– Вот и умничка, – довольно отвечает Стальнов, замечая, что я сама прогибаю поясницу под его тело. – Ты как кошка, Яся. И я хочу, чтобы называла меня Дан, когда будешь кончать подо мной.

– Слишком много чести, Богдан Сергеевич, – отвечаю я.

– Ну что ты, Ярослава Ильинична, я только начал твою честь отбирать, – шепчет он. – Но, поверь мне, я заберу себе всё. Я ради тебя сутки сидел в кутузке.

По коже пробегают мурашки от воспоминаний моих прошлых выходных. Но всё рассыпается на кусочки, когда Стальнов добирается до клитора и сразу же ныряет во влажную глубину пальцами, издавая бешеный рык.

– Да-а-а!

Глава 7

***

Башка закипает. Нервы на пределе, а в яйцах напряжение такое, что я готов убивать. Мои ребята разбежались по углам и делают вид, что заняты работой, но меня это нихрена не устраивает.

Прикрываю глаза и, как конченный дебил, ощущаю кожей ЕЁ. Сука, я таких давно не видел. Это же просто какая-то дикая смесь всего, что можно было смешать в женщине.

Спина ещё печёт в месте, где эта рыжая достала своими коготками, но и это поправимо. Она мне отработает каждую минуту без секса.

– Сергеич, можно? – в кабинет просовывается голова Ивана, одного из моей охраны. – Мы, это, бабу тебе привезли, как заказывал, – и в кабинет входит шлюха. Дорогая, ухоженная, рыжая, но шлюха!

Киваю Ивану в знак согласия, а сам продолжаю смотреть на эту мадам. Медленно обвел её взглядом и ничего. Ничего, блядь! Даже не дёрнулся, сука!

– Ну что, Богдан Сергеевич, как Вы хотите? В рот, в жопу или по классике? – спрашивает девка.

Молодец, научена и понимает, что со мной нужно уметь всё. Все они научены. Те времена, когда я трахал шлюх на автобанах, давно позади и забыты как страшный сон. Тогда каждый крутился, как умел.

Я умею многое, но пришлось идти с низов, чтобы сейчас это многое могли оценить по достоинству и в верхах.

Зажравшиеся мудаки, но у кого бабки, тот и король. Так что выживаем, как можем.

Разворачиваюсь так, чтобы кресло отъехало от стола, и киваю на свой пах. Мне нужна разрядка. И срочно! Иначе я сорвусь, и пиздец Ягодке.

Рыжая шлюшка похотливо улыбается, предвкушая, что сейчас будет хорошо. Но с каждым её шагом во мне поднимается злость. Вот что за нах?

Она садится передо мной на колени. Вся дорогая, ухоженная, подтянутая, а мне оттолкнуть хочется. Дан, ты башкой потёк?

Щёлкает пряжка ремня, и в кабинет резко открывается дверь.

– Бать, вау! Да у тебя тут расслабончик, – скалится мой отпрыск, а я готов стянуть этот самый ремень, что только что расстегнулся, и надрать ему зад.

Вот только проблема в том, что стыдно как-то. У меня давно уже другие методы его воспитания.

– Тебя, бля, стучать учили? – рычу я и машу девке на выход.

Вот в чём плюс шлюх. Им не нужно объяснять, доказывать, просить. Махнул – исчезла. Свистнул – уже рядом. И я, вероятно, слишком привык к такому, раз не смог раскрутить рыжую заразу.

– Да нормально, вы продолжайте, – Ден падает на диван в кабинете и закидывает ноги на столик.

Жду, пока кабинет освободится, а сам сверлю взглядом сына. Ему скоро восемнадцать. А ведь кажется, что совсем недавно мне приволокли на крыльцо старого дома пацанёнка и, кинув в морду свидетельство о рождении, оставили как щенка.

Я его готов был в детдом определить. Куда мне ребёнка, когда я сам мог сдохнуть в любой момент. Не то время было, хотя и поспокойнее уже. Привёз его к воротам. Постоял возле них с ним, а потом развернулся и попёрся в пиццерию. Тогда они становились только популярными.

Там я и поймал очередную пулю! А этот пиздюк сидел рядом и закрывал мне рану.

Сын. Иногда его убить охота, особенно когда он творит дичь, но, как оказалось, действительно родной.

– Ты не ответил на вопрос, – давлю голосом, и это всегда срабатывает.

Не знаю, как долго ещё будет, но, надеюсь, не он меня прикончит.

– Слушай, я не хотел мешать, – улыбается Ден. – Но тут такое дело. Тебе завтра нужно явиться в школу.

– Ты опять? – врываюсь я. – Кто на этот раз? Ты, блядь, можешь нормально закончить эту ебучую школу, чтобы я выдохнул, а потом вали куда хочешь!

– Так ты же вечно нудишь, что каким бы козлом ни был, будь умным, – кривляется этот засранец. – Так что ты уж прости…

– Денис, мать твою! – удар по столу оживляет сына, и он напрягается.

– В этот раз я не виноват, – он садится ровно и поднимает обе руки. – Это всё малолетки. Эти две сучки берега попутали, но я…

– И ты ничего не сделаешь! – рычу я. – Я тебе яйца оторву и лишу наследства, ты понял! Когда тебе дойдёт, что ко всему нужно подходить с холодной башкой?

Ден злится. Вижу это по его напряжённой позе – вздувшимся венам и сжатым кулакам.

– В зал сегодня идёшь, – говорю строго. – И пока не выстоишь пять раундов против Ивана, хрен ты увидишь свой байк.

– Бать! – взвивается Денис.

– Нехрен было лажать!

– Я не виноват! Эти две идиотки решили, что меня можно разыграть, – взвивается он.

– Если баба тебя уделала, значит, это умная баба, – заключаю я. – А ты идиот. Пошёл. Путь тебе заказан на сегодня. И никаких дружков!

Ден вскакивает с дивана и вылетает из кабинета, бахая дверью. Перебесишься, сынок.

Да твою же мать! Это какая-то чёрная полоса у нас, что бабы нам палки в колёса ставят? И почему никто не сказал мне, что чем старше становятся дети, тем тяжелее с ними? Точно бы отправил его в детдом, если бы знал.

Хотя… Прикрываю глаза снова и понимаю, что дело здесь не в сыне, а в рыжей ведьме. И тут даже дело не в том, что она меня прокидала дважды. А в том, что эта Ярослава Макарова сама нарвалась.

И мне очень хочется узнать, как она смогла устоять, когда мой член уже был у входа, а эта сучка текла мне на пальцы. Сладко текла и только для меня.

Глава 8

***

– Яся, ты отбитая на всю голову, – шипит Ника. – И девчонки у тебя такие же. Мне жаль их мужей.

– Не нуди, – отмахиваюсь я от подруги и разливаю нам вино. – Маш, ну а ты что молчишь? – смотрю на ошарашенную Машку.

– Я немного в ах… в общем, там, где получают удовольствие, – отвечает Маша, принимая бокал. – Ты как умудрилась поймать на свой шикарный зад такое приключение, Ясь?

– Да откуда я знаю? – пожимаю плечами, а у самой внутри всё сжимается от воспоминаний о Стальнове. Сжимается так, что только от этого я готова получить оргазм.

Я дура!

– Всё она знает, – рычит Ника. – Эти аборигены мне Иру напугали. Идиоты!

– Ира меня сама оставила, – хочу выглядеть обиженной, но не выходит.

А ещё у меня даже ноги подрагивали от того, что Стальнов выделывал своими пальцами, пока Ника там, за дверью, выпирала его мордоворотов. Сейчас я понимаю, что если бы не она, то я бы ему дала у той двери.

Но жизнь штука коварная: сначала манит конфеткой, а потом включает мозг и вопит: «У тебя диета»!

Я больше суток провела у Ники, и не потому, что трусиха, а потому, что понимаю, что если увижу этого мужика рядом, то сама его трахну.

– У тебя сейчас такое выражение лица, будто ты снова раздираешь спину Стальнову, – хихикает Ника, а мне и правда смешно и кайфово становится.

Вот же! Мартышки мои! Это их словечки пробегают в меня.

– Что ты сделала? – Маша продолжает греть в руках бокал.

– Да блин, – вот почему-то именно это не хочу рассказывать девочкам.

Но снова эти воспоминания. И снова чувствую его запах. И снова понимаю, что я, оказывается, ещё ничего – так изогнуться и разодрать спину этого идиота до крови. Но блин! Я не могу этого рассказать.

Я же за столько лет привыкла делиться со своими девочками всем. Вплоть до размера члена, который когда-либо был рядом или в поле зрения!

Но у нас в этом плане всё обоюдно. Ника такая же коза, как и я. Только Маша у нас божий одуванчик и не колется, сколько сантиметров в трусах у её благоверного.

– Яся, а что он с тобой делал? – Маша чуть щурится и пытается заглянуть мне в глаза, которые я прячу за бокалом. – У Иры, насколько я помню, на массаж ходят голенькими, – задумчиво вспоминает Маша.

– Ой, только не говори, что он скорострел! – вскрикивает Ника, а мне так смешно становится, что уже нет сил сдерживаться, и отпускает сразу. – Ну нет! Не разочаровывай меня! Дай поверить в чудо! Я не переживу этого! – и Ника складывает руки в молитвенном жесте и губки уточкой.

– Всё, хватит, – я уже просто ржу. – Ника, ты бы в другом месте такие губки делала.

Мы смеёмся уже вместе, подначивая друг друга, и я почти довольна, что перевела тему. Но это была бы не Маша, если бы не внесла свою ложку коричневой дурнопахнущей жижи:

– Но, если серьёзно, это плохой признак, Ясь, – и Ника тоже затихает. – Тебе прекрасно известно, чем заканчивается твоё такое состояние. Если ты не хочешь перемыть ему косточки, значит, он уже пробирается тебе под кожу.

– Маш, – Ника первая приходит в себя, одёргивая подругу, а я ловлю ступор.

– Яся, мы тебя слишком любим, чтобы вот так отдавать такому как Стальнов.

– Не волнуйтесь, девочки, – отмахиваюсь я. – Я смогу устоять. Жизнь мне помогла выработать иммунитет.

– А может, это и плохо? – спрашивает Ника, покручивая в руках бокал. – Может, в этом и есть проблема, что мы с тобой до сих пор сидим по выходным за бокалом вместо того, чтобы кайфовать в постели и пить кофе вместе с кем-то по утрам, – и столько боли в голосе подруги, что пробирает до костей, разрывая душу.

– Моя рыбка, – поднимаюсь с кресла и, сев возле Ники, притягиваю её к себе в объятия.

Маша тоже недалеко ушла от нас. Ей совсем несладко, что и обижает. Но если у нас с Машей есть отдушина в нашем продолжении, то у Ники всё немного сложнее.

– А давай мы загадаем желание, Ник? – снова шальная мысль приходит в голову, а в отголосках стоит эхо «Плутону больше не наливать». – Давай загадаем, чтобы этот год принёс нам столько счастья, чтобы нам в нём купаться и наслаждаться.

– Яся, Новый год через двадцать пять дней, рано желания загадывать, – качает головой Маша.

– И вообще, лучше помолчи, – поддакивает Ника. – А то твои желания быстрее всех начинают сбываться.

– Ну тогда я пока обновляю наши бокальчики, а вы загадывайте каждая своё, – почему-то именно сейчас я начинаю снова хихикать. – И чтобы сбываться они начали уже завтра, – восторженно добавляю я.

– Завтра понедельник, – в Маше просыпается скептик.

– Ну и ладно, – отмахиваюсь я, пока до меня не доходит. – Бляха, завтра понедельник!

Бросаю взгляд на часы. Папа скоро должен привезти девочек домой. А завтра у нас поход в школу.

– Я так понимаю, мартышки наши что-то учудили, – настроение Ники снова поднимается.

– Если честно, понятия не имею, – вздыхаю я. – Но то, что они что-то сделали пацану из одиннадцатого класса, факт.

– Ну, впрочем, как я и говорила, – хихикает Ника, намекая на характер моих красоток.

– Ну тогда пусть мечты начнут сбываться завтра, – Маша чокается о наши бокалы. – А сегодня ещё можно похулиганить.

Глава 9

– Пап, ну раз ты остался, то мне нужно смеситель в ванной посмотреть, – кричу папе с кухни.

Я вчера успела прийти домой до того, как приехал папа с девочками. Все счастливые, довольные, но папа отказался ехать обратно, сказав, что соскучился.

– Конечно, посмотрю, мартышечка моя, – седая голова папы заглядывает на кухню, а в руках у него уже шуруповёрт.

Вот от кого я переняла это прозвище и для своих мартышек. Папа всегда так называл меня. И не потому, что я страшненькая, а потому что всё детство только и знала, что лазить по деревьям, заборам да пацанов соседских дразнить.

– И что ты там уже придумал? – улыбаюсь родителю я.

– У тебя полка прохудилась, дочь, – вздыхает папа. – Но если бы вы с девочками разгрузили её и половину своих курток, шубок, пальтишек убрали по местам, то, может, и крючки на месте бы были.