу, еще двое – матрасы, так что обслуживать посетителей пришлось нам всем, включая и Масаё. К вечеру, когда мы наконец смогли немного выдохнуть, снег на открытых солнцу участках земли уже растаял. Теперь дорожки, заботливо расчищенные Такэо, ничем не отличались от прежде скрытой под снежным покровом земли.^[4]

– Может, гречневой лапши закажем? – предложил господи Накано.

Закрыв магазин, мы всей толпой ушли в дальнюю комнату. Еще недавно там стоял котацу, но, так как мы его продали, осталось только толстое одеяло, расстеленное на татами. Шеф принес из торгового зала большой чайный столик и поставил его прямо на одеяло.^[5]

– Тепло тут, – заметил Такэо, усаживаясь на одеяле.

– Конечно. Вместе всегда теплее, – как мне показалось, совсем не к месту сказала Масаё.

Господин Накано набрал номер лапшичной, чтобы сделать заказ, и одновременно закурил сигарету. Курил он стоя, стряхивая пепел в стоявшую на полке пепельницу.

– Ах ты ж!.. – Выругался шеф, размахивая крафтовым конвертом Тадокоро. Судя по всему, мужчина случайно коснулся конверта кончиком горящей сигареты. Крафтовая бумага немного задымилась, но благодаря быстрой реакции господина Накано дым почти сразу исчез. Краешек конверта немного обгорел и почернел, однако лежавшие внутри картонки были в полном порядке.

– Что это тут? Гравюра? – поинтересовалась Масаё.

Господин Накано молча передал сестре содержимое конверта. Масаё раскрыла картонный «футляр» и стала пристально разглядывать фотографии.

– Продаете? – спросила женщина, и шеф отрицательно покачал головой.

– Неудивительно – сделано так себе, – с каким-то довольным видом кивнула Масаё. – По сравнению с этим мои работы еще ничего.

Я бегло переглянулась с Такэо. Мы оба не ожидали, что сестра шефа так критически относится к своим произведениям. Вот уж правда – творческие люди совершенно непредсказуемы. А потом Масаё сказала еще более неожиданную вещь:

– А это не сам ли Тадокоро наснимал?

– Чего?! – удивленно воскликнул господин Накано.

– Тадокоро был моим классным руководителем в средней школе, – совершенно спокойным тоном сообщила Масаё, и почти одновременно с этим в дверь кто-то постучал. Мы с Такэо чуть не подскочили.

– Лапшу принесли, – коротко сказал шеф и, не вынимая сигареты изо рта, пошел открывать.

Такэо последовал за ним, а мы с Масаё остались в комнате. Женщина взяла одну из сигарет брата и закурила, положив локти на чайный столик. Сигарету она держала точно так же, как начальник.

– Тадокоро выглядит довольно молодо, но вообще-то ему уже под семьдесят, – поведала Масаё, поедая лапшу.

Тадокоро, как оказалось, был классным руководителем женщины, когда она училась в третьем классе старшей школы. Он и сейчас довольно привлекателен, но тогда, когда ему было около тридцати, мужчина, по словам Масаё, походил на кинозвезду. Как учитель, он ничем особо не выделялся, но красивая внешность привлекала многих учениц, которые вились вокруг него, как пчелы около меда. Среди поклонниц мужчины особенно бросалась в глаза знакомая Масаё по имени Сумико Касуя. По слухам, они с учителем даже ходили в «модные отели».

– «Модные отели»? Это какие? – поинтересовался Такэо, на что господин Накано серьезно ответил:

– Это другое название отелей любви.

Слухи об отношениях Тадокоро и Касуи так распространились, что Сумико пришлось уйти из школы, а преподавателя уволили. Стремясь отдалить Сумико от мужчины, семья отправила ее к бабушке с дедушкой в деревню, но влюбленные начали переписываться, а через год девушка и вовсе сбежала от родных к нему. После восоединения пара пустилась в путешествие по всей стране, живя то тут, то там, но, когда все немного успокоилось, возлюбленные вернулись в соседний город, где Тадокоро унаследовал семейный магазин канцелярских товаров.

– Во дает! – Такова была первая реакция шефа на рассказ сестры.

– Получается, они и впрямь любили друг друга, – следом за ним высказался Такэо.

– Но как вы поняли, что те фотографии сделал Тадокоро? – спросила я.

– Ну… – ответила, пережевывая пищу, Масаё. Она подбирала палочками оставшийся в тарелке кляр, бормоча: – Люблю есть кляр. Кто бы мог подумать, что пропитанный бульоном кляр такой вкусный…

Как оказалось, во время своих странствий с Сумико Тадокоро зарабатывал на жизнь продажей фотографий. Недостатка в женщинах он, судя по всему, никогда не испытывал, и даже отношения с Сумико ему не мешали, а потому благодаря обширному кругу «подруг» он легко находил сюжеты для эротической съемки и позднее продавал фотографии. Поскольку он был совсем новичком в сфере эротической фотографии и его деятельность была не вполне законна, Тадокоро не удалось избежать проблем с местными бандитами. Когда положение неопытного торговца стало по-настоящему опасным, мужчина был вынужден прекратить свой нелегальный бизнес, однако снимать не перестал – похоже, это занятие ему действительно нравилось. Правда, теперь его моделью была лишь возлюбленная, а покупателями – только знакомые, да и продавать фото пришлось почти по себестоимости.

– На тех фото тоже Сумико, – сказала Масаё, указывая подбородком на лежавший на полке картонный «футляр». – У меня есть такая же фотография, как в этом наборе.

– Это какая? – спросил шеф, на что сестра ответила:

– Где зад крупным планом.

После этой реплики мы все какое-то время молча ели лапшу. Такэо доел свою порцию первым и сразу понес миску к раковине. Вслед за ним поднялся господин Накано. Я же, подражая Масаё, вылавливала плававшие в бульоне кусочки кляра.

– А мне нравится та фотография, – сказала я, на что женщина рассмеялась:

– Она дорого мне обошлась. Сумико жила бедно, так что я выложила за нее аж десять тысяч иен.

– А ведь за все десять не дашь и тысячи, – спокойно сказал господин Накано, когда отнес свою миску к раковине и вернулся к нам. Такэо кивнул с самым серьезным видом.

После обеда шеф и Такэо отправились в гараж, а мы с Масаё занялись мытьем посуды.

– А что потом стало с Сумико? – поинтересовалась я, ополаскивая миску под краном, на что женщина ответила:

– Она умерла. Из-за постоянных измен Тадокоро и внезапной смерти сына у нее развилось нечто вроде невроза. Нет, Тадокоро, конечно, не злодей какой-нибудь, но лучше бы тебе, Хитоми, не связываться с такими, как он.

Масаё усиленно терла миску губкой.

Я вздохнула. Сразу вспомнилась та особенная атмосфера, которую всегда приносит с собой этот мужчина, и по спине пробежал холодок. Не могу сказать, что я сильно испугалась, – это ощущение напоминало скорее тот легкий озноб, что порой возникает, когда простудишься.

Вечером, когда мы с Такэо вышли из магазина, я рассказала ему о том, что Сумико Касуя умерла.

– Жалко, – сказал он, потирая замерзшие руки.

Какое-то время Тадокоро к нам не заходил, но через два дня после следующего снегопада он вдруг появился в магазине и заявил:

– Я все-таки решил не продавать те фотографии.

Я передала ему фото вместе с их картонным «футляром», и мужчина, вдруг приблизив свое лицо к моему, спросил:

– А где конверт?

Как раз в этот момент вернулся Такэо, который и отвлек внимание посетителя, заставив Тадокоро повернуться к вошедшему:

– Конверт я сейчас куплю.

– Ладно, только купи такой же, как был, – формата А4, – распорядился своим обычным расслабленным тоном Тадокоро, и Такэо выбежал на улицу.

Как только парень скрылся из виду, посетитель снова склонился ко мне и спросил:

– Ну как, изучила фотографии?

– Слышала, вы когда-то работали учителем… – Я думала, он удивится, услышав это, но мужчина и бровью ни повел, лишь еще больше приблизился ко мне.

– Было дело, – ответил Тадокоро, оказавшись так близко, что я смогла почувствовать его дыхание. За окном сверкал не растаявший на солнце снег.

– А вот и конверт, – сказал вернувшийся Такэо.

Тадокоро, сохраняя свой обычный расслабленный вид, отошел от меня, медленно вытащил из пакета новый конверт и аккуратно убрал в него картонку с фотографиями.

– Увидимся, – попрощался посетитель и покинул магазин.

Сразу после этого в зал вошел господин Накано:

– Да говорю же – дороговато ты сегодня дал, Такэо!

Мы с Такэо смотрели на подбородок шефа.

– Что такое? – спросил он рассеянно, но мы промолчали.

– Надо же, и у конвертов есть формат А4, – заметил Такэо после недолгой паузы.

– Что? – переспросил господин Накано, но парень ничего не ответил. Я продолжила молча смотреть на подбородок мужчины.

Глава 2

В сезон дождей работы у господина Накано становится немного меньше. В дождливую погоду открытые базары не проводятся, а значит, и готовиться к ним не надо, да и переездов в это время почти нет, что сокращает и количество поездок за товаром.

– Интересно, почему во время переездов нам перепадает столько хороших вещей?.. – спросил Такэо у шефа, попивая кофе.

Господин Накано, уже допивший свой кофе, чуть склонил голову набок, туша о крышку пустой банки окурок. Начальник постоянно использовал в качестве пепельницы одну только крошечную крышку банки, поэтому на ней было столько пепла, что казалось, он вот-вот начнет сыпаться. Почему-то наш шеф любит бросать окурки куда угодно, только не в пепельницу, даже если она стоит прямо перед глазами.

Однажды я тихонько поинтересовалась у Такэо, почему господин Накано не пользуется пепельницей, на что парень ответил:

– Может, продать хочет?

– Но это же самая обычная пепельница, даже не старинная, – удивилась я, на что Такэо с самым непроницаемым выражением лица ответил:

– А шеф у нас, знаешь ли, бессовестный торгаш, хотя по виду и не скажешь.

– «Торгаш», говоришь? Вот уж не думала, что услышу это слово от молодого парня.

– Попадается в «Мито Комон» и прочих исторических сериалах.^[6]

– Надо же, ты, оказывается, исторические сериалы смотришь…

– Мне просто нравится Каору Юми.^[7]

Живо представив, как Такэо сидит и увлеченно смотрит на любимую актрису, я невольно захихикала. К слову, у нас в магазине порой попадаются подставки для благовоний с Каору Юми. Одно время они пользовались спросом, один из таких сувениров с изображением звезды мы продали меньше чем за неделю. Правда, теперь такие вещицы распространены разве что среди фанатов и прежней популярностью уже не пользуются.

– Да говорю же – когда люди перебираются в лучшее место, всегда хотят поменять и домашнюю утварь, – ответил на вопрос Такэо шеф. – Поэтому-то к нам и попадает столько дешевых, но хороших вещей.

– Дешевых, но хороших… – повторил, как попугай, коллега, на что господин Накано равнодушно кивнул.