Теперь я повторяю изгибы его тела, а он – моего. А каменный бугор напротив живота невероятно живой и горячий.

Меня обсыпает искрами.

Мне кажется, что его глаза черные, когда я в них смотрю. Но он тут же переводит взгляд на мои губы и целует опять. На этот раз мы ныряем в поцелуй без проблем. Синхронно!

Я царапаю ногтями его плечи.

С тихим шипением он разрывает наш поцелуй и, вскинув голову, давит ладонями на мои бедра. Заставляет развернуться на месте, моя голова так вращается, что я даже не сразу это понимаю. Но слегка трезвею, когда бедрами он прижимается к моей заднице сзади, вынуждая упереться руками в комод.

Он задирает мою юбку. Вклинивает между моих ног колено…

– Нет… – сопротивляюсь я. – Не так… я… не хочу так…

Рывком он разворачивает меня обратно, и через секунду я обхватываю ногами его талию, подброшенная вверх.

Близость наших лиц сама наталкивает на новый поцелуй. Пока он несет меня к кровати, мы целуемся. И когда падаем на нее – тоже.

Она скрипит.

Я успеваю побыть сверху, но вмиг оказываюсь прижата к кровати тяжелым каменным телом. Поцелуй касается моих губ, а потом груди.

– О… да… – выгибаюсь, подставляя соски горячему жадному рту.

Я бы оставила его без волос, не будь он пострижен как солдат.

Его руки гуляют по моему телу. Под юбкой нащупывают кружевную резинку чулок, но мне уже и самой на них плевать.

Распластанная на кровати, я сквозь пелену в глазах наблюдаю за тем, как дагестанец садится между моих ног на колени и, подтянув мои бедра, проводит по ним руками. Опустив лицо, смотрит на мои кружевные трусы и пояс от чулок.

Я сгребаю ладонями гостиничное одеяло.

Мужские пальцы резкими движениями расстегивают пуговицу джинсов, ширинку.

Я пялюсь на напряженный член, зажатый в кулаке, не в состоянии отвести глаза, поэтому я их закрываю.

Боже, это больше, чем я представляла…

Хрустит пакетик от презерватива. Уверенные руки стягивают с меня трусы. Через секунду живота касаются кубики литого пресса, а груди – мягкие волоски. Между ног я тоже чувствую касание. Теплые пальцы…

Своими я впиваюсь в каменную задницу дагестанца, лежащую между моих ног.

Я подворачиваю на ногах пальцы и зажмуриваю глаза. Тело снова деревянное. Мою щеку обжигает громкое дыхание, пальцы проскальзывают внутрь.

Я смотрю в потолок, весь туман из головы выдуло…

Давление члена вытягивает меня в струну. Резкий бросок бедер заканчивается моим воплем и стоном дагестанца:

– Какого хера?!

Я тоже стону. От боли! Я не думала, что это настолько больно! Как будто меня разрывает напополам, неудивительно!

Он встает на локтях. Вскидывает голову. Смотрит на меня ошалело и рычит:

– Ты совсем дура?!

Я просто молчу, глядя на него парализовано.

Он стонет, качнувшись.

Я шиплю.

Его бедра снова двигаются, голова падает на матрас рядом с моим виском. Просунув под мою голову ладонь, он сгребает в кулак мои волосы и двигается. Резкими длинными толчками. А я царапаю его спину и выкрикиваю:

– Больно!

Слава богу, их было всего восемь. Восемь чертовых толчков. А потом он с хрипом сотрясается, и мне кажется, что я могу остаться без волос…

Между нами тонкая прослойка пота. Сердце напротив стремится пробить мою грудную клетку. Освободить меня мой первый мужчина не спешит, шумно дышит, вдавливая собой в матрас.

– Идиотка… – хрипит он, наконец-то скатившись с меня в сторону.

Игнорируя кровь на своих бедрах, я неловко сползаю с кровати. Глазами цепляюсь за окровавленный презерватив, который дагестанец срывает с члена.

Я подхватываю с пола свои трусы.

Он проносится мимо меня в ванную.

За то время, пока там шумит вода, я успеваю натянуть на себя лифчик дрожащими руками и начинаю застегивать пуговицы на блузке.

Я двигаюсь по комнате, как шаровая молния.

Он выскакивает из ванной голый, когда я уже натягиваю на себя куртку, стоя в коридоре. Натягиваю прямо поверх застегнутой на одну пуговицу блузки…

– Куда ты?! – он ловит меня за локоть.

– Я… ухожу… – выдыхаю хрипло. – Всего… всего хорошего…

– Пиздец…

Я дергаю за дверную ручку, высвободив локоть.

Замираю на пороге, глядя в лицо, на котором настоящий шторм.

Шагнув ко мне, он вскидывает руку и тянет ее к моему лицу, будто хочет коснуться щеки. И тут же руку роняет…

Шагнув назад, я выскакиваю в коридор и скрываюсь за дверью пожарной лестницы, чтобы не ждать лифт…

Глава 4

Расул

– Проходи, садись, – родственница указывает мне рукой на большой обеденный стол.

На кухне пахнет едой. В последнюю неделю это единственное, что в моей жизни стабильно, – завтрак, обед и ужин. Кормят меня здесь как по часам, хорошо хоть, поссать под запись не выпускают.

– Спасибо, – бормочу я.

Выдвигаю стул и сажусь.

На столе передо мной появляются тарелки.

– Спасибо… – повторяю я.

Набрасываюсь на еду. Голодный.

За окном во дворе дома истошно лает собака. Это ретривер Тайсон. Кобель моего двоюродного дядьки. Сейчас пес в вольере, я пять минут назад закрыл его там, а до этого час гонял по двору, но он все никак не угомонится.

– Кофе тебе сварить?

– Да. Если можно.

В этом доме я живу уже неделю, до этого еще пару дней провел у других родственников и пару дней пожил у Дениса – хозяина Тайсона, а это дом его родителей.

Людмила Сергеевна – его мать. Я до приезда в город виделся с ней лет десять назад, еще пацаном был. Она меня, собственно, и не узнала. В пятнадцать я глистом был, могло и ветром сдуть.

Меня передают с рук на руки как обязанность, а я, заткнувшись, это принимаю.

– Вещи твои я постирала, – машет родственница головой себе за плечо.

– Я мог бы и сам. Спасибо.

Я на спортивных сборах столько лет провел, что трусы сам в состоянии постирать. Да и вообще, привык сам подтираться.

– Как видишь, я внуками не обременена, – сухо замечает хозяйка дома. – Может, и дождусь когда-нибудь.

Отвечать за Дениса я как-то не вправе, поэтому молчу.

На подоконнике стопкой сложена моя одежда: спортивный костюм, трусы и носки. Вещей с собой у меня – как у беженца. Помимо тех, что на подоконнике, в сумке наверху еще пара футболок, джинсы и так, по мелочи: трусы, носки и щетка зубная.

Неделю назад в Дагестане состоялась свадьба девушки, за которой я четыре года ухаживал. Я ухаживал, потому что влюбился. Сильно так, по-настоящему.

Это ее выбор. Так она сказала. Она мне много чего сказала. В том числе просила принять ее выбор и хуйни не творить, но плохо просила. Я так напылил, что меня взашей выперли сначала в аул к родне, подальше от свадебных мероприятий, а потом и из Дагестана, чтобы уж наверняка.

Я не собирался на эту свадьбу. Ни в качестве гостя, ни в качестве разрушителя. Мне хватило того, что я невесту выкрал аж на целых два часа…

Он на пятнадцать лет старше Динары. Седина и пузо. Бизнесмен, просто, твою мать, курица золотоносная. Уважаемый человек, все ему кланяются, все хотят за его золотые яйца подержаться. Все хотят видеть его зятем. Ее родители тоже хотели.

Злостью своей я уже отожрался. Осталась только дыра в груди. Болючая, сука.

Собачий лай на улице превращается в вой.

– Да что ты будешь делать! – возмущается родственница.

Во дворе через пару минут становится тихо. Такой поворот даже сильнее напрягает, чем вся остальная дурь этой собаки. Тишина в ее случае – это повод пойти проверить.

В глубине дома громко хлопает входная дверь. Шаги долбят по полу. Теперь хотя бы понятно, что собака почуяла хозяина.

Я оборачиваюсь на дверь, когда Денис Алиев, мой дядька, в нее заходит. Влетает практически, причем неожиданно. Он был в командировке, на это время отдал в мое распоряжение свою машину, за что ему спасибо. Вернуться должен был завтра, видимо, планы изменились.