– Мрак, а Мрак, – Вениамин пристально смотрел на друга, – я все понимаю, но уже хватит. Жизнь продолжается.

– Веник, отвали, – отмахнулся Марк. – Сам-то чего?

– Да ну, – Вениамин, закинув руки за голову, откинулся на спинку кресла. – Пилить будет, контролировать. А у меня работа ответственная. Нервы беречь надо. И вообще, как можно выбрать одну? Нет, хлопот много: сначала женись, потом разводись, имущество дели. Стар я для женитьбы. Все, иди отсюда, если будут новости, я позвоню.

Новостей не было, а Марк принялся ездить в клинику как на работу.

– Здравствуйте, – на следующий день он вновь зашел к потеряшке.

– Здравствуйте, – она ему искренне улыбнулась. – Спасибо за одежду, – речь незнакомки была еще немного заторможенной, но уже лучше, чем вчера.

– Не за что, – Марк остановился рядом с кроватью. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – медленно ответила она. – Только сосредоточиться не могу, пытаюсь и начинает болеть голова.

– Отдыхайте, – а что еще мог сказать? Только такую банальность.

– У меня пока Надей можно называть, – снова улыбнулась незнакомка и протянула руку для пожатия.

– Меня Марк, – он легко пожал узкую ладошку.

– Я знаю, – руку она отнимать не спешила. Опомнившись, Марк сам ее отпустил. – Георгий… – нахмурившись, Надя потерла лоб. – Георгий…

– Александрович, – подсказал Марк.

– Да, он, спасибо. Он говорит, чтобы я не напрягалась. А мне страшно, вдруг меня не найдут? – Надя погрустнела.

– Найдут, – заверил ее Марк. – Нужно немного времени.

– А если нет? Так и останусь здесь? Я помню только лес.

– Не думайте о плохом, – Марк снова взял ее за руку. Действительно, на тонких пальчиках нежная кожа, Надя если и работала, то в каком-нибудь офисе. Марк пробил по Интернету ее одежду – стоит очень недешево. Может, состоятельный муж? Тогда тем более быстро найдут. – Вам что-нибудь нужно?

– Я не знаю, – она пожала плечами. – Мне ничего нельзя. Иначе болит голова.

– Тогда я спрошу у врачей, – Марк нехотя выпустил ее руку, почему-то ему было приятно это прикосновение. – Я зайду завтра. До свидания.

– До свидания, Марк. Я буду вас ждать.

– Почему? – удивился он.

– Мне больше нечего делать, – Надя снова потерла лоб. – Болит, – пожаловалась она и прикрыла глаза.

– Я позову к вам медсестру. Отдыхайте, – Марк поспешил выйти из палаты. Он ничем ей не обязан, и так сделал больше, чем должен был. Но все равно упрямо продолжал приходить к незнакомке каждый день. И даже привык называть ее Надей, возможно, это и есть ее настоящее имя.

– Мрак, готовься, – в очередной визит Вениамин встретил его с весьма хмурым видом. – Гемор добрался и до твоей задницы.

– Не понял, – Марк вопросительно смотрел на друга. Сегодня он принес для Надежды маленький букетик каких-то ярких цветов, чтобы немного поднять настроение.

– Что ты не понял? – Веник продолжал хмуриться. – Сегодня наконец-то появились наши доблестные правоохранители, устроили допрос что да как. Удивительно, что тебе еще не позвонили. Извини, но тебя я им сдал. Нам тут лишний гемор не нужен.

– Веник, ты преувеличиваешь, – отмахнулся Марк. – Я просто помог незнакомой девушке, какие ко мне претензии?

– Надеюсь, никаких, – без особого оптимизма произнес Вениамин. – Смотрю, уже цветочки таскаешь? – он кивнул на букет.

– Просто хочу немного порадовать Надежду.

– Да не, я не против, – Вениамину и в самом деле было все равно. – Ладно, пошел я. Дела.

Надежда появление Марка встретила с улыбкой.

– Добрый день, – мягко произнесла она. Этот мужчина ей нравился. Глупо, но ей казалось, что он очень добрый. И надежный. А еще его глубокий голос было приятно слушать. – Сегодня приходили из полиции. Пообещали быстро найти моих родственников.

– Значит, найдут, – ответно улыбнулся Марк. – Это вам, – он протянул букет, который Надя, взяв в руки, принялась внимательно разглядывать.

– Спасибо. Очень красивые.

– Я поищу вазу, – Марк отвернулся, сделав вид, что оглядывается в поисках вазы. Давно уже никому не дарил цветов, только матери. И сейчас милый букет в тонких руках всколыхнул ненужные воспоминания. Он бы и рад забыть, но не получается. А кто-то не может вспомнить.

– Оказывается, я была беременна, – тихо сказала Надя. Повернувшись, Марк увидел, что в ее глазах стоят слезы. – Не помню. Не знаю, – она всхлипнула.

Он не нашел ничего лучшего, как сесть на кровать и обнять новую знакомую за подрагивающие плечи. Надя, опустив голову ему на плечо, доверчиво прижалась, будто ища защиты.

– Они задавали так много вопросов, а я помню только свет фар и как вы взяли меня на руки, – уткнувшись носом ему в шею, Надя плакала. Марк гладил ее по узкой спине, чувствуя под ладонью мягкую ткань футболки и тепло женского тела. Пусть выплачется, ненормально, наверное, в такой ситуации все время улыбаться. В больнице лежать само по себе не очень приятно, а уж когда никто к тебе не приходит – и подавно. – Элла Валентиновна сказала, что вы спасли мне жизнь.

"Много лишнего Элла говорит,” – подумал Марк.

– Вам нельзя расстраиваться, – напомнил он указания невролога. – В свое время память вернется. Прошло всего ничего – четыре дня.

– Да? – удивилась Надя. – А мне кажется, что намного больше. Ой, извините, – она резко отпрянула от Марка и тут же поморщилась. Такие быстрые движения ей делать еще нельзя, сразу головокружение.

– У вас совсем никаких воспоминаний? – спросил он осторожно. – Я читал про амнезию, но, если честно, толком ничего не понял. Но, кажется, должны быть какие-то обрывочные воспоминания.

– Мы разговаривали с Георгием Александровичем об этом. Я вспомнила, что у меня в комнате висели плакаты девичьих групп. Как картинки какие-то, но… – Надя снова шмыгнула носом, – но я не могу вспомнить адрес. Или номер школы, в которой училась. Даже день моего рождения не помню. Но, кажется, что он зимой.

– Вот видите, уже хоть что-то, – Марк ободряюще погладил ее по руке. – Вы даже говорить стали чуточку быстрее.

Надя вздохнула.

– Нужно вспомнить, – она пыталась сдержать слезы, но не получалось. – Куда я пойду отсюда, если не вспомню?

– Ко мне, – спокойно произнес Марк, и не отвел взгляд, когда Надя с удивлением и неверием посмотрела ему в глаза. – Если, конечно, не боитесь.

– Хуже просто не может быть, – она пальцами вытерла слезы. – Но я буду мешать…

– Нет, – быстро перебив ее, Марк пояснил: – Я живу один. Есть свободная спальня, так что вы меня не стесните.

– Настоящая потеряшкааа… – она снова расплакалась.

Марк тяжело вздохнул, снова притягивая Надю к себе. У нее есть причина для слез, и никакие слова не смогут утешить. Уж он-то знал это точно. Сколько выслушал этих слов! Пока однажды не сорвался и не послал всех утешителей матом очень далеко. Разгромил квартиру, напился и рыдал.

Ерунда, что мужики не плачут! Просто они плачут в одиночестве. Продал ту квартиру с шикарным ремонтом и купил эту в новостройке. Оттуда забрал только личные вещи и несколько фотографий. Чертовы шторы, вазы, ковры, да даже посуда! Все напоминало о жене и сыне: как выбирали, покупали, спорили.

Эту квартиру так толком и не обжил: мама купила минимальный набор мебели, а вот мелочей, делающих жилье домом, так и нет. Просто место убивания времени, которое остается после работы, и сна.

Марк был уверен, что поступает совершенно правильно, хотя тут была еще одна совершенно эгоистичная причина – наконец-то успокоить совесть. Убережет чью-то дочь, невесту или, быть может, жену. Свою-то не смог. Если бы тогда не важная встреча, Майя бы не поехала сама…

Сотни раз прокрученная ситуация каждый раз сводилась к одному – виноват он.

– А давайте я вам завтра что-нибудь вкусненькое принесу? – предложил Марк, чтобы отвлечь Надю. – Что вы любите?

Глава 8

– Марк Валерьевич? – на следующий день возле палаты Нади его поджидали двое.

– Да, – не стал врать он. – А вы…

– Капитан юстиции Захаров, следователь следственного комитета, – ответил среднего роста плотный мужчина, быстро подсовывая под нос Марку корочки, дальше последовал неразборчивый бубнеж и потом только снова внятно: – А это старший лейтенант Ефимчук, участковый, – и снова бу-бу-бу. Понятно, участковый поселка, в котором живут родители.

Марк вздохнул. Интересно, они специально так быстро и невнятно говорят? Удостоверения мелькнули и скрылись в карманах. Захаров смотрел цепко, будто желал одним взглядом выбить признание во всех грехах, они либо ровесники, либо этот следователь чуть старше. А вот второй на вид простой мужик хорошо за пятьдесят, усталый и потрёпанный жизнью. Оба, как говорится, в штатском.

– У нас несколько вопросов, надолго не задержим, – говорил все время Захаров.

– Конечно, – Марку скрывать было нечего, но ему совершенно не понравился взгляд, брошенный представителями органов на фирменный пакет.

– Давайте отойдем, – Захаров отправился в угол к окну. – Что вы делали ночью на трассе? Это ведь не самая удобная дорога.

– Возвращался от родителей в город, – Марк настроился на долгий разговор. – Я не езжу по новой трассе.

– Почему? – это уже вмешался Ефимчук.

– Два года назад там разбились моя жена и сын, я не могу проезжать мимо этого места.

– В каком состоянии была потерпевшая? – снова вопрос от Захарова.

– В плохом. Она не понимала где находится. Да она даже имени своего не помнит.

– А почему привезли сюда, а не в государственную больницу? – в голосе Захарова ясно читалось, что это очень подозрительно.

– Потому что врачей этой клиники я знаю очень хорошо. Да я даже не сообразил, что ее можно везти еще куда-то. А здесь точно помогут.

Марк рассказал все практически по минутам. Пусть хоть сто раз его перепроверят, с Надей он никогда не пересекался и знаком не был. Но на всякий случай принялся вспоминать, есть ли знакомый адвокат, который сможет дать консультацию.

Пока Захаров спрашивал, Ефимчук вел протокол.

– Да, регистратор есть, – Марк уже с трудом сдерживал раздражение. Ну к чему столько вопросов об одном и том же? Как будто пытаются поймать на несостыковках. – Я могу запись предоставить.

– И из салона? – тут же ухватился Захаров.

– Нет, в салоне не записываю. Я езжу один почти всегда, мне незачем.

– Ознакомьтесь и подпишите, – закончив писать, участковый протянул ему бумагу.

– Мы с вами свяжемся, если понадобится что-то уточнить, – сказал Марку следователь, убирая бумагу в папку. – Всего доброго, – его наконец-то оставили в покое. Вроде только спрашивали, а ощущение, будто вагоны разгружал.

***

– Мне в этой клинике и укол поставить денег не хватит, – участковый уселся за руль казённой машины. – А он незнакомую бабу сюда уложил.

– Подозрительно добрый, – поддакнул Захаров. – Мотайся теперь сюда, других дел мало. Через пару дней девица очухается и найдутся родные.

– Вот-вот, – Ефимчук был согласен со следователем. – Она быстрее очухается, чем я писанину закончу. Напишу отмену, как срок отчитываться подойдет. Уголовки тут явно нет.

Видавшая всякое служебная машина участкового смотрелась на парковке частного медицинского центра нелепо. Рядом с блестящими джипами и седанами пыльная рабочая лошадка ясно давала понять, что они здесь лишние.

Участковый, выезжая с парковки, думал о том, что тут такой уход, что и сам бы отлежался недельку-другую. Все вежливые, современный ремонт, койки в палатах навороченные, а не обычные кровати. Отдохнет и отправится домой, а ему лишний геморрой.