– Мы вот-вот узнаем, кто это был, – говорит Кирилл, вынув из кармана светлого пиджака свой сотовый. – Позвоню Диме, спрошу, может, уже что-то известно.

– Об этом я и говорила сегодня за завтраком: ненормальных людей стало слишком много, и обнаружить их не так легко! Должно что-то случиться прежде, чем мы поймем, кто есть кто.

Они вместе завтракали. Здорово. Я рада, что это наконец случилось. Стены этого дома впитали в себя слишком много материнских надежд и безмолвных слез. Как и его хозяева, они много лет нуждались в утешении.

Сославшись на одежду в чемодане, которую всё же необходимо развесить в шкафу, оставляю воссоединившуюся семью в гостиной. Если бы можно было не спускаться вовсе и прожить эти несколько дней взаперти, я бы с радостью так и сделала. Это не сложно. Зоя бы приносила мне под дверь завтраки и ужины, как провинившемуся подростку, которого в наказание заперли в комнате.

Было бы чудесно.

И совсем не страшно.

Просто четыре стены и большое окно с видом на задний двор и сверкающее в лучах яркого солнца озеро.

Четыре стены…

В моей голове будто бесконечный лабиринт, который старается пройти маленькая мышка. Она упрямо бежит вперед, но то и дело попадает в тупик.

«Между нами ничего не может быть, Богдан! – возвращаю свои мысли в прошлое двухдневной давности. – Оставь меня наконец в покое! Я никогда тебя не полюблю!»

И тут мое лицо загорается, словно в него бросили горсть раскаленных углей. Немеющее ощущение расползается по коже, проникая глубже к кости.

Больно. Очень больно!

Скрип. Чей-то прокуренный голос, звучащий на фоне. Привкус крови во рту и снова темнота.

Это что-то из прошлого. Того, что всегда скрывалось от меня под толщей непроходимой тьмы.

– Ау? – голос Аверьяна возвращает меня в мою спальню.

Трясу головой, поднимаю глаза, а он рядом. Стоит у письменного стола и опирается на него своей задницей.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю. Сердце в груди бешено колотится. – Как ты попал сюда?

– Через дверь. Я стучал, но ты не слышала. Зашел, а ты меня даже не увидела. – Сложив руки на груди, будто бы нарочно демонстрируя мне свои многочисленные тату и мышцы, Аверьян издает продолжительный вздох, после чего спрашивает: – Ты ведь в курсе, кто разбил твою машину?

– Кирилл что-то узнал? – распахиваю взгляд.

Широкие брови ползут на лоб.

– Кирилл? Ты так его называешь?

– Так он узнал, кто это был?

Обдав меня снисходительным взглядом, Аверьян со вздохом отвечает:

– К сожалению, нет, поскольку камеры в момент совершения преступления не работали. Классика. Но они и не нужны, ведь ты точно знаешь, кто это сделал.

– И кто же?

– Твой парень, например, – отвечает он, глядя на меня очень серьезно. Так серьезно, что от напряжения у меня моментально напрягается живот. – Я не хочу, чтобы мама переживала. Пока не найдут человека, который испортил только твою машину и никакую другую на целой парковке, она не успокоится, а ты не сможешь вернуться домой. Так что для тебя же будет лучше, если ты обо всем расскажешь.

– Обо всем расскажу? – смотрю на него с непониманием. – Это о чем же?

– Ты его бросила, и он разозлился? – спрашивает в лоб.

– Слушай, я прекрасно понимаю, что мое присутствие неуместно, – стараюсь говорить так же серьезно и уверенно, как он. – И меньше всего на свете я хочу быть сейчас здесь. Вероникане позволила мне остановиться у подруги или в отеле, хотя я на этом очень настаивала. Я понятия не имею, кто испортил мою машину и какого черта сосед сверху затопил мою квартиру. Если бы я хоть что-то знала, хотя бы догадывалась, то непременно сообщила бы об этом Кириллу. Но дело в том, что я понятия не имею, почему у меня сегодня такой неудачный день.

– У тебя такой неудачный день, потому что ты прикрываешь зад ублюдку. Кстати, родители не в курсе, что он у тебя есть. Может, расскажешь им?

Мое терпение начинает трещать по швам, а с ним и уверенность. Видит бог, я не хотела ехать сюда. Я не собиралась нарушать семейную идиллию своим присутствием, но Вероника чуть ли не плакала, упрашивая меня пожить в их доме. Я не могу ей отказать. Никогда не могла и вряд ли когда-нибудь сделаю это. Они с Кириллом дали мне слишком много, чтобы я осмелилась отказать им в маленьких и безобидных просьбах.

И дурацкая история с парнем начинает выходить из-под контроля. Если Аверьян заикнется о том, что несуществующий человек ударил меня, Вероника уже не отстанет, пока не доберется до сути, а она такова, что милый и добрый Богдан, лучший друг Аверьяна и вообще следующий после него всеобщий любимчик, не смог смириться с жестокой правдой и обернул свой гнев в болезненный удар… по моему лицу.

Если это случится, начнется хаос. Вероника и Кирилл будут в шоке, оба однозначно обозлятся на Богдана, если не на всю его семью. Аверьян будет защищать честь лучшего друга, которую я посмела запятнать своей ложью. Ведь он точно не поверит моим словам. Настоящие друзья никогда не бросают друг друга в беде, так что ему даже придется пойти против родителей, с которыми он только-только воссоединился… Господи, я всего-то хотела отвязаться от Богдана! Если он сдержит слово и не будет больше попадаться мне на глаза, то можно считать, что история с парнем дала необходимый результат. Только с кошмарными последствиями.

– Кто тебе сказал, что твое присутствие здесь неуместно? – спрашивает Аверьян, склонив голову набок. – Разве я сказал что-то подобное?

– Этого и не нужно говорить вслух.

– То есть ты прочла это в моем взгляде? – усмехается он, глянув на меня, как на глупого ребенка. – И как умудрилась, если я даже не думал об этом?

Не могу сообразить ответ. Неловкое молчание с моей стороны отражается зеленоватыми искрами веселья в черных глазах.

– Мне нужно разобрать вещи!

– Мне тоже. Но я не хочу сейчас этим заниматься.

Смотрю на него, искренне не понимая, чего он от меня хочет. Под его изучающим взглядом я плавлюсь, как восковая свеча. В моей комнате ещё никогда не было так тесно и неуютно, как сейчас.

– Ну что такое? – не выдерживаю. – Говори, что хотел, и уходи, пожалуйста.

– Сыграем в теннис? – предлагает он неожиданно.

– …В теннис?

Аверьян усмехается, довольный, что смог так легко выбить почву у меня из-под ног.

– В теннис, – кивает с дерзкой улыбкой. Он что-то задумал? – Или ты не умеешь?

– Меня воспитали твои родители, разумеется, я умею играть в теннис.

Аверьян смеется, и по обе стороны вытянутого лица вырисовываются изогнутые линии: от кончиков глаз к вискам.

– Тогда спускайся. Поглядим, на что ты способна.

Продолжая улыбаться, он бесшумно покидает мою комнату и тихонько закрывает за собой дверь.

Точно что-то задумал. Эта мысль не отпускает меня, вонзившись в череп гвоздем. Через двадцать минут, переодевшись в белое теннисное платье, появляюсь на корте. Я спятила? Почему не нашла вескую причину не приходить сюда?

Я не страстный любитель данной игры, как, например, Кирилл, который и возвел домашний теннисный корт. Но я часто замечала, что каждый взмах ракеткой помогает отпустить тревожные мысли. Они будто летят вместе с мячом, и, если его отбить, то и дурную мысль вместе с ним. Что ж, сейчас теннисная терапия будет мне даже полезна.

– Папа? – хлопаю глазами от радости, спеша к Кириллу. Каждый раз перед игрой он делает разминку. – У нас что, микст?

Чудесная новость. Не придется играть с Аверьяном один на один.

– Совершенно верно! Ты же не думала, что я буду отсиживаться в сторонке?

– Я рада! – даю ему пять.

– Мы с мамой покажем вам высший класс!

Улыбка мгновенно сползает с моего лица.

– Нам? – Смотрю на Аверьяна с Вероникой. Они разминаются на другой стороне поля. – А разве мы не с тобой в паре?

– Нет, дорогая моя. Сегодня мы сыграем в разных командах. Настоящая битва! Посмотрим, кто кого: активная молодежь или опытная зрелость?

Кирилл настроен решительно. Надел любимую белую форму, кроссовки, повязку на лоб и напульсники. Он так резво выполняет приседания, что мне делается не по себе.

Поправив бейсболку и свободную косичку, переброшенную на правое плечо, перехожу на другую часть поля. Надо же, у Аверьяна точно такая же, как и у отца форма, только черная. Наверное, тоже считает её счастливой. И он делает то же самое: приседания, отжимания, быстрые прыжки на месте. Ноги у него впечатляющие! Длинные, с прекрасно развитой мускулатурой.

– Адель, ты здесь! – восклицает Вероника и подхватывает меня под руку. – Мы с папой решили составить вам компанию!

– Я в курсе. Только он назвал это битвой между активной молодежью и опытной зрелостью.

– Опытной зрелостью! – усмехается Аверьян, глянув на решительно настроенного соперника, который отрабатывает удары по невидимой груше. – Ну, удачи ей – этой зрелости!

– Кажется, всё серьезно, да? – шепотом спрашиваю Веронику.

– Если бы они были в паре, то нас с тобой разнесли бы в щепки уже на первой минуте. А так они будут уничтожать друг друга.

– Так, может, мы побудем сегодня в роли болельщиков?

– Начинаем! – громким и бодрым голосом объявляет Кирилл. – Ника, что ты забыла на поле соперника? Живее сюда!

Закатив глаза, Вероника спешит к напарнику, который решительно настроен на победу. Аверьян вручает мне ракетку и задерживает взгляд на косичке.

– Мешать не будет? – спрашивает, поправляя повязку. У него высокий лоб, вдоль которого тянутся две глубокие линии. Кивнув на родителей, он добавляет: – Можешь убрать волосы. Отсюда они всё равно ничего не увидят.

– У меня всё в порядке.

– Ну разумеется! – комментирует со смешком. – Орел или решка?

– Сам выбирай.

– Но я спрашиваю тебя, – смотрит в мои глаза. На губах играет улыбка – раздражающая, но притягательная. – Так орел или решка?

– Орел.

Продолжая улыбаться и смотреть на меня, он громко сообщает:

– Орел!

Пока Вадим – помощник по хозяйству – бросает жребий, чтобы определить первого подающего в матче, мы с Аверьяном продолжаем смотреть друг на друга.

– Что такое? – теряю я терпение.

– Ничего, – пожимает он плечами. – Не нравится, когда на тебя смотрят? Или это тоже нарушает твои границы?

– Что ты задумал?

– Пока ничего, – смеются его красивые глаза. – А тебя это тревожит?

– Может, мы лучше обсудим нашу стратегию? Или ты решил играть сам, а я здесь только для фона?

– Контролируй сетку и старайся играть в ноги противнику, – говорит он так, словно это раз плюнуть, учитывая, что на той стороне поля заряженный на победу отец, с которым лучше всего играть в одной команде. – Какие-то сложности?

– А что будешь делать ты?

– А я буду пудрить им мозги, – отвечает Аверьян и подмигивает мне. – Ну, что там?

– Орел! – сообщает Вадим. – Подавайте, ребята!

– Смотри, наша первая маленькая победа. Поздравляю.

Аверьян протягивает мне мяч. Он кладет его в мою ладонь, но пальцы не разжимает. От прикосновения к его теплой коже по моей руке пробегает электрический разряд и взрывается в районе солнечного сплетения. Очень надеюсь, что он этого не понял. Потому что ток проходит сквозь пальцы повторно. Снова. И снова.

– Я не такой страшный, каким ты себе меня представляла. – В моей груди замирает воздух. А не слишком ли жарко сегодня для активной игры? – Удачи нам!

⁂

На протяжении всего матча глаза упорно отказываются меня слушаться. Удивительно, как наша команда умудряется вести в каждом сете, учитывая, что мое внимание на семьдесят процентов сосредоточено на партнере.

Меня будоражат его движения. Аверьян с такой силой бьет ракеткой по мячу, что удивительно, как та не разлетается вдребезги! Даже пот стекает по его шее невообразимо соблазнительно. Настолько, что у меня пересыхает во рту.