Анна Бигси: Я тебя не потеряю

Глава 1. Радмила

Теплый свет в гостиной отражается от полированных поверхностей мебели, от сияющих улыбок и от радости, которая витает в воздухе. Все счастливы. Все, кроме меня.

Вокруг пульсирует позитив, который я не могу разделить. Аврора улыбается, ее глаза сияют, а руки лежат на пока еще плоском животе. Камал стоит рядом, его взгляд прикован к ней. В нем гордость и что-то необъяснимо мощное, как будто он сейчас держит в руках весь мир. Он счастлив…

– Мы ждем малыша! – радостно сообщает Аврора, и ее смех звенит, словно хрусталь.

Эльвира Сабировна, моя свекровь ахает, Алан Башарович, свекр, тут же встает, чтобы обнять их, и они все сияют в этой картине идеального семейного счастья. Я пытаюсь выдавить улыбку, но мои губы не слушаются. Кажется, они заморожены.

Зейн с Яриной сидят напротив. Ярина бережно гладит свой уже заметно округлившийся живот. Она смеется, и в этом смехе – спокойствие, счастье, уверенность. Их второй ребенок. У обоих братьев второй.

А у нас с Бахой – ни одного. И не будет. Я бракованная!

Сижу на краю дивана и чувствую, как под моим весом он будто бы прогибается. Не диван, конечно, я сама. Все, что внутри меня, рушится под тяжестью этих слов, этих взглядов. Не могу поднять глаза. Пальцы сами собой стискивают край платья. Оно дорогое, красивое, подарок мужа, но мне хочется разорвать его прямо здесь, чтобы хоть как-то сбросить это давление.

– А у вас как дела? – Мама переводит испытующий взгляд на нас с мужем. Внутри каждого ее слова – ожидание.

Бахтияр слабо улыбается, его рука коротко сжимает мою, будто говорит: «Держись, я с тобой». Но его поддержка в этот момент только усиливает боль. Я хочу, чтобы он отпустил. Чтобы не смотрел на меня с этой жалостью.

– Все хорошо, – отвечает он. Голос звучит ровно, как будто это действительно так, но я отчетливо слышу фальшь. Я просто знаю, что совсем не хорошо!

– Когда же вы нас порадуете? – Свекровь спрашивает с той же мягкой улыбкой, но ее слова режут меня, как ядовитые осколки льда. Попадают в кровь жалят изнутри.

Не могу выдержать этого, поднимаюсь слишком резко. Чуть не задеваю стол.

– Простите, мне нужно выйти, – хрипло выталкиваю из себя, через комок в горле и быстро ухожу из комнаты, пока никто не успел ничего сказать.

Я оказываюсь у окна, и ледяной воздух через щели тут же проникает под кожу. Смотрю на огоньки улицы, но вижу только размытые пятна. Плечи трясутся. Я не хочу плакать, не здесь, не сейчас, но слезы катятся сами, а внутри все разлетается на лоскуты.

Шаги за спиной. Я знаю, что это он. Мужчина, которого я люблю больше всего на свете. Мой муж. Но… стискиваю кулаки что есть силы.

– Рада… – Бахтияр говорит мягко, но я отчетливо слышу беспокойство.

– Не надо, Баха. – Я даже не оборачиваюсь. Не хочу видеть его лицо, полное понимания. Это убьет меня окончательно.

Он подходит ближе, я чувствую его тепло за спиной и невольно впитываю, как губка. Мой родной, мой самый необходимый… Только я ему такая не нужна.

– Послушай, мама просто… – Горячие ладони обнимают мои закоченевшие плечи. Вздрагиваю, словно обжегшись.

– Просто хочет внуков, – перебиваю его и оборачиваюсь. Мои слезы текут свободно, я больше не могу их сдерживать. – Как и все. А я не могу. Сколько еще я должна это терпеть?

– Ты не виновата. – Муж смотрит в глаза, его слова звучат искренне, но от них совсем не легче.

– Это моя вина! – Я не хочу кричать, но сдержаться не получается. – Ты не видишь? Каждый раз это я.

Баха молчит, и эта тишина только сильнее поджигает меня изнутри. Его молчание хуже любых слов. Я вижу, как он напрягается, как в его глазах мелькает что-то, что не решается сказать. Это только добивает во мне все живое.

– Поехали домой. – Бахтияр на удивление спокоен и невозмутим.

– А родители? – с надеждой смотрю на него.

– Я все решу. Подожди меня здесь. – Муж мягко касается губами моего виска, заводит машину с брелока и уходит в дом. Я остаюсь его ждать.

Так хочется курить. Давно бросила, но иногда все-таки накрывает. В такие вот моменты отчаяния. Кажется, зарядишься никотином, и немного отпустит. Но на самом деле никотин ничего не решает. И сбежать от реальности тоже не поможет.

Бахтияр возвращается уже одетый с моим пальто в руках. Помогает надеть, берет под руку и провожает к машине.

Мы едем домой. Снегопад усиливается, дорога становится хуже с каждой минутой. Баха держит руль крепко, его взгляд прикован к трассе, но я знаю, что он думает обо мне. Его молчание говорит громче слов. Он кричит, не произнося ни слова. Мы слишком пропитаны друг другом, чтобы не замечать мелочей.

Я смотрю в окно, но ничего не вижу. Только размытые огни и свое отражение. Бледное лицо, темные круги под глазами. Кто эта женщина? Я не узнаю себя. От меня прежней почти ничего не осталось. Все испарилось в постоянных переживаниях и массе неоправдавшихся ожиданий.

– Скажи что-нибудь. – Голос мужа звучит неожиданно, резко.

Я молчу. О чем говорить? О том, как я снова все разрушила?

– Все, что угодно, только не молчи, – добавляет он тише, почти умоляюще, и мое сердце сжимается от боли.

Зажмуриваюсь, глотая горький ком и набираясь сил.

– Сегодня утром я снова потеряла ребенка, – говорю, прежде чем успеваю остановиться. Слова падают, как камень в воду, а перед глазами утреннее отчаяние. Я увидела кровь и поняла, что ничего не изменится. А в доме родителей Бахи, где все так счастливы, осознание сдавило еще сильнее.

Пальцы мужа на мгновение сжимаются сильнее, и машина слегка дрожит, как будто чувствует наш разговор.

– Почему ты ничего мне не сказала? – В эмоциях Бахи улавливаю напряжение.

– А зачем? Чтобы ты снова сказал, что все будет хорошо? – отвечаю с горечью. Что может измениться?

– Потому что это правда, – огрызается муж, пытаясь сдержать гнев.

– Это ложь! Это четвертый раз, Баха! Четвертый! – Я уже не могу контролировать эмоции. Слезы катятся по щекам, а голос дрожит.

– Я знаю, что тебе больно…

– Ты не знаешь! – перебиваю я. – Ты никогда этого не узнаешь!

– Не надо так, Рада…

– А как надо, Баха? С улыбкой? Притворяться, что все хорошо? Я устала.

– Ты думаешь, мне легко? Думаешь, я не чувствую этой боли? – Он снова стискивает руль. – Мы справимся. Мы всегда со всем справляемся.

– Нет, Баха. Мы не справляемся, – отчаянно качаю головой. Все уже решено, но мой голос надломлен, как струна, которая вот-вот порвется. – Я не могу так больше!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мы должны развестись.

– Развод? – криво усмехается Бахтияр. – Мыслишь шаблонно, Рада. Не можешь решить проблему – беги.

– Это не бегство, это… – запинаюсь и делаю вдох. – Это попытка не убивать нас обоих!

Баха резко сворачивает влево, обгоняя медленно плетущийся грузовик и перестраивается обратно в полосу.

– Убивать? – бросает на меня взгляд, не могу выдержать и сжимаю пальцы в кулак. – Ты убиваешь меня, Рада. Своими словами, своими попытками уйти. Но самое страшное, что ты делаешь это ради каких-то иллюзий. Ты не сможешь без меня. Как и я без тебя и дня не протяну.

Самое ужасное, что он прав. Но есть одно «но», которое не дает мне покоя.

– Я не могу дать тебе ребенка, Баха! Понимаешь? Не могу! – кричу, выплескивая всю свою боль. – А ты хочешь семью, детей… Я не могу этого дать!

– Ты думаешь, мне нужен кто-то другой? Ты думаешь, я женился на тебе ради детей? Рада, ты вообще понимаешь, что говоришь?

– А ты понимаешь, каково это – быть неполноценной? – Слезы все сильнее текут по моим щекам, и я ненавижу себя за эту слабость.

– Ты не неполноценна, – рявкает Бахтияр. – Ты моя жена. Все остальное неважно.

Отворачиваюсь к окну и едва слышно всхлипываю. Как мне хочется, чтобы муж остановил машину и просто обнял меня. Но я давлю это желание в зачатке.

– Я ненавижу себя, – шепчу и прячу лицо в ладонях.

– А я люблю тебя, – резко бросает муж. И я знаю, что он не врет. От этого еще больнее. – И развода не дам! Ни за что! Будешь терпеть меня и мучиться!

– Эгоист, – шиплю я.

– Похер, – огрызается он, а у меня в груди становится неожиданно теплее.

Свет фар вырывается из темноты. Огромные, ослепляющие, они мчатся прямо на нас. Грузовик.

– Баха! – кричу я испуганно.

Машину заносит. Визг шин разрывает ночь.

Удар.

Мир переворачивается. Снег, стекло, боль.

И тишина. Жуткая. Оглушающая. А за ней темнота.

Глава 2. Бахтияр

Калейдоскоп в голове кружится все сильнее, до тошноты и неприятного шума в ушах. Открываю веки, и резкий свет больничных ламп больно врезается в глаза. Мгновение я ничего не понимаю. Мир расплывается, словно смотрю на него сквозь толщу воды.

Состояние как после центрифуги. Неприятно мутит. Голова туго замотана, а в висках пульсирует тупая боль. Попытка приподняться приводит к резкому приступу тошноты, и я снова опускаюсь на подушку.

– Баха? Ты слышишь меня? – Голос, мягкий и знакомый до дрожи, доносится откуда-то сбоку. Рада…

Я поворачиваю голову, хотя это дается с трудом, и вижу жену. Жива, слава богу. Мгновенно оказывается рядом и с тревогой смотрит на меня. А я жадно скольжу взглядом по родному лицу. Вдох облегчения разрывает легкие. С ней все хорошо. Слава богу, я бы себя не простил. Рада – моя вселенная, моя любовь, моя жизнь.

– Как ты? – спрашивает она, улыбаясь и склоняется надо мной. – Напугал меня знатно.

Ее рука накрывает мою, нежно, аккуратно. Мягко поглаживает, но мне не хватает этого тепла. Мне ее ничтожно мало. Я словно еще не отошел от заморозки, и мозг работает как будто в тумане.

– Голова… немного болит, – отвечаю хрипло и не узнаю свой голос, словно курил всю ночь не прекращая. – Что произошло?

– Авария. – Рада пожимает плечами. Так просто, как будто мы не были в шаге от гибели. – Ты дернул руль, чтобы избежать столкновения, и мы перевернулись. Ты герой, Бахтияр. Ты спас нас обоих.

Герой? Это слово звучит чуждо. Рада обычно говорит проще, без лишнего пафоса. Ее голос мягкий, успокаивающий, слишком ровный. Может, это шок? Может, она просто устала? А может, мне надо еще поспать?

Я смотрю на нее дольше и внимательнее. Глаза теплые, но за этим теплом что-то будто ускользает. Словно под маской привычной заботы что-то прячется. Наша ссора в машине. Ну конечно…

Выдыхаю, сопоставив все события. Нужно уладить конфликт. Черт, я даже готов извиниться, лишь бы больше эту тему не поднимать.

– Мы… говорили о чем-то, – произношу, вспоминая подробности. Фары грузовика, ее слезы, ее голос, полный отчаяния. Все это было очень болезненно, на грани. – Ты что-то сказала в машине. О нас…

С трудом подбираю слова. Не могу произнести их еще раз. Язык не поворачивается.

Улыбка жены чуть дергается, но тут же возвращается, словно ничего не было.

– Не сейчас, Баха. Все это ерунда. Главное, что ты в порядке.

Ерунда? Те слова, которые она произнесла в машине, не могут быть ерундой. Они оставили след, разорвали меня на части. А теперь? Может, она просто не хочет об этом говорить? Или… передумала? Но это же никуда не денется и будет всегда стоять между нами всегда. Все равно придется разбираться.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она, спокойно глядя мне прямо в глаза. Как ни в чем не бывало.

– Нормально. Наверное, нормально, – отвечаю я, хотя в голове пульсирует тревога. – А ты? Ты цела? На тебе ни царапины? Такое бывает?

Она кивает, улыбаясь так, словно я спросил, не хочет ли она чаю.

– Со мной все отлично. Лишь пара синяков здесь и здесь, – показывает мельком темные разводы на плече и животе. – Это ты меня спас. Ты молодец.