Анна Бигси: Я тебя не полюблю

Пролог. Камал

«Камал, прости, я так больше не могу. Я тебя не люблю и ухожу. Не ищи нас. Вика».

Сминаю чертов клочок бумаги в кулаке и едва не взрываюсь от ярости. Сука! Чего не хватает? Я же все для нее и сына, а она нож в спину.

Сбегаю вниз, нахожу нашу няню и буквально придавливаю ее к стене.

– Где она? – рявкаю так, что стекла в доме дрожат. – Я спрашиваю, где мои жена и сын?

Для большей убедительности впечатываю кулак в стену рядом с ее лицом.

– Уехала, – шепчет женщина, распахнув от страха глаза.

– Куда?

– Я не знаю. Села в машину и…

– Ты, блядь, в своем уме? – встряхиваю, как тряпичную куклу. Должна была следить за Викой и сообщить мне, если что-то случится. – Она пила?

– Да… немного…

– Идиотка!

Отталкиваю от себя и достаю телефон.

– Найдите ее! Срочно! – рычу в динамик, поднимая по тревоге всех, кого только можно. Служба безопасности ни черта не хочет работать. Уволю всех к чертовой матери. Все равно толу никакого.

Вика пьяна и неадекватна. Нельзя в таком состоянии за руль. Тем более с ребенком. Сто раз говорил: хочешь уйти – дверь открыта. Но сын останется со мной. Нихрена не поняла. Найду и в порошок сотру.

Куда она могла поехать? К любовнику? Помню, получал какие-то анонимки, но не придал значения. Видимо, пришло время посмотреть правде в глаза. Вика мне изменяет. И не абы с кем, а с лютым врагом.

Муромский Герман Вадимович. Прыгаю в машину и жму на газ. По дороге звоню ему. Играет он очень жестко и грязно. Но сейчас перешел черту. Этот гаденыш мне ответит за все. Запудрил мозг Вике, мне назло. А я ведь когда-то ее любил и слишком долго терпел закидоны, закрывая глаза на все.

– Какие люди, – раздается в динамике язвительный голос Германа.

Даже не представляет, в каком я бешенстве. Лучше не доводить, иначе последствия могут быть самыми лютыми.

– Где моя жена? – цежу сквозь зубы, выжимая максимально допустимую скорость.

– Виктория? – словно издевается он. Хотя нет, совершенно точно издевается, чтобы вывести меня из себя.

– У меня одна жена!

– Я не знаю, давно не видел ее, – хмыкает равнодушно, а я ощущаю стойкое желание втащить ему по физиономии. Превратить ее в кровавое месиво, чтобы даже самые лучшие пластические хирурги не смогли восстановить. Слишком долго я ждал этого момента. Слишком затянул ситуацию.

– Слушай меня сюда, – с холодной яростью говорю я. – Если с моим сыном что-то случится, я тебя грохну.

– А ты уверен, что он твой? – попадает в десятку.

Сбрасываю звонок, не дожидаясь продолжения. Мне не интересно, что этот гандон хочет еще сказать. Только Айдар сейчас важен. Про то, что Муромский трахает мою жену я догадывался давно. Но терпел ради сына. Ему нужна мать. Но не такая. Хватит. С меня достаточно. Сильнее стискиваю руль и давлю на газ.

Не успеваю разогнаться, как вижу на обочине машину Вики в окружении спасателей. Твою мать, тачка влетела в дерево. Авария. Холодный пот струйками течет по спине, а сердце леденеет от ужаса. Жму на тормоз и молюсь, чтобы ребенок выжили в этой мясорубке.

Глава 1. Камал

– Пап, все хорошо? – вздрагиваю от голоса сына и возвращаюсь в реальность.

Айдар внимательно смотрит на меня и хмурится. Совсем большой уже стал. Семь лет, в первый класс ходит. Сегодня годовщина смерти его матери. Мне все равно, а он переживает. Хотя и не помнит ее совсем. И то, что случилось, тоже.

– Да, просто задумался, – отвечаю уклончиво и перевожу взгляд на памятник.

«Тагаева Виктория Леонидовна». Пять лет прошло, а как будто вчера. Ничего не забылось и не притупилось. Вика сделала свой выбор, предала семью и едва не угробила нашего двухлетнего сына. Та страшная авария до сих пор стоит перед глазами. Никогда не прощу ее за это.

Айдар не знает, как все было на самом деле. Я не рассказывал правду. Ни к чему. Пусть мама останется для него светлым воспоминанием, без грязи и дерьма, которыми она сама себя облила.

– Пойдем домой? – выдыхаю, отгоняя мрачные воспоминания.

Давно все в прошлом. Надо отпустить, но не получается. Рана в груди не затягивается. Урок, который мне преподнесла эта женщина, я выучил на всю жизнь. Больше ни одна не приблизится ко мне.

– Да, можем идти.

Айдар кладет ладонь на памятник и улыбается. Матери. Безотчетно любит, хоть и не знает совсем. Он больше похож на Вику. И внешне, и по характеру. А еще избалованный. Хотя это уже моя вина, огрехи воспитания и желание заменить мать.

Не скрою, много раз мне хотелось сделать тест ДНК и доказать самому себе, что он действительно мой родной сын. А Муромский просто брехун. Но я не позволяю сомнениям пробиться. Точнее, до сих пор не знаю, хочу ли знать правду. И что мне делать в случае, если она мне не понравится? Этот вопрос все пять лет табу для меня.

– Ты расскажешь мне про маму? – спрашивает Айдар, когда я трогаюсь с места и выезжаю на шоссе.

Знаю, чего он ждет от меня, но не могу этого дать. Во мне не осталось светлых воспоминаний о Вике. Все выдрано вместе с мясом.

– Обязательно, но не сейчас, – киваю и поджимаю губы. Нечего мне рассказывать. Дыра в груди так и не затянулась от ее предательства. А воспитывать в ребенке ненависть к матери я считаю неправильным.

– Ты всегда так говоришь и потом забываешь.

– Мне просто тяжело о ней говорить, – отвечаю искренне. – Болит вот здесь, – показываю на область сердца.

– Потому что ты ее до сих пор любишь?

На мгновение замираю, ища в душе отклик на его слова. Но не нахожу. Пустота, точнее, безжизненная пустыня. Нет, не люблю. Мое сердце больше не способно на такие эмоции в принципе. Оно покрылось толстой коркой льда, как и все внутри.

– Потому что люблю тебя, – едва заметно улыбаюсь и ободряюще улыбаюсь сыну. То, что я могу рассказать, сломает его картину мира. Пусть все остается как есть.

В машине едем молча. Айдар залипает в телефон, а я сосредотачиваюсь на дороге. Призраки прошлого сегодня как-то активизировались и не дают покоя. Раз за разом возвращаюсь на пять лет назад, проматываю события и пытаюсь понять, мог бы я что-то сделать, чтобы спасти семью. И в очередной раз понимаю – нет. Я не всесильный и не всемогущий. Обычный человек из плоти и крови.

Вика была моим единственным уязвимым местом и одновременно оружием в руках врага. Муромский не мог уничтожить меня снаружи и разрушил изнутри. Точнее, попытался. И у него это почти получилось. Я слишком поздно понял, какая игра вокруг меня ведется. Жестокая. Безжалостная. Но я не сломался, а стал гораздо сильнее. Всем назло.

Телефонный звонок вторгается в мои мысли. Смотрю на экран – Джин. Начальник моей службы безопасности. Знает, куда я ездил, и просто так дергать бы не стал. Принимаю звонок.

– Есть интересная информация, – без предисловий начинает он.

Смотрю на сына и в зеркало заднего вида – проверяю, нет ли хвоста.

– Говори.

– Муромский встречается с Зориным. Сорок минут что-то трут…

А вот это действительно интересно. И очень неожиданно. Они птицы разного полета. Герман падальщик и всегда им был, а Роман Львович предпочитает чистые деньги.

– Что конкретно, узнать не удалось?

– Пока нет.

Нельзя упускать такой шанс. Я столько лет его ждал, чтобы отомстить. А это, возможно, ниточка…

– Привези Зорина ко мне.

– Уверен? – с сомнением тянет Джин.

– Да. – Губы сами собой растягиваются в ухмылке. – Надо ковать, пока горячо.

Глава 2. Камал

Читаю отчет о потерянной в прошлом месяце сумме. Деньги просто растворились в воздухе, а так не бывает.

Судя по всему, у меня завелась крыса. Не верю своим глазам, но факты – вещь упрямая. Кто-то за моей спиной проворачивает дела и кидает меня на бабки. На очень большие бабки. А у меня даже подозреваемых нет. Внутри словно разрывается снаряд от ярости. Кто посмел?

– Ты уверен? – цежу сквозь зубы, глядя на начальника безопасности.

– На сто процентов, – спокойно отвечает тот и даже не меняется в лице.

Как всегда невозмутимый. Человек-скала. Но преданный мне пес. Ему верю, как себе или братьям.

– Сука, – рычу зло и сминаю бумагу с отчетом. – Уничтожу тварь.

– Какие будут распоряжения? – сухо уточняет Джин.

– Найди его. Во что бы то ни стало.

Лишь кивает, но я знаю, что моя просьба будет выполнена в лучшем виде. Жестом привлекает внимание и прислушивается к голосу в наушнике.

– К тебе гости, – едва заметно прищуривается, словно сомневается.

Я тоже напрягаюсь, скорее, на автомате. Давно уже никого и ничего не боюсь. Тыл прикрыт со всех сторон.

– Кто?

– Зорин. Роман Львович.

– Сам приехал? Интересно… – тяну я и задумчиво поглаживаю аккуратно подстриженную бороду. – Ну зови.

Джин выходит из кабинета, а я поднимаюсь на ноги и иду к бару. Сегодняшний вечер обещает быть томным. Наливаю себе двойную порцию виски, бросаю несколько кубиков льда и замираю, услышав шаги в коридоре. Дверь открывается, а я инстинктивно считываю эмоции оппонента.

– Добрый вечер, – слышу его тихий голос и втягиваю носом воздух, стараясь не реагировать. Но прошлое не отпускает. Именно этого человека отец винил в своих неудачах, но так и не смог ничего доказать.

– Сомнительное утверждение, – хмыкаю и оборачиваюсь.

Вижу перед собой старика с серым лицом, испещренным морщинами. Не думаю, что он может быть опасен.

– Оставь нас, – киваю Джину.

Тот послушно выходит из кабинета, но остается стоять у дверей.

– Вы меня не помните? – хмурится Зорин, сканируя внимательным взглядом. Очень интересно, что его привело ко мне. Спустя столько лет молчания.

– Почему же. Отлично помню, – отхожу к окну и делаю большой глоток вискаря. Горло обжигает, а дыхание сбивается. – Вы были партнером моего отца. Правда, недолго.

С вызовом смотрю ему в глаза. Ловлю реакцию, но ее нет. Он не боится и не пресмыкается. Это очень занятно.

– Да. – Старик без труда выдерживает мой натиск и как ни в чем не бывало присаживается на стул.

– Вы подставили его, забрали деньги и скрылись, – продолжаю так же невозмутимо.

– Неправда. – Роман гордо вздергивает подбородок. – Твой отец хотел втянуть нас в какую-то аферу. Я был против и всего лишь забрал свою долю. Я всегда строил бизнес честно.

А это уже больше похоже на истину, как ни прискорбно. Отцу понадобилось много времени, чтобы выбраться из глубокой задницы. Выбраться и развить бизнес до приятных масштабов. Но все это лирика. Никто не стал мстить. Мать очень просила не разжигать войну, да и не было повода. Эмоции отца – недостаточно веское основание. Тем более на другой чаше весов неоспоримый факт «сам виноват».

– Ну допустим, – равнодушно пожимаю плечами. – Ко мне вы зачем пожаловали?

– Я пришел просить. – Его честность подкупает. Может, именно поэтому я до сих пор с ним разговариваю, а не выкинул из своего дома, как шелудивого пса.

– Даже так, – хмыкаю и залпом допиваю виски. – О чем же?

– О защите. Не для себя, для дочери.

Хмурюсь, пытаясь уловить суть между строк, но тщетно. Ничего не понимаю.

– Я очень болен. Мне осталось… – Зорин делает паузу, словно пытается вспомнить. – Счет идет на дни, возможно, недели.

– С вашими возможностями?

Что за чушь? В наше время уровень медицины такой, что можно вылечить все. При желании и наличии денег. А он, я уверен, не бедствует.

– Увы, ничего нельзя сделать. – Роман обреченно разводит руками. – Я умираю. Слишком стремительно. А моей дочери еще нет и двадцати…

– Но…