– Молодец, можешь отдыхать спокойно до самого утра. Кафе откроется в одиннадцать.

– Мне завтра на занятия по английскому, не забывай.

– Знаю, но ты же их прогуляешь.

Она действительно знала обо мне всё.

– Закройся на замок перед сном.

Я махнул Хёджин рукой на прощание и зашел в лифт. Выйдя на пятом этаже, я поднялся по лестнице, открыл железную дверь и направился на крышу, где и находилось наше убежище. Просторная терраса с качелями, турником и даже горкой напоминала детскую площадку. Когда мы были еще маленькими, отец Хёджин обустроил убежище специально для нас, чтобы мы могли играть под присмотром. Поэтому здесь и осталось много старых игрушек и сооружений.

Наверное, покажется странным, что я, будучи таким чувствительным к звукам, мог спокойно находиться в убежище, ведь оно располагалось на крыше здания посреди шумного района. Когда я впервые оказался здесь, мне было настолько тяжело адаптироваться, что кружилась голова. Но со временем привык, и теперь все ограничивалось лишь небольшой головной болью. Иногда возникает ощущение, будто крыша становится совсем плоской, а иногда я вообще забываю, что нахожусь в центре города. Как будет сегодня? Поживем – увидим.

Я вошел в грузовой контейнер, выкрашенный в синий цвет. Внутри на столе лежали беруши и блютуз-колонка, а рядом с ними – записка:

Пользуйся,

если шум станет невыносимым.

Хёджин – самая заметная скрытая деталь в игре «Найди отличия» на картинке моей жизни. Она не сразу бросается в глаза, но становится первой, кого обнаруживают. Она та, кто, оставаясь в тени, указывает мне правильное направление, не давая сбиться. Именно поэтому я до сих пор очень сожалею, что втянул Хёджин в эту историю и позволил ей пострадать в тот день.

Глава 2
Шум переезда

События следующего дня сейчас мне кажутся полным абсурдом.

Я вышел из убежища прямо перед открытием кафе и вернулся домой, где мама собирала вещи в дорожную сумку. Неужели родители наконец-то решили развестись? Я уже давно понял, что рано или поздно каждый из них пойдет по жизни своим путем и обретет счастье, и не сильно удивился. Если бы меня спросили, с кем я хочу остаться, я бы ответил, что уже достаточно взрослый и мне пора становиться самостоятельным. Собравшись с мыслями, я окликнул маму, стоявшую ко мне спиной.

Однако, к моему удивлению, она обернулась с предвкушением на лице. Она сообщила, что сегодня мы всей семьей отправляемся в летний отпуск на остров Чеджудо, и попросила меня быстро собрать вещи на четыре дня. Удивительно, что после ссоры они решили не разойтись, а внезапно вместе уехать в путешествие. Я понятия не имел, чья эта была идея и каким образом возникла, но она явно была странной.

– Вы что, не разводитесь?

– О чем ты? Зачем нам разводиться? Все недоразумения решены.

Похоже, отцу вновь повезло, что мама его не бросила. Просто поразительно, какой же он везучий. Не знаю, наверное, я должен был сказать маме, что рад такому их решению. Но совместную поездку на Чеджудо я абсолютно точно считал катастрофой. Представил, как мы посещаем туристические достопримечательности, а отец каждый раз придирается ко мне и называет паршивцем. Это изнурило меня еще до начала путешествия.

Попытки отказаться наткнулись на бесконечные уговоры, что семейные поездки нельзя пропускать ни при каких обстоятельствах. В конечном счете мама решила позвонить отцу, чтобы заручиться его поддержкой. Из трубки тут же раздался разгневанный голос. Его грубые слова, которые я предпочел бы никогда не слышать, без особых усилий пронзали мои уши. Гиперчувствительный слух – действительно ужасная штука. Эта болезнь будто специально создана, чтобы наносить душевные раны. Мама украдкой взглянула на меня, неловко повернулась спиной и продолжила разговор по телефону. Я же, сделав вид, будто ничего не слышал, вышел на балкон.

Солнечные лучи играли на поверхности реки Ханган. Отец всегда гордился тем, что жил в квартире с видом на реку. Всем рассказывал, что с таким пейзажем наконец-то может насладиться покоем. Но на самом деле он упивался тонкой демонстрацией своего статуса, просто напоминая, где живет.

– Не стоило так говорить… – донесся смущенный голос мамы.

Я открыл окно – уж лучше надышаться выхлопами и испортить себе здоровье, чем слышать отца, который в очередной раз в разговоре с мамой назвал меня «твой паршивец». Шум механизмов раздался в воздухе раньше, чем дуновение ветра. К балкону этажом выше была аккуратно прикреплена лестница подъемника. Неужели кто-то переезжает? Я схватился за перила и взглянул вниз – у дома стоял грузовик службы перевозок. Для моего психического здоровья лучше было бы не возвращаться сегодня домой до тех пор, пока не разгрузят все коробки. Услышав, как женщина грубо окликнула водителя грузовика, я закрыл балконное окно.

К этому времени мама уже положила трубку и сидела на диване. Судя по тому, что она не позвала меня к телефону, родители сами пришли к соглашению. Она передала мне смягченный вариант жестоких слов отца – что побыть дома одному после выписки может пойти мне на пользу. Я был с этим полностью согласен, ведь если не буду видеть отца, значит, и причин для стресса будет меньше. Но мама все еще выглядела недовольной. Я боялся, что она снова попробует утащить меня в семейное путешествие, поэтому без резких движений незаметно отступил на пару шагов.

– Съездите вдвоем, насладитесь отдыхом, как в медовый месяц.

Мама, видимо, тоже была не в восторге от этого плана поездки, поэтому сразу сменила тему.

– А как же ты тут будешь питаться?

– Не переживай. Сам разберусь.

– Но все же…

– Мам, мне же пора бежать на английский! – Эти слова, словно волшебное заклинание, могли избавить от упреков любого родителя. И, конечно же, они сработали и на моей маме.

– Во сколько ты вернешься? Я выезжаю в аэропорт в пять. Успеешь до этого?

– Скорее всего, вернусь поздно. У новых соседей сверху переезд.

В этот момент за окном показался холодильник, который поднимали на этаж с помощью подъемника.

– Они еще перед твоей выпиской предупреждали, что будут шуметь с ремонтом, а до переезда, похоже, дело дошло только сейчас. – Мама вздохнула и достала из кошелька кредитную карту: – Пользуйся, если будет нужно.

Я был самым счастливым в тот момент, когда получал мамину карточку. «Если будет нужно» значило, что можно тратить деньги, когда захочу. После быстрого и сухого прощания я вышел из квартиры. Я задумался, не купить ли мне по такому поводу кроссовки, на которые уже давно засматривался, как вдруг у выхода из подъезда резкий звук автомобильного сигнала прервал мои мысли.

Рядом с грузовиком для перевозок остановился Мерседес Бенц. Услышав гудок, один из работников грузовой компании быстрым шагом подошел к автомобилю. Женщина за рулем с надменным видом начала отчитывать его за недостаточно аккуратное обращение с мебелью, в ответ работник лишь виновато поклонился и уверил, что они будут осторожнее. Он вернулся к погрузке вещей, а женщина, скрестив руки на груди, пристально наблюдала за бригадой. Не прошло и минуты, как сигнал раздался вновь. Бип! Бип! Видимо, это был ее способ продемонстрировать недовольство процессом.

Какая невоспитанность! Неужели она думает, что жильцы дома не слышат ее гудков?

Во мне пробудилось желание устроить небольшую месть ради восстановления справедливости и спокойствия в мире. Но я убедился, что поблизости не было ни одного бисквита, и отбросил эту мысль. Не стоит без необходимости вмешиваться в чужие дела и влипать в неприятности, так что я передумал и натянул на голову капюшон.

Только я вышел на главную улицу, как вдруг кто-то, сидящий на корточках перед магазином, резко подскочил и окликнул меня:

– Сон Джесон!

Я обернулся и заметил бисквита, которого встретил вчера на курсах. Хотя сегодня его сложно было принять за бисквита – облик стал гораздо четче. Я ничего не ответил и просто уставился на него. Бисквит слегка замешкался, но подошел ближе.

– Ты же на курсы? Не ходи. Тебя там разыскивают.

– Кто?

– Те придурки. Они узнали, что это ты стащил ручку, и теперь бесятся. Ой! Только не подумай ничего такого, это не я им рассказал.

Похоже, меня все-таки раскрыли. Но так переживать из-за какой-то ручки? Бонобо, несмотря на свою крупную комплекцию, оказался на удивление мелочным. Ну да ладно, через пару дней все забудется и уляжется. Видимо, сегодня опять придется прогулять занятие.

– Не волнуйся, я понял. Но неужели ты прождал меня столько времени, только чтобы сказать об этом?

– Эм… да.

– Почему?

– Ну, просто….

– Просто ждал на такой жаре?

Мои слова, видимо, прозвучали как упрек, ведь бисквит тут же опустил взгляд на землю. Глядя на его сжавшиеся плечи, я вдруг испытал дежавю, словно уже видел его в таком состоянии. Кажется, это было в средней школе? В голове наконец-то всплыли слова Докхвана – он ведь был жертвой школьной травли.

Плечи бисквита были влажными от пота. Заметив это, я поинтересовался, обедал ли он, и предложил вместе поесть бургеров. Еще добавил, что угощаю, но бисквит лишь насторожился. Наверное, он уже рисовал себе в голове, как я добрыми словами заманиваю его в какое-нибудь жуткое место. Чтобы завоевать доверие, я постарался объяснить всё как можно спокойнее и логичнее.

– Во-первых, я не люблю есть один. Во-вторых, мама дала мне свою карту. Разве этого недостаточно, чтобы хотеть тебя угостить?

Конечно, была и третья причина, о которой я решил умолчать. Мне было интересно узнать, почему он все же стал бисквитом.

Ему не особо хотелось в Макдональдс, поэтому мы пошли в Сабвэй. Я заказал сет из колы и сэндвича с беконом, латуком и томатом, а бисквит взял салат и налил апельсиновый сок в свою термокружку. Он был немногословен. Но за то время, что я успел дважды обновить колу, мне все же удалось выяснить следующее: бисквита зовут Со Доджу, он вегетарианец, но ест молочные продукты, яйца и рыбу.

Доджу рассказал, что стал пескетарианцем^[1] для того, чтобы уменьшить выбросы парниковых газов в атмосферу. Парниковые газы? Это вообще к чему? Видимо, догадавшись о моих мыслях, он объяснил: согласно данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации при ООН около 14,5 % от общего выброса парниковых газов приходится на животноводство. Чем больше люди едят мясо, тем сильнее увеличивается выброс – главная причина глобального потепления и климатических изменений. Эти изменения разрушают леса, что, в свою очередь, приводит к нехватке и ухудшению качества продовольствия и воды.

– Давно я не говорил так много, даже неловко как-то.

Тихони легко могут оказаться изолированными от сверстников. Хоть это и несправедливо, но школа так устроена: экстравертам уделяют больше внимания, а интровертов нередко считают легкой мишенью. Но если человек, пускай даже молчаливый, может высказываться уверенно и по делу, то он не превратится в бисквита. Доджу явно умел выражать свои мысли, так почему же его постигла эта участь?

– Ты всегда носишь с собой термокружку?

– Стараюсь по возможности. По крайней мере, пытаюсь не создавать лишний мусор. Пускай это мелочи, но даже такие усилия дают хоть какую-то надежду в борьбе с климатическим кризисом.

Похоже, Доджу живет, придерживаясь принципов. Мы еще долго обсуждали его мечту стать экоактивистом, а затем переместились в Старбакс. Заказывая кофе, я, словно под гипнозом, купил еще и термокружку. После нашего разговора о защите окружающей среды меня стало беспокоить использование одноразовой посуды. Добрые дела были мне несвойственны (и кто знает, вдруг из-за них я умру раньше времени), поэтому для себя я объяснил эту спонтанную покупку тем, что просто хотел воспользоваться маминой карточкой.