Фрэнки через силу слезла с кровати – ноги были ватными, а ступни словно пожевали собаки, – надела красный раздельный купальник с широким поясом, сунула ноги в кроссовки и побрела в уборную.

На полпути ее догнал жуткий запах. Дым и человеческое дерьмо. У какого-то бедного новобранца выдалось дерьмовое дежурство. В буквальном смысле. Он выгребал переполненные отхожие места и сжигал их содержимое в больших металлических бочках.

По деревянному настилу она зашла в душевые. В это время дня вода всегда была почти горячей – солнце успевало ее нагреть. Нежиться под горячим душем Фрэнки не стала, только быстро ополоснулась и вытерлась полотенцем, хотя в такую жару это было необязательно.

– Наконец-то, – сказала Этель, когда Фрэнки вернулась в барак. – Дебютантка и та собирается быстрее.

– Что ты знаешь о дебютантках? – Фрэнки застегнула штаны и зашнуровала кроссовки. Затем взяла ножницы и стала подрезать волосы, которые лезли в глаза. Зеркала в бараке не было, но это даже к лучшему.

Барб подвязала свое короткое афро небольшим платком, потом молча отобрала у Фрэнки ножницы и стала ровнять ей волосы. Фрэнки полностью ей доверилась. Такова была природа их дружбы. Она бы запросто доверила Барб и Этель свою жизнь.

– Пошли, сельская дебютантка, – сказала Барб, бросая ножницы на тумбочку. – Мальчики ждут.

– Мальчики? – Фрэнки сунула в рюкзак сменную одежду, и трое медсестер вышли из барака.

В Тридцать шестом сегодня было удивительно тихо. Обстрелы, конечно, продолжались (за колючей проволокой в джунглях гремели взрывы), но никаких сигналов тревоги. Фрэнки слышала выкрики парней. Они играли в футбол перед пустой сценой.

На вертолетной площадке стоял боевой вертолет – один из тех, на которых летали Морские волки. Медсестры подбежали к открытым дверцам. Из вертолета высунулся пулеметчик и помог им забраться на борт. В последний момент появился Джейми в спортивных шортах и выцветшей футболке «Варлокс» и тоже запрыгнул в кабину.

Пилот показал им большие пальцы и начал взлет. Лопасти закрутились. Прерывистый стук сменился мерным гудением. Вертолет слегка качнулся вперед, и они полетели на небольшой высоте. У открытых дверей рядом с оружием сидели пулеметчики.

Фрэнки приземлилась рядом с Джейми на брезентовое сиденье в задней части салона.

Через открытую дверь она смотрела на меняющиеся пейзажи: белые пляжи, бирюзовую воду, красные грунтовые дороги, что тянулись, словно вены, на юг, к Сайгону. Ближе к столице показалось зеленое полотно джунглей, пронизанное серебряными нитями. Дельта Меконга сверху была похожа на тонкое кружево. Джунгли то и дело озаряли оранжевые вспышки.

Через несколько минут вертолет мягко опустился на ровный, пустой клочок земли.

Пилот заглушил двигатели, снял летный шлем и повернулся к пассажирам:

– Еще одна идеальная посадка от Морского волка. Запишите это в своем дневнике, леди.

– Познакомься, Фрэнки, это Кипарис. Улыбайся, но не верь ни одному его слову. Он возомнил себя Джеймсом Бондом. Вертолеты и самолеты вскружили ему голову. Теперь он думает, что ему подвластно все на свете.

Кипарисом звали высокого худощавого парня с широкими плечами. Густые усы и клочковатая борода придавали его привлекательному лицу залихватский вид. На нем была камуфляжная футболка и короткие плавки. Избавившись от шлема, он тут же нахлобучил поношенную ковбойскую шляпу.

– Это Джеймс Бонд косит под меня, – объявил Кипарис, поглаживая свои неуставные усы. Он был неотразим и прекрасно это понимал. – Здрасьте, мэм.

Фрэнки не смогла устоять перед его южным обаянием и расплылась в улыбке.

– Ну а Кипарис косит под меня, – сказал второй пилот, рыжий жилистый парень с неряшливыми усами. Он улыбнулся Фрэнки и остальным девушкам, показав кривые зубы. – Зовите меня Койот, – и он завыл.

Койот помог девушкам вылезти из вертолета, придержав Фрэнки чуть дольше необходимого. Она чувствовала, как он пожирает ее глазами.

– Добро пожаловать в летний лагерь Морских волков, леди, – сказал он с протяжным техасским говором.

Это было так нелепо и так напоминало о доме, что Фрэнки не смогла удержаться от смеха.

Перед ними лениво текла широкая коричневая река, берег был сплошь заросший, болотистый. Вдалеке за рекой на фоне синего неба угадывался силуэт Сайгона. У берега стоял видавший виды катер, внутри, на переднем сиденье – стрелок с пулеметом, он внимательно отслеживал любое движение на суше, воде и в небе.

Небольшой сухой пятачок у реки превратили в место для пляжной вечеринки. Между двумя бамбуковыми шестами был натянут плакат: «Этель, мы будем скучать». Под ним мужчина в футболке «Роллинг Стоунз» жарил гамбургеры. Из магнитофона, который работал от переносного генератора, несся «Пурпурный туман»^[22], достаточно громко, чтобы заглушать отдаленные звуки войны.

Тут собралось человек тридцать: медсестры из Тридцать шестого, Лонг-Бина и Вунгтау, санитары, врачи и медбратья. Фрэнки знала некоторых пилотов, среди которых были Морские волки, и знала почти всех Пончиковых кукол. Когда вышла Этель, все побросали свои дела, захлопали, заулюлюкали.

– Речь, речь, речь! – крикнул кто-то.

– Медсестры не произносят речей, – улыбнулась Этель, – они веселятся!

Толпа разразилась одобрительным воем. Зазвучала «Хорошая любовь»^[23], и все начали танцевать.

Этель посмотрела на Кипариса:

– Отличный полет, ковбой.

Он притянул ее к себе. Фрэнки знала, что между ними завязалась крепкая дружба: они оба любили барбекю, танцы в стиле кантри и лошадей.

– Мои мальчики будут скучать по тебе.

– Я всего лишь одна из многих, Кипарис. Барб и Фрэнки уже дышат мне в спину.

Он поцеловал ее в щеку.

– Я рад, что ты уезжаешь из этой дыры, и злюсь, что оставляешь нас здесь.

– Ха. Да вы, Морские волки, готовы были загрызть друг друга за место в отряде. Тебе больше нравится здесь, чем на твоей ферме.

– Ну разве что иногда, – ответил он.

– Да, верно говорят, что лучшие времена – худшие времена, – сказала Этель.

– Еще пара философских сентиментальностей – и меня стошнит прямо на ваши ботинки,– сказала Барб.– Мы притащились сюда не затем, чтобы слушать о ваших чувствах. Мы здесь, чтобы пожелать счастливого пути лучшей, мать ее, медсестре Тридцать шестого госпиталя. И где же бухло?

Койот подскочил к пирамиде из термоящиков, открыл верхний и вытащил четыре холодных пива.

Фрэнки со щелчком открыла банку и отхлебнула. Она хотела сделать еще один глоток, но Этель схватила ее за руку:

– Пойдем, девочка из Калифорнии. – Она протащила Фрэнки через толпу прямо к пришвартованной моторке.

Откуда, черт возьми, тут взялась лодка?

За штурвалом стоял высокий парень с густыми усами, на футболке – эмблема пива. Он приподнял потрепанную ковбойскую шляпу:

– Здрасьте, мэм.

Койот запрыгнул на борт, издал протяжный вой и обнял Фрэнки.

– Что скажешь, Фрэнки Макграт? Ты в игре?

– Ты же знаешь, что да. – Она отхлебнула ледяного пива. В этот жаркий день оно было особенно прекрасно. И когда в последний раз она чувствовала себя такой молодой и свободной?

– У нас доброволец! – сказал Койот, развязывая швартовый канат. – Бродяга, мы готовы.

Парень за штурвалом ухмыльнулся и нажал на газ. Фрэнки воткнулась в Этель, та многозначительно подняла бровь:

– Самое главное правило Вьетнама, Фрэнк?

– Не пить воду?

– Это первое. А второе – не искать приключений.

Катер мчался по воде, разрезая волны, сердце Фрэнки замирало от восторга.

Они замедлили ход. Катер, покачиваясь из стороны в сторону, остановился на середине реки.

Сложив руку козырьком, Койот осмотрел оба берега:

– Все спокойно.

– А чего нам бояться? – спросил Бродяга. Он наклонился и вытащил пару старых деревянных лыж.

Фрэнки рассмеялась.

Затем он достал плавательный пояс, на котором было написано: «Так держать, парни», и протянул его Фрэнки.

Она перестала смеяться.

– Когда я сказала, что в игре…

– Я сразу понял, что ты мой человек. – Койот закурил сигарету и озорно улыбнулся.

– Я… я никогда не каталась на водных лыжах.

– Это несложно. Надевай пояс.

Фрэнки посмотрела на воду. Она слышала истории о раздутых, начиненных взрывчаткой трупах, что плавают в этой коричневой реке. К тому же это тропики. Здесь, наверное, водятся ядовитые змеи и крокодилы. И что насчет чарли? Вдруг они прячутся под водой с растением на голове и ждут, когда глупая американка решит прокатиться на водных лыжах?

Фрэнки сделала глубокий вдох и вспомнила слова Джейми.

Не бойся, Макграт.

Она выдохнула, разделась до купальника и застегнула пояс на талии.

– Да уж. – Этель дотронулась до ее плеча. – Я встала на водные лыжи еще в детстве. Это было в церковном лагере. Смешная история, но в другой раз. Главное – держись, корпус откинь назад, лыжи должны смотреть в сторону катера. Мы будем тянуть, а ты представь, что встаешь со стула. За рукоятку держись посередине. Если… когда будешь падать, сразу отпускай.

– Если я умру, прощайте, друзья.

Этель рассмеялась:

– Прощай, Фрэнк. С тобой было весело.

Фрэнки перекинула ноги через борт и опустилась в мутную коричневую воду. Она доплыла до задней части катера с лыжами в руках, потом пару минут пыталась вставить ноги в резиновые крепления. Раза три она теряла равновесие и падала лицом вниз, снова подняться было непросто. Рот она держала плотно закрытым – случайно хлебнуть воды из реки казалось страшнее, чем встретиться с ядовитой змеей.

Наконец все получилось. Она слегка откинула корпус, опустила трос между лыжами, взялась за рукоять и кивнула.

Катер потянул ее вперед. Она старалась держать лыжи ровно.

Бродяга нажал на газ и прибавил скорость.

Фрэнки решила выпрямиться и тут же упала вперед.

Катер затормозил и развернулся.

Этель бросила ей трос.

– Мы начнем тянуть, когда ты будешь готова.

Фрэнки кивнула и плотно сжала губы. О том, что вода могла затечь в нос и глаза, она старалась не думать.

После четырех безуспешных попыток Фрэнки совсем выдохлась. Она устало откинулась назад с рукоятью в руках и задумалась: «Сколько еще нужно мучиться?» Вдруг катер снова двинулся вперед, и она покатилась за ним, изо всех сил стараясь держать лыжи ровно и правильно распределять вес.

Она видела, как люди на катере ей аплодируют. По бокам пенились белые волны, лыжи рассекали воду. Ветер развевал волосы, над головой светило жаркое солнце – в этот волшебный момент она была обычной девчонкой, которая отдыхает на пляже вместе с друзьями. Она вспомнила Финли и как он учил ее кататься на серфе. Смотри, Фин, я поймала волну.

Ее переполняла радость, такая чистая, бурная и искренняя, что оставалось только одно – протяжно завыть.

Так она и сделала.

Закат окрасил небо в красное и фиолетовое. На противоположном берегу мерцали огни Сайгона.

Бурное веселье померкло вместе с дневным светом. Подвыпившие Фрэнки, Барб, Джейми и Этель сидели у костра с чизбургерами, чипсами и американским пивом.

Фрэнки в приятном опьянении после трех банок пива прислонилась к Этель. Держаться за руки казалось самой естественной вещью на свете.

– Расскажи что-нибудь еще, – прошептала она.

– Трава там такая зеленая, что глазам больно смотреть, – сказала Этель. – Эту землю нашел мой дед. Он был кузнецом и откладывал на ее покупку каждый заработанный доллар. Ничего в жизни я не люблю больше, чем скакать там на лошади по осенним тропинкам. Когда-нибудь вы приедете ко мне, ты и Барб. Мы будем жарить мясо и кататься на лошадях. Мы забудем обо всем, что видели здесь.