Вот тогда мы с ним и встретились в первый раз. Он уехал из моего салона через два часа в сопровождении наряда полиции, а потом выплатил ущерб. А его шлюха исчезла.

Вот с тех пор у нас с ним война. Он хочет меня, а я пообещала себе, что не стану его. Мне всё это не нужно.

Хотя у нас ещё ни разу не доходило до такого. Я понимаю, в чём проблема, и даже где-то внутри предвкушаю, что всё будет охренительно крышесносно, но что будет после?

Давид ждёт. Он смотрит на меня своими чёрными глазами, пожирая, а я пытаюсь придумать, как выкрутиться из ситуации, но каждый вариант, рассчитанный в голове, заканчивается одинаково, только с разными последствиями.

– Давай, Дикая, – Чернобор подталкивает меня, берёт за руку и сам кладёт на член. – Я хочу увидеть твой наглый ротик на моём члене. Или тебя научить делать мужику приятно? – вопрос звучит слишком вызывающе.

Внутреннее напряжение на пределе. Ника, либо ты, либо тебя.

Уверенно обхватываю член, мысленно наслаждаясь невероятной мягкостью и нежностью кожи. Вот за что мужикам такое счастье? Да ещё где? На члене, блин!

Медленно провожу рукой по стволу, ощущая, как он напрягается ещё сильнее. Боже, он великолепен.

А может, плюнуть на всё и позволить себе отдохнуть? Дать вольную, чтобы вдоволь натрахаться и войти в Новый год удовлетворённой кошкой. И так хочется надеяться, что этот бандит умеет пользоваться своей дубинкой.

Но вот есть моя низкая часть, которая согласна на всё, а есть та, которая всегда побеждает.

Опускаю руку до самого основания и резко сжимаю член Давида, заставляя его дёрнуться. Так что он сам виноват.

– Сука! – гаркает Чернобор и сжимает мои волосы на затылке.

– Ну что же ты такой беспечный, Давидик? – шиплю я ему в лицо.

– Я же тебя буду драть во все дыры, Дикая, – отвечает со злостью Чернобор.

– А может, ты опоздал? – скалюсь я, применяя последний спасательный жилет. – Может, меня уже отодрали так, как тебе и не снилось. И я, довольная, ехала расслабить свои дырочки, а ты помешал.

Вторая рука ложится мне на шею и сдавливает достаточно ощутимо. Взгляд Давида становится не просто возбуждённым. Дикий – это самое нормальное слово, которое я могу подобрать.

Давид резко склоняется и кусает меня за мочку уха. Больно, блин!

Я выпускаю его член, а в следующий миг, уже придавленная телом Чернобора, лежу на кровати, слушая, как разлетаются в разные стороны пуговицы с блузы.

Глава 4

***

Кем бы меня ни считали, а прозвищ у меня дохренелион в наших кругах, но бабу силой никогда не брал. Все сами снимали трусы и готовы были насаживаться на член ртом.

Я вчера мог взять любую в клубе, но, сука, все мысли о том, чтобы парни не проебали Снежинку.

Она здесь, она подо мной, и я даже поверил, что она мне сейчас отсосёт, сделав самое охренительное утро.

Она же решила поступить по-другому. Ну кто я такой, чтобы отказывать ей в просьбе?

Сука, всё кровь мне скрутила и сейчас трахает мозг!

От её шмоток остаются только тряпки, я поднимаю взгляд и зависаю. Ника откинула голову и глаза закрыла. Это, блядь, что?

– На меня смотри! – дёргаю её за шею, чтобы повернуть голову на себя, хочу видеть, как она будет кончать, а потом всё равно отсосёт.

Дикая открывает глаза – и кранты. Сука, как у неё это выходит? Пусто. В них просто пустота и всё. Ни капли того, что ещё полчаса назад пробивалось.

Её раздражало всё, но она держалась. Голос был холодным, как и всегда, а в глазах плясали черти.

Сейчас же она смотрит на меня так, будто я её киллер, и Ника смирилась с тем, что с ней случится.

– Сука, – отталкиваю её лицо, а сам поднимаюсь с кровати.

Член пульсирует, яйца болят так, что рванёт их сейчас, но я, оказывается, не могу её трахать такой. Легче резиновую бабу притащить сюда и в неё потыкать.

Ника поднимается на локтях и смотрит на меня, даже не моргая. Блядь, почему её тело сводит с ума. И сказать это некому. Сиськи просто идеальные, и даже сейчас эти горошинки розовых сосков манят, чтобы их накрутили, пососали и щёлкнули языком.

Плоский живот, стройные ноги в дорогом белье, всё даже охуенее, чем я мог представить, но, мать твою!

– И это всё? – голос настолько пропитанный презрением, что вскрывает старые раны.

– Пошла вон отсюда, – говорю зло, но не подхожу. – Гарик! – ору так, что у самого в ушах закладывает.

– Да, шеф, – Гарик ныряет в комнату, но сразу отворачивается к двери.

– В комнату её отведи, и чтобы глаз не спускали, – отдаю приказ. – А мне шлюху, и срочно.

– Сделаем, – кивает он и спокойно добавляет: – На выход.

Ника поднимается с кровати, остатки юбки падают на пол, туда же она скидывает рукава блузки. Чулки, трусики и без лифчика. Она молча разворачивается к двери, а я понимаю, что сам себя переиграл.

Дёргаю её за руку и, сжав достаточно ощутимо, останавливаю. Поднимаю меховое пальто и, сунув в руки, рычу:

– Надела!

– Что такое, Чернобор? Сам не смог и другим не даёшь? – вот же дрянь.

Снова дёргаю её на себя и, сжав щёки, смотрю в глаза.

– Я не трахаю брёвна, Дикая. Думал одно, а получил испорченный праздник, – шиплю в её губы. – Так что, будь добра, не свети своими сиськами здесь. У меня сегодня будет праздник вечером, пойдёшь на него и будешь улыбаться там своей холодной улыбкой. А потом вали нахер.

Ника взгляд не отводит, но что-то в нём меняется. Или мне только так хочется.

Не такая ты и отмороженная, но смотреть я буду после того, как трахну кого-то.

Отталкиваю её. Ника демонстративно накидывает пальто на плечи, а я замечаю трахающий взгляд Гарика. Сука, глаза выколю ему.

Так, Чернобор, тормози. Только импотент не захочет её, и я это знаю.

– За шлюху мне не забудь, и быстро, – добавляю громко Гарику, когда Ника выходит.

Дверь закрывается, а я сношу всё, что стоит на тумбочке. Надеваю штаны и подхожу к окну. Что не так? Мог же трахнуть её. Мог сделать всё что угодно.

Да ещё вечером это сборище. Надо было отменять всё. Но нет же. Мне нужны все эти подвязки. Как ни крути, а сейчас выгоднее заводить друзей, чем врагов.

И эти едут из-за Урала. Да и свои подтянутся. Стальнов тоже должен явиться. Ненадолго, но для того, чтобы меньше было понтов со стороны гостей, нужны и свои. Тем более чистку мы сделали отличную на днях.

Стальнов Дан, слишком наглый и давно сидящий на совершенно другом уровне. Всё хотел выйти из общих дел, но его не отпускали. Но сейчас всё изменилось. Месяц назад мы только разговаривали на общей сходке, что нам нужны перемены, и они настают.

И нужно же мне было притащить эту отмороженную сюда? Подхожу к ноуту, что в углу на столе. Открываю крышку и нажимаю пару клавиш. Экран загорается, включая камеры наблюдения в соседней комнате.

Дикая стоит посреди комнаты и тупо смотрит перед собой. Я не вижу её взгляд, но она будто не здесь. Комната вся светлая, и она тупо сливается с ней.

Обхватывает себя руками, закутавшись в пальто, и подходит к окну. Стоит так, будто проглотила кол. Идеальная холодная красота. Выносящая мозг и сворачивающая кровь.

Стук в дверь отвлекает от её вида. Игнат открывает дверь и входит, запуская за собой стройную брюнетку.

Марина. Всегда знает, как меня удовлетворить, но я понимаю, что не хочу никого.

– Я приехала, котик, – Марина дёргает застёжку на шубке.

– Отвези её назад, и готовьтесь к вечеру, – говорю безразлично.

– Котик, ты что? Я же тебе сейчас такой минет сделаю, что закачаешься, – Марина облизывает пухлые губы, а я понимаю, что у меня уже и не стоит.

– Гарик, – перевожу взгляд на своего помощника.

– На выход, Марина, – Гарик берёт её за руку и выводит за дверь.

Он ещё не успел закрыть, как в коридоре появляется Ника. Смотрит на Марину, потом на меня. Жду чего угодно, но только не того, что она делает дальше.

– Гарик, мне нужен мой чемодан, не буду же я ходить по дому в чулках и трусиках, – говорит ласково Ника и выставляет ножку из-под пальто.

Слышу, как Гарик сглатывает, а Марина демонстративно фыркает и, что-то шепнув, уходит.

Глава 5

***

Горячая вода расслабляет. И всё же хорошо, что дорожный набор косметики я упаковала с собой.

В голове пустота. Точнее, мыслей слишком много, но они будто за воображаемым кругом, который я установила себе, чтобы собраться.

Что меня так взбесило? Я ведь прекрасно понимаю, кто такой Чернобор. Знаю, чем живут такие мужчины. Они не заводят себе отношения, они не умеют любить, но их любят до безумия. Они не способны даже проявлять человеческие чувства.

И я же прекрасно знала, что ему приведут шлюху, но не думала, что так быстро и сразу же после того, как он трахнул меня глазами.

Тело до сих пор помнит все его прикосновения. И от этого становится ещё жарче.

Комнату, что выделили мне, можно назвать королевской, одна ванная – как моя гостиная в квартире. И это особый кайф.

Ну не на золотом песочке я сейчас и не слушаю шум прибоя, но всё же сервис здесь тоже есть.

Руками медленно поглаживаю тело, опускаясь под воду, и возвращаясь на грудь. Повторяю снова и прикрываю глаза.

Мне принесли завтрак в комнату, после того как вернули чемодан, но я не смогла поесть. Не могу себя заставить.

И да, я позорно хочу секса, но не с ним. Чернобор не заслужил!

Опускаю руку между ног и медленно провожу между губок, подрагивая от прикосновения. Тело не отпускает. Разрядки не было, и это только злит.

Закидываю одну ногу на край ванной и взвизгиваю, когда понимаю, что её захватывают в тиски горячей рукой.

Открываю глаза, хочу дёрнуться и встать, но взгляд Давида приковывает к ванной.

– Продолжай, – голос до того низкий, что похож на рык.

Смотрю на него и не шевелюсь. Я не хочу при нём ничего. Возбуждение сменяется раздражением и обидой.

Боже, Ника, на кого ты обижаешься? Ты же сама ему чуть член не оторвала!

– Продолжай! – Давид давит голосом и медленно ведёт рукой по ноге вверх.

– Не смей прикасаться ко мне после своих шлюх, – шиплю на него, но он будто не слышит.

Я не успеваю даже среагировать, как моя рука возвращается снова на клитор, придавленная рукой Давида.

Его взгляд обжигает. Грудь ходит ходуном от тяжёлого дыхания. На нём снова домашние штаны и белая футболка.

На шее виднеется край татуировки и жилка, которая бьётся с такой скоростью, что может пробить кожу.

– Ты плохая девочка, Дикая, – хрипло произносит Чернобор, заглядывая в глаза, и вводит в меня сразу два пальца, но и руку мою не отпускает.

– М-м-м, – прикусываю губу, чтобы не кричать.

– А ведь я же сказал тебе, продолжай, – голос тягучий, будто гипнотизирует. – Но ты готова делать всё что угодно, лишь бы не так, как тебе говорят.

И несколько быстрых поступательных движений пальцами заставляют выгнуться меня.

– Ты забыл, что я бревно, – отвечаю ему, но слышу, как предательски дрожит мой голос.

Губы Чернобора растягиваются в диком оскале, а в глазах пляшут те самые рогатые, что живут в самых тёмных чуланах. Но только не Давида.

– И сейчас ты кончишь, – Давид хватает меня за волосы и дёргает на себя, впиваясь в губы.

Вода расплёскивается через край, я хочу вырваться, но не выходит.

И да, я вру. Вру сама себе! С каждым движением пальцев Давида я готова выть от наслаждения. Резко, быстро, на грани боли, особенно когда он начинает пощипывать клитор, а поймав язык, кусает за кончик.

За закрытыми веками рассыпается звездопад, знаменуя приближение оргазма.

Я уже сама готова насаживаться на его пальцы, лишь бы он закончил. Ещё чуть-чуть, совсем немного, и я…

Давид резко вынимает пальцы из меня и замирает. Держит за волосы, смотрит в глаза, а я плакать готова.

– Забыл, ты же сказала не трогать тебя грязными руками, – скалится Чернобор.

В груди застрял воздух, причиняя боль, но эта боль отрезвляет.