Сергей Панченко: Мир Тараумара. Книга 3. Темный мир Тараумара

© Панченко Сергей

© ИДДК

* * *

Глава 1

Страх – базовое чувство, определяющее мировоззрение. Инстинкт самосохранения запускается страхом. Он влияет на подавляющее большинство наших выборов. И это хорошее чувство, помогающее нам выжить, но только до тех пор, пока не станет доминирующим.

У Павла начиналась паранойя. Ему всюду мерещились хулиганы, ждущие в подворотнях, выглядывающие из проезжающих мимо машин. А все из-за того, что он позволил себе написать оскорбительный ответ под одним из роликов в социальной сети. Будучи уверенным в собственной неуязвимости и, как следствие, безнаказанности, Павел не стеснялся в выражениях. Оставив оскорбление, справедливое, по его разумению, он чувствовал себя победителем, вершителем судеб и последней инстанцией на планете.

Все изменилось через два дня, когда ему на почту, а чуть позже и на телефон пришло сообщение: «Привет, Павлик. Есть желание ответить за слова? Мы знаем, где ты живешь, где работаешь. Жди в гости». Это было совсем не то, что он ожидал. Максимум, на что рассчитывал Павел, – это традиционный срач в сети, в которых он умел мастерски выводить из себя оппонентов. К реальной встрече с ними он был не готов. Интернет приучил его к тому, что все собеседники – это виртуальные сущности и их в жизни не существует. Они могли представляться кем угодно, угрожать, оскорблять, унижать, строить из себя волкодавов, являясь, по сути, карманными собачонками с кучей комплексов неполноценности.

Павел сам был таким и представлял, что другие ничем от него не отличаются. Безнаказанность позволила ему примерить на себя шкуру льва, слетевшую сразу, как только появилась реальная угроза. Вчера он видел в зеркале крутого парня с вздернутым подбородком, а сегодня на него смотрело жалкое отражение испуганного мальчишки, готового спрятаться в раковине от всех опасностей этого жестокого мира.

– Паш, а ты чего такой потерянный? – спросила его мать, когда он вернулся из университета. – Опять двойку получил?

– Мам, почему сразу двойку?

– Девушка бросила?

– Я ни с кем не дружу.

– Тебе рано еще. Начнешь дружить – диплом не напишешь, работу нормальную не найдешь, денег не будет и выбирать потом придется из того, что похуже.

Отец не заметил перемены в настроении сына, пока об этом ему не сказала супруга.

– В жопу его еще начни целовать, – отмахнулся отец. – Ему уже третий десяток, а ты с ним как с ребенком. Пусть свои проблемы решает сам. Мы с тобой в его годы уже давно съехали от родителей и сами думали, как жить. А он у нас либо в универе штаны протирает, либо в спальне за компом до поздней ночи сколиоз зарабатывает.

– А если у него настоящие проблемы?

– Это такое поколение, у которого отсутствие утром чистеньких носочков может вызвать истерику до вечера. Не принимай всерьез его проблемы.

– Спасибо, что напомнил, надо забросить носки в стиралку, там уже пар двадцать накопилось. – Супруга поспешила к стиральной машинке.

– Ты ему еще сопли подотри, а то он сам не умеет, – поиздевался над ней отец Павла.

В этот день неожиданно была отменена пара по аналитической химии. Павел уже решил, что уйдет домой пораньше, но декан объявил, что химия будет пятой парой. Домой Павел возвращался в сумерках. Подходя к подъезду, он сразу заметил парней не из их дома и машину с номерами из другого региона, которую раньше никогда не видел. Павел сразу понял, что это по его душу. Хулиганы наверняка знали его в лицо, просмотрев профили в различных социальных сетях, куда он выкладывал себя без всякой утайки.

Он замер, соображая, как избежать встречи с нежелательными людьми. Ему хотелось попасть домой, в обитель безопасности, откуда выковырять его никому не под силу. Кто-то из хулиганов случайно обратил на него внимание. Павел сделал вид, что идет в обратную сторону. У него неожиданно зазвонил телефон.

– Это он, – раздалось сзади.

Не помня себя от страха, Павел рванул дворами. Послышался рев мотора машины и шум покрышек, буксующих по льду. Хулиганы не знали тайных троп, по которым нельзя было проехать. Павел бежал без оглядки, сердце билось, как у загнанного зайца, а в груди застыл ледяной глыбой страх. Ему казалось, что его обязательно убьют, что такие оскорбления люди, готовые искать ради мести, не прощают.

Он поскользнулся и упал. Из-за сковавшего тело страха никак не мог подняться на скользкой дорожке. Ноги перестали подчиняться мозгу. Увидел на противоположной стороне двора, разделенного детской площадкой, тот самый автомобиль, медленно едущий промеж двух рядов припаркованных у подъезда машин. Он был похож на посланника смерти, неотвратимо приближающегося к своей жертве. Павел понял, что встать у него уже не получится, и пополз на четвереньках к подвалу соседнего дома.

В детстве он прятался здесь с ровесниками, чтобы покурить. Подвал не запирался. В нем было грязно, бомжи оставляли после себя различные напоминания, но сейчас ему казалось, что это самое безопасное место в мире. Снова зазвонил телефон. Павел попытался его выключить, но он словно завис и не реагировал на кнопки. Не придумав ничего лучше, Павел забросил его от себя подальше. Телефон упал в сугроб и затих.

До середины ступеней Павел спускался на четвереньках, пока не ощутил боль в коленях. Кое-как поднялся на непослушные ноги и доковылял до входа в подвал. Открыл скрипучую металлическую дверь, зашел внутрь и прислонился к ней спиной. Громко и надрывно дышал в тишине подвала. Перед глазами бегали радужные круги, как от недостатка кислорода. Сердце истерично билось в груди, и казалось, что его стук разносится по всему мрачному помещению.

Снаружи послышались голоса. Павел замер, прислушиваясь к ним.

– Смотри, тут есть свежие следы. Может быть, он забежал в подвал?

– Вряд ли он будет открыт. Проверь на всякий случай.

Павел отпрянул от двери. Он помнил конфигурацию проходов в подвале и направился на ощупь, проверяя перед собой рукой. Раздался топот шагов спускающихся людей. Страх заставил Павла забыть об осторожности. Он бросился вперед, налетел на что-то твердое лбом и потерял сознание.

Момент, когда он пришел в себя, размылся полной темнотой. Отличить тьму забытья от тьмы подвала сразу не получилось. Павел потрогал лоб и ощутил на нем тонкую пленку запекшейся крови. Приложился он сильно. Теперь у матери появится масса вопросов к нему, а у однокурсников куча поводов для насмешек. Вчерашний повелитель смыслов превратился в униженного человечка, чье мнение было неинтересно самому себе. Павел не винил себя в произошедшем. Он считал, что это интернет, воспитавший в нем уверенность в собственном праве говорить что угодно без всякой ответственности за это. Он свято верил, что нанесение другому человеку оскорбления – то же самое, что обмен ударами между боксерами.

Павел поднялся и начал ощупывать пространство, чтобы понять, в какой части подвала он находился. У него ушло несколько минут, чтобы осознать, что опознать не получается. Он не помнил этих стен с облупившейся краской. В подвале вообще не было ничего крашеного. Возможно, он в панике попал туда, куда до него еще никто не проникал. Потому он и ударился головой, что место оказалось неизвестным. Павел очень сожалел о выброшенном телефоне. Его фонарик сейчас решил бы все проблемы.

Неожиданно он наткнулся на ступени и чуть не растянулся на них. Лестница вела вверх, но это точно не та лестница, по которой Павел спустился. Здесь не было двери. Теперь ему стало еще яснее, что подвал оказался больше, чем он знал. Поднялся до самого верха и уперся в дверь. Сразу открывать побоялся, не зная наверняка, ушла банда, преследующая его, или все еще караулит.

Ничего подозрительного услышать не получилось. Павел приоткрыл дверь на сантиметр. По ту сторону находилась лестничная площадка, освещенная тусклым светом, падающим с улицы. Он не был похож на красноватый закатный отблеск, скорее – на свет в пасмурный день. Павел испугался, что пролежал в подвале всю ночь. Ему стало страшно за родителей, которые могли подумать все что угодно. Он открыл дверь сильнее.

– Привет, – раздался сверху мужской голос.

Павел хотел уже нырнуть обратно, решив, что его караулили, но мужчина остановил его.

– Творится что-то неладное, – произнес он и чиркнул зажигалкой.

Желтый отсвет пламени заиграл на стенах. Мужчина затянулся и выдохнул табачный дым.

– Вы про что? – спросил Павел, готовый снова нырнуть в темноту подвала.

– Не пойму, как я тут оказался. На улицу выйти не получается, окна не открываются. А там такой туман, что в трех метрах уже ничего не видно. Жутковато.

Павел решил, что его водят за нос, но с какой целью, не понимал.

– Поднимайся давай, – требовательно попросил мужчина. – Я чуть с ума не сошел, думая, что один тут оказался. Айда, сигареткой угощу.

– Я не курю. – Павел поднялся на несколько ступеней, чтобы разглядеть мужчину.

– Спортсмен?

– Нет.

Мужчине на вид было около сорока. Одет просто, с рынка. На голове кепка с опускающимися отворотами для ушей. На хулигана, караулившего Павла, совсем не похож.

– Ого, вот это ты рассадил себе харю, – усмехнулся он, рассматривая повреждения Павла.

– Ударился в темноте. – Павел потрогал рану. – И, кажется, потерял сознание.

– Серьезно? А я ведь тоже потерял сознание. Когда в себя пришел, решил, что пережил предынфарктное состояние. Но оно не объясняет, как я очутился здесь.

– Где «здесь»?

– Чтобы мне сто раз не объяснять, посмотри в окно. А когда ты там ничего не увидишь, попробуй открыть его или хотя бы подъездную дверь. – Мужчина указал сигареткой вверх. – Может быть, это я тупой, не справился с замком.

Павел поднялся на пролет между двумя лестницами. Посмотрел в высоко расположенное окно, подтянувшись на цыпочках, но ничего не увидел. Забрался ногами на перила и, упершись руками в грязный бетонный подоконник, посмотрел в окно. Снаружи действительно стоял такой плотный туман, что видимость ограничивалась несколькими метрами. Павел видел край козырька, нависающего над подъездом, и основание фонаря, освещающего пространство перед ним.

– Ну? – спросил мужчина.

– Ничего не видно. Странно, что такой туман в зимнее время.

– Туман, – хмыкнул мужчина. – Попробуй открыть окно.

Павел повернул стандартные запоры и потянул откидывающуюся часть рамы на себя. Она не двинулась с места. Сидела так, как будто ее заклинило насмерть.

– Не поддается, – сообщил он.

– Ясно. Значит, обвинение в собственной криворукости можно снимать. А теперь проверь дверь. У меня тоже ничего не получилось.

– А может, электричества нет?

– Когда нет электричества, замок встает в открытое положение, – пояснил мужчина. – Странно все это. Я бы даже сказал, жутко.

Павел хотел было с ним не согласиться. Поняв, что мужчина не представляет для него опасности, он успокоился и решил, что все остальные проблемы – ерунда. Главное, удалось избежать разборок со шпаной, не простившей ему оскорбительного комментария. Он спустился к выходу из подъезда. Потолкал дверь. Она не подалась. Поискал на ней механические запоры, но ничего похожего не нашел. Не было даже привычной кнопки открывания двери.

– Адрес этого дома не знаете? – спросил Павел у мужчины.

– Без понятия. – Он затер окурок о подошву, поднялся и бросил его в сторону двери. – Сейчас у местных спросим.

Он подошел к двери с номером «1» и постучал. Никто не открыл, дверь открылась сама.

– Ого, – удивился мужчина. – Дома кто есть? – спросил он громко.

Ответа не последовало. Мужчина нерешительно посмотрел на Павла.

– Зайти? – уточнил он.

– Не знаю. – Павел пожал плечами. – Неудобно как-то.

– Ладно, постучусь в соседнюю. – Он прикрыл дверь первой квартиры и постучал во вторую.