– Ты пьян прямо сейчас, – закатила я глаза. – Но даже если бы ты бросил, Слав, назад дороги нет. Любовь прошла, завяли помидоры, сандалии жмут, и нам не по пути. Всё. Разговор окончен. Уходи.

Я снова попыталась пройти, и на этот раз Слава схватил меня за руку.

– Подожди! – стиснул он свои крючковатые пальцы на моём предплечье, причиняя боль. – Выслушай меня!

– Отпусти! – попыталась вырваться я, но никак не получалось – впился мёртвой хваткой. – Слава, ты делаешь мне больно!

– А ты мне тоже делаешь больно! Каждый раз, когда отталкиваешь меня! – слёзно произнёс он, его лицо исказилось в страдальческой гримасе. – Я же люблю тебя! Я жить без тебя не могу!

– Пусти! – дёрнулась я сильнее, и в этот момент он потерял равновесие.

Мы оба упали.

Я – на асфальт, больно ударившись бедром.

Он – сверху на меня, ещё сильнее сдавив мою руку.

– Ты просто бессердечная стерва! – заорал он мне в лицо. – Нравится смотреть, как я страдаю, да?! Нравится, когда я унижаюсь перед тобой?!

– У тебя что, белая горячка, придурок?! Слезь с меня! – пыталась я отпихнуть его, но безуспешно. – Помогите! Кто-нибудь!

Это окончательно вывело его из себя. В глазах Лисицына мелькнуло что-то дикое, и я каким-то шестым чувством поняла, что сейчас случится то, чего я всегда боялась.

Он замахнулся и со всей силы опустил кулак на моё лицо.

Удар был такой, что моя голова мотнулась в сторону. В глазах потемнело от боли, во рту появился солёный привкус крови.

– Сука! – выкрикнул Славик, брызжа слюной и занося руку для нового удара. – Это ты во всём виновата!

Я зажмурилась, готовясь к новой вспышке боли. Но вместо этого почувствовала, как тяжесть веса бывшего мужа исчезла.

Открыв глаза, я увидела, что Славик лежит на земле в паре метров от меня, а над ним стоит сосед с верхнего этажа –дядя Коля.

– Ты чё, совсем охренел? – рявкнул сосед, нависая над скрючившимся Славиком. – Девчонку бить вздумал? Я тебе щас руки-ноги повыдёргиваю, гнида!

Дядя Коля, грузный мужик под два метра ростом, схватил Славика за шкирку и поднял, как котенка. Тот болтался в его руках, бессмысленно молотя воздух ногами.

– Дядя Коля, не надо, – с трудом поднялась я, ощущая, как виски пульсируют от головной боли. – Оставьте его. Он пьяный.

– А с такими как раз только так и можно, – просипел сосед, встряхивая Славика еще сильнее. – Чтоб мозги на место встали. Это не оправдание – пьяный он или трезвый!

Он отбросил Славика, и тот кулем свалился на асфальт.

– Ну-ка, вали отсюда, пока я тебе шею не свернул! – рявкнул дядя Коля, потрясся перед его носом кулаком.

Лисицын медленно поднялся, держась за бок.

– Прости, Алинка, – промямлил он, бросив на меня жалобный взгляд. Как и всегда, покаяние к нему приходило быстро. – Я не хотел…

– Проваливай и никогда больше не возвращайся, – сквозь зубы процедила я. – Припрёшься сюда ещё раз, клянусь, сдам тебя ментам!

С трагичным выражением лица Славик, пошатываясь, поковылял прочь.

Дядя Коля, проводив его взглядом, повернулся ко мне:

– Ты как, Алин? Может, в больницу надо?

– Нет, всё в порядке, – попыталась улыбнуться я, игнорируя пронизывающую щёку боль. – Я ж сама медик. Спасибо вам.

– А к ментам ты всё-таки сходила бы, да написала бы заяву, – проворчал дядя Коля. – Чтоб утырку этому неповадно было.

– Вы думаете, я не ходила, дядь Коль? – вздохнула я. – Это бесполезно. Пока он меня не убьёт, они и пальцем не пошевелят.

– Ох, дочка, – сочувственно покачал он головой. – Ну если вдруг заявится ещё, стучи в потолок. Я спущусь.

– Спасибо, дядь Коль.

Он кивнул и двинулся дальше по своим делам. А я, наконец, вошла в подъезд и потащилась на свой этаж.

В квартире было тихо и одиноко. Я сразу пошла в ванную, включила свет и посмотрела на себя в зеркало. Щека уже начала опухать, на скуле наливался синяк, а из разбитой губы сочилась кровь.

«Завтра буду как боксёр после нокаута», – мрачно подумала я, доставая из аптечки медицинский спирт.

Обработав рану, я пошла на кухню и приложила к лицу холодное мясо из морозилки – старый, проверенный способ предотвратить сильный отёк.

Сидя так, с куском замороженной свинины на щеке, я вдруг представила, как отреагировал бы Алексей, если бы увидел меня сейчас.

И эта мысль заставила меня вздрогнуть.

Почему-то я была абсолютно уверена: он не ограничился бы угрозами, как дядя Коля. Не стал бы читать нотации. Не пытался бы образумить.

Холодные голубые глаза, ставшие ледяными. Жёсткая линия губ. И никаких лишних слов.

Он бы просто убил Славика.

И что пугало меня по-настоящему – это не образ Алексея, хладнокровно расправляющегося с моим бывшим. А моя собственная реакция на эту мысль. Ведь вместо ужаса и отторжения я испытала странное, тёмное удовлетворение. Почти предвкушение.

Кто я такая? Разве может нормальный человек хотеть чьей-то смерти?

Ведь Славик, хоть и пил мне кровь, но даже настоящим мерзавцем не был. Он просто больной, несчастный человек…

– Ты просто в шоке, – сказала я себе, убирая мясо обратно в морозилку. – Это пройдёт.

Как бы ни доставал меня бывший муж, смерти я ему не желала. На самом деле в какой-то степени даже жалела. У него было тяжёлое детство – отец его жестоко бил за малейший проступок, а мать равнодушно молчала. Слава сбежал из дома в шестнадцать, скитался по общежитиям, работал где придётся. Конечно, это не оправдывало его поведения, но наверное, после такого каждый мог бы сломаться…

Я долго верила, что смогу вытащить его, отогреть своей заботой и любовью. Но потом поняла: чем больше я жалела Славика, тем больше он погружался в пьянство. Я ничем не помогала ему. Зато он упорно тащил меня на дно.

Глаза уже слипались, голова плохо соображала от усталости – тяжёлая смена в больнице и пережитый стресс делали своё дело. Солнце уже поднялось над крышами домов напротив. Я плотно задёрнула шторы, выдернула телефонный шнур из розетки и проверила на всякий случай, заперта ли входная дверь.

Время нынче было неспокойное. Я постоянно боялась, что в мою квартиру кто-нибудь залезет, пока я сплю.

По пути в спальню, не отдавая отчёта своим действиям, зачем-то вытащила из пакета куртку Лёши и прихватила её с собой в постель. Легла с ней в обнимку, укрылась одеялом, прижала прохладную кожу к лицу и вдохнула запах, сводящий меня с ума.

Засыпала с улыбкой на губах.

Да уж, кажется, Славик сильно ударил меня…

Глава 5

Алексей

Я въехал во двор штаб-квартиры Усмана, которая официально числилась как автосервис «Фортуна», а на деле была центром криминальной империи моего босса. Всюду суетились люди: кто-то разгружал ящики с запчастями, а пара наших стояла у ворот с характерными бугорками под куртками – пушки, явно не с воздушными шариками. После того дерьма, что случилось ночью, все были на взводе.

На душе было муторно. Ещё эта медсестричка Алина не выходила из головы. Я, как долбаный подросток, всю дорогу прокручивал в мыслях наш разговор. Надеялся, что, может, милаха завтра всё-таки приедет в больницу, захочет ещё разок меня увидеть. И повод для этого имелся – я ведь не просто так оставил ей свою крутку. Бесили эти мысли, если честно. Мне сейчас нужна была ясная голова, а кровь постоянно норовила отлить от неё в другое место. Впереди маячил разговор с Усманом, и я нутром чуял, что он будет стрёмным.

Заглушив двигатель, я несколько секунд сидел в машине. Поймал свой взгляд в зеркале – заёбанная рожа. Синяки под глазами от усталости, щетина, которую нормально побрить так и не успел. Красавчик, блядь. Как милаха Алина ещё умудрилась на меня запасть?

Охранник Жора неторопливо подошёл к машине, заглянул в окно:

– Привет, Лёх. Усман тебя ждёт.

– Я в курсе, – буркнул я, выходя из машины. – Сильно бесится?

Жора красноречиво поджал губы и покачал головой, что означало: «Пиздец, братан, готовься».

По узкой лестнице я поднялся на второй этаж здания, туда, где располагался кабинет Усмана. Дверь была приоткрыта, изнутри доносились приглушённые голоса.

Я постучал костяшками по дереву и вошёл, не дожидаясь ответа. Усман сидел за массивным столом, перебирая какие-то бумаги. Рядом стоял его вечный телохранитель Фархад, здоровенный узбек с кулаками размером с мою голову. При виде меня он слегка кивнул.

Усман поднял глаза. В свои пятьдесят он выглядел как матёрый волк – седина на висках, глубокие морщины, рассекающие смуглое лицо, умные тёмные глаза, которые, казалось, видели тебя насквозь.

– Алексей, – произнёс он ровным голосом, откладывая бумаги. – Я уж думал, ты решил свалить из города. Почему так долго?

– Ждал в больничке, пока Кирпича прооперируют, – процедил я, проходя в центр комнаты.

– Садись, – кивнул на стул Усман.

Я опустился на жёсткое сиденье, расставив ноги и положив руки на колени.

– Как он? – первым делом спросил босс, и я уловил в его голосе нотки, которые обычно не звучали там – беспокойство.

– Жить будет, – ответил я. – Пырнули под ребро ножом, но жизненно важные органы не задеты. Сказали, хотя бы до завтра под наблюдением врача ему надо побыть.

– Ты его в какую больницу отвёз?

– В районную. На Блюхера которая, за объездной.

Усман едва заметно кивнул, расслабив плечи. Взглядом он подозвал к себе Фархада и негромко распорядился:

– Отправь к нему кого-нибудь, пусть присмотрят.

Фархад кивнул и молча удалился. А мы с Усманом остались наедине.

– Теперь рассказывай, – хмуро потребовал он. – Как получилось, что эта босоногая шпана Черепа умудрилась так вас размазать? Восемь человек отправил. Восемь, блядь! Два трупа, Кирпич ранен, троих повязали менты. И хрен знает, сколько они сдадут на допросах!

Я посмотрел Усману прямо в глаза:

– Они не шпана, Усман, и в этом была наша ошибка. Ублюдки хорошо подготовились. Их было человек двадцать, наверное, и все вооружены до зубов.

– А ваша, блядь, разведка куда смотрела? – стукнул кулаком по столу Усман.

– Так они прятались по кустам, как крысы, в засаде сидели, – процедил я.

Усман медленно поднялся из-за стола, резко одёрнув свой дорогой пиджак, и подошёл к окну.

– Череп наглеет не по дням, а по часам, – проговорил он, глядя куда-то вдаль. – Три точки отжал за последний месяц. Двух моих людей положил. А теперь ещё и этот склад.

Я молчал. В кабинете повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тиканьем больших настенных часов.

– Объясни мне, – снова заговорил Усман, повернувшись ко мне, – как этот сосунок, этот выскочка из грязи, которого я, блядь, ещё помню соплежуем, умудряется так гадить?

– У него появились серьёзные покровители, – ответил я. – Наверху. Кто-то из новых чиновников его крышует.

– И?

– И деньги, – добавил я. – Он перекупает наших поставщиков, предлагает лучшие условия. И платит ментам больше, чем мы.

– Сука, – выругался Усман, возвращаясь за стол. – Знаешь, Лёха, когда я начинал, всё было по-другому. Мы уважали старших. Видели берега. А сейчас… – брезгливо махнул он рукой. – Что творят эти сопляки? Никаких понятий…

Я криво усмехнулся. Усман любил эти проповеди о «старой школе», хотя сам был тем ещё отморозком в молодости. Я прекрасно знал его биографию – три ходки, кровавый след по всей стране. Но теперь, в свои пятьдесят, он изображал из себя чуть ли не благородного дона.

– Короче, – подытожил я, – Череп по ходу задался целью весь город подмять под себя.

– Не дождётся, – процедил Усман сквозь зубы. – Это мой город.

Он открыл ящик стола и достал пачку сигарет, закурил, не предлагая мне. В воздухе повис терпкий запах дорогого табака.

– Я так понимаю, товар мы потеряли? – спросил он, выпуская дым.

– Большую часть, – кивнул я. – Но я успел вывезти две сумки. Они в багажнике.

Усман удовлетворённо кивнул.

– Хоть что-то… Сдай их Гере, пусть оприходует.

Повисла пауза. Я ждал, понимая, что это ещё не всё.