– По-любому из-за него, – уверенно заключает Катя и аж подпрыгивает от какой-то новой мысли, посетившей её голову. – А ты слышала? У нас будет новый препод!

– Новый курс. Будет много новых преподов, Кать.

– Да нет, этот вместо Михалева пришёл. Говорят, Фёдор Степанович уволился.

– Значит, у моей группы теперь новый куратор?

– Получается, что да.

Дверь открывается и в аудиторию заходит мужчина. Все встают, чтобы поприветствовать преподавателя. А я, как только его вижу, чувствую, что ноги подкашиваются, а сердце бьётся с бешеной скоростью, готовое выпрыгнуть из груди. Это он! Мой загадочный мужчина, с которым я столкнулась в коридоре.

Часть 2.

– Доброе утро, студенты! Меня зовут Роман Дмитриевич Кольский. Я буду вести у вас теорию искусства.

Он пишет своё имя на доске красивым размашистым почерком. А я сижу и думаю: какой же у него приятный голос. Такой мягкий и тёплый, как уютный плед.

Роман Дмитриевич кладёт мел на место и поворачивается к нам. Осматривает аудиторию и на секунду останавливает взгляд на мне. Я вижу, как уголки его губ едва заметно ползут вверх, но он сдерживает улыбку, и его взгляд тут же холодеет. Да что я ему сделала?!

– Боже, какой красавчик! – орёт Катя мне в ухо, тем самым приводя меня в чувства.

Теперь я получше могу разглядеть нового знакомого. На нём белая рубашка, светло-коричневые брюки и тёмный пиджак нараспашку. Чёрные, как уголь, волосы аккуратно зачёсаны назад. Только одна короткая прядка выбилась и спадает на лоб. При ярком освещении аудитории его добрые глаза цвета карамели отдают в медовый оттенок. Но я улавливаю в них такую сильную грусть и тоску, что это пугает меня до глубины души. Всё в нём, начиная от внешности и заканчивая его речью, говорит о том, что такой человек не заслуживает быть несчастным. Что его так гложет? И почему эти эмоции появляются уже во второй раз, когда он видит именно меня?

– Во втором семестре нужно сдать курсовую. У вас есть целый год на её написание. Не затягивайте до последней недели.

По аудитории расходится нервный смешок студентов.

– Миссия невыполнима, сэр, – шутит парень с первого ряда.

– Всё будет делаться в последнюю ночь, – поддерживает его приятель.

Роман Дмитриевич никак не реагирует, только уточняет, обращаясь ко всем:

– Если нужна помощь с выбором темы, подходите после лекции.

– Ваш предмет можно сдать автоматом? – интересуется Оля, одногруппница, у которой в зачётке одни тройки.

– Она за ум решила взяться? – шепчет мне Катя.

Пожимаю плечами.

– Можно, если посещать все лекции и активно работать на практике, – спокойно отвечает преподаватель.

– А дополнительные уроки вы даёте? – Оля растягивается в какой-то глуповатой улыбке. Она что, флиртует?

– Нет, – твёрдо, но без грубости отвечает Роман Дмитриевич.

– Ну, ясно, – Катя разочарованно машет рукой в сторону Оли и смотрит на меня с видом знатока, который ставит пациенту диагноз. – Первая уже втюрилась. Вангую! У этого препода наберётся толпа воздыхательниц.

– И хорошо. Зато теорию искусства будут знать на отлично, – пытаюсь отшутиться, чтобы не выдать своё волнение. Но внутренне чувствую – начинаю закипать. С ним теперь все будут заигрывать?! И почему меня это так раздражает?

Девушки продолжают засыпать Романа Дмитриевича вопросами. А я слышу, как нервно стучит по полу моя нога. Слежу за реакцией мужчины. Отвечает всем коротко, общими фразами. Он непроницаем. Несмотря на то, что студентки явно переходят черту, ни одна эмоция не отражается на его лице. Полное безразличие. Наверное, ему часто приходится сталкиваться с таким вниманием, и он выработал иммунитет к флирту? Наконец, ненужные расспросы сходят на нет, и Роман Дмитриевич начинает лекцию.

После пары я не задерживаюсь. Хоть мне и хочется остаться и выбрать тему курсовой, но тут и без меня собралась очередь из девушек. Почему-то становится противно. Как бы Роман Дмитриевич мне ни нравился, как бы не запал в душу, я не стану вешаться ему на шею.

После занятий возвращаюсь в общежитие. Захожу в нашу комнату, подруга уже не спит. Лежит на кровати и копается в своём телефоне.

– Как себя чувствуешь? – спрашиваю не из вежливости. Я действительно переживаю за неё.

– Похмелье, – она отвечает устало, с глубоким вздохом.

– Ещё бы. Даже не представляю, сколько ты выпила.

Ира смотрит на меня всё ещё немного пьяными глазами.

– Очень много. Но пофиг. Витёк платил, – подруга смеётся, но заметно: на душе у неё кошки скребут. Я не знаю, как поступить. Сама не люблю, когда лезут с расспросами, но Ире нужна поддержка.

Ещё полминуты сомневаюсь и решаю не ворошить неприятную тему. Если захочет, расскажет всё сама.

– Ирусь, а пойдём блинчиков напечём? Покушаем, с вареньем, с чаем… М-м-м… – Прикрываю глаза и изображаю на лице эмоции высшего блаженства.

– Какие блинчики? – уныло кривится Ира. – Меня мутит до сих пор.

– Тем более! – беру её под руку и поднимаю с кровати. Подруга не сопротивляется. – Надо поесть и сразу полегчает!

Оставшийся день мы проводим в общаге. Готовим, едим, убираемся и болтаем о всякой фигне. Вечером, перед сном прокручиваю в голове события дня. Самым ярким из них становится встреча с Романом Дмитриевичем. Этот мужчина вызывает во мне бурю эмоций. Я чувствую к нему неподвластное влечение. Будто он магнит, а я металлический прут – тонкий, невесомый, готовый притянуться в любую секунду, стоит только повернуться ко мне нужной стороной. В то же время его непроницаемость и отстранённость… И то, как странно он на меня реагирует, оставляет кучу вопросов. Я очень хочу узнать причину его поведения. Чувствую, не всё так просто.

Часть 3.

За окном обычное солнечное утро, а на душе тоска. Не могу перестать думать о Романе Дмитриевиче. Но нужно сосредоточиться на учёбе. Сижу за столом в своей комнате и готовлюсь к сегодняшней практике по теории искусства.

– Виолетт, помоги застегнуть платье, – просит Ира. Ей сегодня к первой паре, мне только к третьей.

– Чего это ты так нарядилась? – подтруниваю над подругой и помогаю ей с застёжкой.

– Да просто, – очень расплывчато отвечает Ира. Явно что-то недоговаривает.

Довольная она крутится перед зеркалом, берёт с тумбочки сумочку и уходит. Снова возвращаюсь к домашке. Мне нужно провести анализ различных техник искусства. Слышу, как из коридора доносится задорный смех и крики. Шапкина на них нет. Чего разбушевались? Вдруг дверь в мою комнату распахивается.

– Бу-у! Приветик!

Я аж подскакиваю от неожиданности.

– Привет.

Стоя в одних трусах, на меня смотрит третьекурсник, Вадик с нашего этажа. Он единственный из жильцов, кто позволяет себе разгуливать по общежитию в таком виде.

– Вадик, когда ты уже вспомнишь про существование штанов?

– Да чё такого? – Улыбается парень. – Я всю жизнь так по дому хожу.

– Но ты не дома.

– А где тогда? – Вадик начинает глупо смеяться.

– Чего надо?

– А что такая серьёзная-то?

Сурово смотрю на соседа. Он уточняет:

– У нас там утренние посиделки на кухне. Шапкин на выходном, так что общага в полном нашем распоряжении.

– Я так и знала! – Всплёскиваю руками.

– Ну, ты идёшь?

Грустно мотаю головой.

– Не могу. – Показываю на гору учебников и тетрадь. – Надо готовиться к паре.

– Понял. Ну, мы гуляем до вечера. Если надумаешь, подтягивайся. – Вадим кивает мне и уходит.

Я снова возвращаюсь к домашке, но истошные крики и хохот не прекращаются. Нет, так заниматься невозможно! Быстро собираюсь, беру сумку и иду в университет. Закончу задание там. Ещё час до начала пары.

Иду к аудитории и вижу, что дверь приоткрыта. Захожу. Сердце у меня тут же ёкает и отдаётся горячим импульсом в груди. За столом сидит Роман Дмитриевич и разговаривает по телефону. Я не видела Кольского целую неделю.

– Перевозят в другую больницу? Зачем? – Роман Дмитриевич сосредоточен на собеседнике на том конце провода, но, заметив меня, быстро завершает звонок:

– Понял. Я перезвоню. – Он убирает телефон в карман пиджака.

Смотрит на меня. Лёгкая улыбка, коротко кивает.

– Доброе утро! Решили прийти пораньше?

Интересно, с кем он говорил… Вежливо отвечаю:

– Хотела спокойно подготовиться к паре. Не думала, что здесь кто-то есть.

– Что ж. – Указывает мне на парту. – Готовьтесь. – И возвращается к своему занятию, зарывшись в бумаги.

От его безразличия становится как-то грустно. Устраиваюсь в самом дальнем ряду и продолжаю выполнять домашнее задание.

Мы сидим в полном молчании. Иногда за дверью слышны чьи-то шаги. Через двадцать минут откладываю ручку и решаюсь посмотреть на преподавателя. Он, будто чувствуя на себе мой взгляд, отрывается от работы и тоже на меня смотрит. Снова отстранённо, непроницаемо. Становится холодно.

– Что-то хотите?

Что мне делать? Я разучилась общаться с мужчинами. После предательства моего бывшего я не знаю, как себя вести. Вдруг, если я начну с кем-то сближаться, он тоже меня предаст?

Смотрю на Романа Дмитриевича, и в голове кружится целый рой мыслей.

“Да! Я безумно хочу расспросить, поговорить, пошутишь, чтобы ты расслабился, чтобы ещё хоть раз увидеть твою искреннюю улыбку. Понять, что у тебя на душе. Подойти, взять за руку и уйти отсюда вместе. Гулять до самого вечера по осеннему городу говоря ни о чём и обо всём на свете. А потом прийти домой замёрзшими, уставшими и вместе пить горячий чай и смотреть фильм. Вот чего я хочу!”

Но вместо этого отвечаю:

– Нет. – И быстро уставляюсь обратно в свою тетрадку.

В аудиторию заходят сразу три студентки. Ещё ведь полчаса до пары. Но, кажется, воздыхательниц у Романа Дмитриевича действительно будет много.

– Доброе утро! – Девушки хихикают и бросают кокетливые взгляды на преподавателя. Затем садятся в первый ряд и с видом прилежных учениц достают тетрадки и ручки.

– Доброе утро! – Кольский коротко кивает и возвращается к делам.

Сидим молча лишь пару минут. Одна из студенток, Карина не выдерживает и заводит разговор первой.

– Роман Дмитриевич, вы можете отвлечься?

Преподаватель отрывает взгляд от своих бумаг и вопросительно смотрит на нас.

– Вопрос по заданию?

– Нет, – кокетливо отвечает Карина. – А вам нравится здесь работать?

Мужчина закрывает глаза и сжимает пальцами переносицу. Кажется, телефонный разговор выбил его из колеи. Сейчас он явно не готов к такому вниманию. Всего доля секунды и он собирается с мыслями, натянув на себя прежнюю маску безразличия.

– Нравится. – Он отвечает чуть резче, чем обычно. – Если вы не против, я вернусь к работе. Мне так же, как и вам, нужно подготовиться к паре.

– Вам совсем неинтересно узнать своих студентов получше? – не унимается девушка.

Я снова чувствую, как внутри поднимается волна раздражения. Сердцебиение учащается, в висках начинает пульсировать. Неужели ей так сложно заткнуться и никому не мешать? Шумно выдыхаю, и это не остаётся незамеченным. Карина на меня оборачивается. Вижу её ухмылку. Вот же мерзкая… Девушка ничего не говорит и отворачивается. Я пытаюсь унять эмоции. Опускаю взгляд в тетрадь, чтобы отвлечься от происходящего. Стараюсь абстрагироваться и не обращать ни на кого внимания. Мне нужно сосредоточиться на задании.

Практика проходит спокойно. Роман Дмитриевич ещё раз рассказывает о различных техниках в искусстве, а потом мы отчитываемся по выполненным заданиям. Я вижу, что женская половина группы вся, без исключения выполнила домашнее задание.

После занятия Роман Дмитриевич покидает аудиторию. Мы с одногруппниками ненадолго остаёмся поболтать в кабинете. Предметом обсуждения становится преподаватель.

– Я вам говорю, он хомо-гомо! – заявляет Карина. – Ещё ни один мужчина не смотрел на меня так безразлично.