Лохань была не большая, и ясное дело, что как бы ректор не старался освободить мне свободное место, но какими-то частями тел мы все-таки соприкасались.

Как хорошо, что пены я взбила много, и она надежно скрывала меня, от неестественно расширенных мужских глаз.

Паучата свернулись в клубочек, устроив гнедо прямо в моей футболочке, так что общаться нам никто не мешал, но мы молчали. Наверно, надо поговорить… Ну, хотя бы о том, что произошло сегодня ночью между нами. Ведь о таком говорят, правда? Так чего он молчит? Чего так смотрит, будто съесть хочет?

– Давайте поговорим, господин Ротенбергский, – не выдержала я молчания и его тяжелого упорного взгляда.

– Говори. – разрешил он.

Ну и гад! Сам воспользовался моим состоянием, моей беспомощностью, а теперь я еще и говорить должна?! То есть ему нЕчего сказать по этому поводу?

– Вчера ночью… между нами произошло нечто занятное… – осторожно начала я.

– Да, между нами постоянно происходит нечто занятное. Каждый раз занятнее и занятнее. Мне даже интересно, что вы выкинете в следующий раз? – усмехнулся ректор.

Ох, какой наглец! Все на меня списывает, а еще и выкать снова стал!

– Ну вообще-то сегодняшней ночью вы воспользовались моим состоянием! Правда, не знаю с какой целью, но хочется думать, что вы не негодяй, принуждающий честных девушек к такому и не берете с них плату в качестве этого!

– Ну уж нет, – хмыкнул ректор, меня диспозицию в воде, – Я точно не горел желанием ввязываться во все это с вами. Поверьте, любая другая на вашем месте уже прыгала бы от счастья проверни я это все с ней, но у вас… своеобразная реакция.

– Хм… – задумчиво протянула, – что-то счастье там видимо не очень большое, что я ничего не помню, не чувствую…

Ректор как-то странно на меня взглянул, интересуясь:

– То есть вы не помните того, что было прошлой ночью? – развеселился он, и в глазах его запрыгали бесенята. Блин, с такими глазами он вообще если не мальчишка, то мой ровесник как минимум. – И вы думаете, что я, кхм… как бы это выразить помягче, воспользовался отсутствием пугала, залез в огород и сорвал вашу клубничку?

Вот что за гад?! Что за сравнения?! Это он меня с пугалом сравнил? Ну я ему сейчас задам!

Зачерпнула полную пригоршню пены, и кинула ему прямо в глаза. Ректор заморгал часто-часто, включая воду и пытаясь промыть мыло под проточной водой.

– Ой! – притворно поднесла я ладошки к щекам, – Глазки защипало, да? Так это наверно из-за того, что пугало сидит с вами в одной ванной!

Глава 33

Ректор, спокойно промыв глаза, зачерпнул полную пригоршню воды и ответил на мой коварный выпад.

– Ай! – взвизгнула я, пытаясь увернуться из цепких сильных ректоровых рук.

Но, не смотря на их влажность, сделать это было весьма проблематично.

– Перестаньте, отпустите, тьфу! – отбивалась я и отфыркивалась, точно резвящаяся в ручейке кобылка, но ректор дернул меня на себя, ловко меняя нас местами подтащил к кранику с проточной водой.

И облил всю… даже волосы намочил, гад коварный!

– ААА!!! – завизжала я от ледяной воды и принялась отбиваться от него на полном серьезе.

Да уж, шторм в лохани вышел знатный. Море вышло из берегов, а реки пены потекли на пол.

– Дурак! – тяжело дыша, с обидой произнесла я, а Кристиан вдруг сгреб в охапку и как прижмет к себе, там где самое сердце колотится! И так часто оно у него там колотится, будто стометровку наш дорогой господин Ротенбергский бежал, не меньше!

– Ничего не было, дурочка! – прошептал он мне на ушко, щекоча мочку своим горячим дыханием, – Ничего из того, что ты подумала!

Говорит, а сам перехватывает мои руки поудобнее, обездвиживает меня и к себе на колени устраивает, чтобы сподручнее ему было диалог вести, и чтобы я рожу его наглючую не расцарапала в случае чего.

– Как не было? Я же голая очнулась, и кровь была… прямо там?

– Таки прямо там? – задрал бровь Кристиан.

– Ну на шкуре была кровь, на полу… Но была же!

– Запомните, мисс Сандерленд! – Кристиан перехватил меня полностью одной рукой, а второй прищелкнул, гад такой, по моему носику, – У меня нет привычки брать бездыханных девиц! Ко мне и так очередь из весьма бодрых выстраивается, ясно вам?!

Не знаю, что даже больше меня разозлило, щелчок по носу, или по самолюбию: очереди у него там устраиваются, ну и пускай валит тогда, очередь свою заваливать! Чего ко мне-то пристал?

– А кровь тогда откуда? – обиженно пробормотала я.

– Обряд я с тобой провел, Сандерленд!

Боги… час от часу не легче… Вернее легче, ведь я снова девушка невинная, а значит, репутация моя не пострадала. Вернее пострадала, куда уж хуже с паучатами моими и полицейским, но моя девичья честь в порядке!

– Что за обряд?

– Брачный. – четко произнес Кристиан и уставился на меня, прямо вперился взглядом, можно сказать, чтобы ни одной моей эмоции, ни одной реакции не упустить.

– Брачный?! Это как?! – Я была настолько удивлена, поражена, раздавлена этой новостью, что признайся Кристиан, что все же взял вчера у меня честь, я была бы и то меньше ошеломлена. Ведь это было более привычно, что ли, более понято… – Вы взяли меня в жены?! Я теперь ваша жена?

– Отвечаю по порядку, Сандерленд. Первое. Скорее я принял тебя в свой род, поделился силой, смешал нашу кровь. Второе. В жены я тебя еще не взял. Для этого нужно консумировать нашу связь, но я, как понимаешь, не стал этого делать!

– А почему? – только и могла выдавить я из себя.

– Почему? – усмехнулся Кристиан, да еще так… нагло что ли.

Конечно, зачем ему безродная студентка в женах!? Он, небось на баронессе какой женится, или графине, а не на дочери нувориша, да, гад?

– Ты ужасно нелогична, Сандерленд! Воспользовался я тобой – плохо, не воспользовался, еще хуже, да?

Я заметалась по ванне, но он снова придавил меня лапищей к себе.

Так мы и сидели, уже не знаю сколько времени в остывшей воде, в опавшей пене, и остывали сами. Отпускали злость и раздражительность друг на друга. Кристиан не шевелился, не делал каких-либо пошлых грязных попыток. Лишь когда я шевелилась, придавливал меня к себе, «мол, не остыла еще, не окончилась наша банная процедура».

В какой-то момент я, не выдержав напряжения расслабилась, и в изнеможении опустилась к нему на грудь. Это был очень странный контраст – прохладная вода и его обжигающая разгоряченная кожа.

– И что теперь будет дальше? – пробормотала я сонно.

Кристиан пожал плечами.

– Если не консумировать связь, то она постепенно сойдет на нет, и можно проводить обряд с другим человеком. Год, или два на это потребуется, смотря насколько сильна была наша связка в тот момент.

Круто… это мне еще год или два ходить недоженой ректора?! Нет, увольте!

– А консумировать вы ее конечно, господин ректор, не собираетесь? – проснулась во мне мятежница.

– А ты собираешься? – вопросом на вопрос ответил мне гад.

– Вы не увиливайте, и стрелки не переводите! Что, сделал дело и в кусты?

Я не то, что бы очень хотела выйти замуж за ректора, я вообще замуж не хотела, но он… задел меня! Своим нежеланием задел! Своей вынужденной добротой унизил меня. Вытащил из лап смерти, но обрек на постыдное существование в качестве никому не нужной «недоневесты»!

– Гордость не позволяет брать в жены безродную выскочку, да? – несло меня на коне вечной обиды от шпыняний знати в нашу не голубую кровь, – не по статусу вам, господин Герцог, или кто вы там???

Рука Кристиан из обычной мгновенно превратилась в стальную. Просто чудесный молниеносный переход из спокойного состояния в железобетонное. Он сгреб меня в охапку. Встал, поднимая к себе на руки, низвергая вниз водопады воды.

Э-э-э… чего это с ним? На лицо смотреть страшно! Губы плотно сжались, на скулах выступили решительные желваки, глаза метали молнии, а руки с силой прижимали меня к мощному торсу.

– Что вы собираетесь делать? – пискнула я в ужасе.

– Своей женой сейчас сделаю! – прорычали мне в ответ.

Глава 34

– Нет! Нет! – молотила я по его широкой влажной грудной клетке, перепугавшись, – немедленно прекратите! Отпустите!

Ректор же, не обращая никакого внимания на мой протест продолжал грозно идти не сбавляя шаг прямиком в спальню.

– Блохи! – крикнула я своим паучатам, которые всполошились нашими водными игрищами и теперь осторожно повылезали из ванной комнаты на полусогнутых лапках. – Мохнатка! Спаси-и-и!!!!! Мохнаточка-а-а-ы-ы…

На всхлип уже перешла. И тут моя Мохнаточка, доченька моя приемная, отчебучила такой номер, что я едва челюсть свою не уронила. Она потеснила собой братьев, вышла вперед. Задрала две лапки, что были ближе к башке ее волосатой, и, сволочь такая развела ими, ну точно по-человечески!