– Неужели совсем никаких родственников не осталось, которые могли бы нас принять? – спросила, заметив, что на детских щеках проявились тёмные полоски от слёз.

Как часто моют ребёнка? Или специально замарали ему лицо, чтобы вызвать во мне жалость? Да и волосы нечёсаны несколько дней. Густые рыжие локоны торчали в разные стороны, словно колючки у ёжика.

– Осталась лишь прабабка по отцу. Но она нас и на порог не пустит.

– Почему? Тоже не любит?

– Да, не любит. Потому что волосы у нас с тобой рыжие, а не чёрные, как в её роду.

– И это причина не пускать на порог родную кровь? – удивилась ответу Эша.

– Не только поэтому. Она была против, чтобы её внук женился на нашей матери. Матушка была богатой и не желала преклонить колени перед вредной старухой, которая всячески её оскорбляла. Виделись они всего два раза, когда отец приводил невесту знакомиться и когда привозил нас показать. Я не помню этого, но ты рассказывала, что прабабка, увидев наши волосы, изошла на крик и выставила всех за дверь. После того визита к ней тебе она несколько раз в кошмарах снилась. Высокая, худая, с жидкими чёрными волосами, в тёмном закрытом платье в пол, длинными пальцами она пыталась достать до твоих красивых кудрей. Жаль, что сейчас твои волосы потускнели, а раньше так красиво переливались на солнышке.

«Как складно рассказывает», – улыбнувшись, подумала и вслух сказала: – Не переживай. Возможно, сейчас её сердце оттаяло.

– Вивианна, я пойду на кухню. Сегодня готовят суп. Я буду мыть кастрюли. Ближе к ночи, как все лягут спать, принесу тебе поесть. Надеюсь, что Эдвард вернётся утром. Не хочется уходить в ночь. Тут хоть и плохо, но есть крыша над головой.

Поцеловав меня в щёку и погладив по волосам, мальчик убежал.

Слабость давала о себе знать. Я не успела закрыть глаза, как уснула.

Ночью меня разбудил организм, и с усилием удалось встать. Двигаясь по стеночке, дошла до дверей. Где искать в этом доме туалет?

– Вивианна, ты куда? – словно из-под земли передо мной вырос Эштон с тарелкой супа. Оказывается, рядом была кухня. – Зачем встала? Тебе выздоравливать нужно.

– Где туалет? – спросила, потирая спину.

– Так у тебя под кроватью горшок стоит, – шёпотом ответил тот.

– А можно без него? Покажи, куда идти.

– Туалет для слуг на улице. А так только умывальные комнаты в хозяйских спальнях. Не стоит без спроса туда заходить. Пойдём в комнату, – попросил мальчик, но я уперлась.

Маленькая, что ли, на горшок ходить?

Спальня Эдварда разительно отличалась от той комнаты, в которой спала я. Сходив в туалет и умывшись, взглянула в тусклое зеркало.

Как за одну ночь похитители довели меня до такого жуткого состояния? Дотронувшись рукой до перепутанных тусклых волос, уставилась на осунувшееся лицо и тонкую куриную шею. Кожа имела сероватый оттенок. Отодвинув ворот пахнущего потом платья, увидела еле заметные синяки, украшавшие грудь.

– Вроде я и в то же время не я. Почему такая худая? – поинтересовалась у отражения и ахнула: – Прошёл не один день? Меня морили голодом, били, отбили память? Сколько прошло дней с момента похищения? Бежать! Только бы выбраться живой! Подпишу любые документы!

Страх липкими щупальцами забирался под платье и поднимался по ногам, по телу, оседая в сердце.

– Вивианна, поспеши. Суп остынет, – поскрёбся в дверь Эш.

Медленно дошла до комнаты и молча съела наваристый суп. Приятное тепло разлилось по телу. Затем, поблагодарив мальчика, вновь легла спать.

А утром проснулась от громких голосов, доносившихся из коридора.

Глава 3

За ночь мне полегчало, голова уже не болела. Почувствовав себя лучше, села, сделала несколько круговых движений головой и руками. Нет, не резких, а так, чтобы кровь разогнать. Когда встала, захотелось в туалет и умыться. Но выйти не успела, так как чьи-то громкие голоса приближались к моей комнате.

– Почему ты их вчера не выкинула, пока меня не было? – пинок, и дверь с грохотом распахнулась.

Перед моим взором предстал высокий темноволосый и красивый мужчина лет двадцати пяти-тридцати. Не удивлюсь, если это якобы мой муж явился.

– Хм-м. Неплохо выглядишь для умирающей, – мужчина перевёл взгляд на Одетту, а потом вновь на меня. – Ты в беспамятстве была и не помнишь, что мы в разводе. Так что покинь мой дом, Вивианна, – имя он произнес, словно выплюнул. – Матушка, она дар речи потеряла? Или это краденая магия из печати доктора на неё так благотворно повлияла? Смотрит, а глаза не опускает. Дерзит! Может, выпороть её?

– Ты что, сынок, ты что! Нельзя! – я удивилась тому, что Одетта, которая столько времени пыталась отравить девушку, вдруг заступается. – Ты ей больше не муж. Ну побьёшь, а вдруг она не переживёт? Спрос с тебя другой будет. А так сама с мальчишкой в ближайшей подворотне…

Мысленно усмехнулась: не заступается. За сыночка боится.

– Да понял я, матушка, – в мою сторону полетели бумаги, свёрнутые в трубочку. – Документы на развод. Бери и проваливай.

Моё сердце радостно забилось. Отпускают? Вот так, без каких-либо условий? Ко мне, проскользнув мимо Одетты, кинулся мальчик, который тут же заявил:

– Мы никуда не уйдём, пока Вивианна не встанет на ноги. Ей нужно несколько дней, чтобы поправиться.

– Что?! Ты ещё смеешь перечить решению главы дома?! Да такого наглеца в шахты на перевоспитание! – разозлился Эдвард.

– Мы уй… – не успела произнести, что уйдём, как мальчик сжал кулаки.

– Да вы обязаны отдать наше наследство! После развода шахта вам не принадлежит! Она возвращается к нам! Об этом говорили женщины! – выпалил Эш и посмотрел на Одетту.

На мгновение воцарилась тишина. Я моргнула, а потом ещё раз. Мне стало казаться, что вокруг ладоней Эдварда Эверхруста появляется свет.

– А ну повтори, что ты сказал! Шахту вам?! – прорычал мужчина.

– И не только шахту, но и денежное содержание на бывшую жену. Пусть она и не родила, а содержать вы её обязаны. Таковы законы. Спросите у своей матери, – стоял на своем Эш.

Какой-то частью мозга я понимала, что вся эта сцена направлена на меня, но другая часть мозга отказывалась что-либо понимать. Ладони Эдварда не просто светились, на них появился настоящий огонь. Языки пламени лизали мужские пальцы, норовя взмыть вверх.

– Неблагодарные! Мы, несмотря на ваш обман, приютили вас, кормили, поили, крышу над головой давали! – огонь становился всё сильнее. Страх сдавливал мою грудь, дышать становилось трудно. – Сожгу! Все тряпки, что на вас, спалю! А главное, ваши ужасные рыжие волосы! Лысые пойдёте прочь!

Огонь, сформировавшись в небольшой шар, поплыл в нашу сторону. Потрескивая, он неумолимо приближался, а на лице Эдварда растянулась гаденькая улыбочка. Мальчик с силой прижался ко мне. Я быстро сообразила, что сейчас одно из двух: или я совсем сбрендила, то есть сошла с ума, или всё происходит на самом деле, и я не просто не в своём теле, но и не в своём мире.

Попятившись, плюхнулась на кровать, увлекая за собой мальчика. Неужели осмелится сжечь двух живых людей?

– Эдвард! Не смей! – неожиданно выкрикнула Одетта, и мужчину резко облило водой, которая сорвалась с рук его матери. Оседая на пол, та пробормотала: – Дом спалишь. Сколько раз тебе говорила, не играй огнём, – и затихла.

Огонёк исчез.

– Чтобы духа вашего в доме не было через полчаса! Не испытывай судьбу, Вивианна! – Эдвард приподнял потерявшую сознание мать. – А я даже рад, что вы пойдете на улицу. Вас там быстро научат держать язык за зубами. Взять позволяю лишь то, что ты прячешь в своём сундуке. Только зря ты, Виви, пыталась в своей поеденной молью шали утаить медяки. Служанки давно всё обыскали.

Эдвард наконец вышел из комнаты, неся мать на руках. Только его противный смех так и стоял в ушах.

– Ты зачем?! Зачем?! – не только слова, но и мысли не желали формироваться в моей пустой голове. – Бежать! Нужно бежать!

Откуда только силы появились? Старый сундук нашёлся в углу. Открыла крышку (да что в нём можно спрятать, если даже замка нет?) и заглянула внутрь. В видавшую виды простынку были завёрнуты старые туфли, поеденная молью шаль и…

Да не может быть?! Мои пальцы коснулись маленькой сумочки, которой тут точно не могло быть. Это моя сумка, в которой обычно лежат косметика, телефон, кошелек. Да, в общем, и всё. Туда мало что может поместиться. Последнее время моё предпочтение отдавалось аккуратным сумочкам небольшого размера.

Повернув голову, я поняла, что братец всё ещё не пришел в себя и сидел на кровати. Быстро завязав всё обратно, достала только шаль и бросилась к Эштону.

– Вставай. Времени мало, – подняв бумаги о разводе, подтолкнула его к двери. – Кто же так ведёт переговоры с преступниками, требуя вернуть своё? Вот выберемся отсюда, тогда и повоюем. Хорошо, что этого сумасшедшего мать остановила. Непонятно только, почему она в обморок свалилась.

– Магии в ней почти нет. А вообще, маг воды очень ценится, – вяло ответил брат.

– У тебя вещи имеются? Будешь забирать? – поинтересовалась, выведя Эша в коридор.

– Да откуда? Всё на мне.

Возле входных дверей нас ждала с перекошенным лицом Тамаринда, которая сразу накинулась на меня:

– Ах ты гадина! Из-за тебя матушка в кровати лежит!

Она размахнулась и попыталась дать мне пощёчину, но я ловко отодвинулась в сторону. А когда разозлённая девушка решила сделать шаг вперёд, Эш, не теряя времени даром, подставил ей подножку.

Тамаринда аккуратно растянулась на не совсем чистом полу. Немного помолчав и осознав, что поединок был не в её пользу, она завопила, зовя на помощь.

Да только мы не стали дожидаться, когда кто-нибудь откликнется, и выскочили за дверь. Та захлопнулась, отрезая все пути назад.

На улице было холодно, судя по листьям, ранняя осень. Поежившись и пошатываясь, я пошла в сторону дороги. Адреналин постепенно отпускал, ноги подкашивались.

Не успели мы свернуть за угол, как за нами послышались чьи-то торопливые шаги.

Глава 4

– Вивианна, постойте, – нас нагнала молодая женщина, поправила платок и сунула в мои руки несколько монеток и тёмный мятый листок бумаги.

– Марта, ты чего? – Эштон удивлённо смотрел в спину уходившей.

– Берегите себя, больше мы ничем не можем помочь, – на мгновение обернулась та и продолжила идти в сторону дома. – Бумагу чудом удалось спасти, когда её привезли, хозяин скомкал и выкинул в мусорное ведро. Простите, что раньше не отдала.

– Кто это? – разжимая кулак, уставилась на три больших монетки медного цвета и одну серебряную.

– Марта, лишь она с мужем к нам проявляли тепло, – всхлипнул Эш. – Она свои сбережения отдала нам? – не веря, он дотронулся до денег.

Развернув бумажку, вчиталась в знакомые буквы, я понимала, что это не кириллица, но знала, что тут написано, чтение не составляло труда.

– Эштон, тут говорится, что наша бабушка очень плоха и желает видеть внуков для прощания, – повернув бумагу, подписи не нашла.

– Виви, это значит, что нам будет где переночевать и что есть, сейчас же едем к ней. Там есть адрес?

– Да, вот написано, Шестой кривой переулок, дом пять.

– Возница! – повернувшись ко мне спиной, Эштон махнул рукой дремлющему вознице на другой стороне дороги.

Тот встрепенулся, понукнул лошадь и, развернувшись на пустынной улице, подъехал к нам.

– Пять медяков в любой конец города, – хриплым голосом озвучил расценки мужчина.

– Не нужно в любой конец города, – отмахнулся Эш. – Нам всего лишь нужно в Шестой кривой переулок пять. За три медяка довезёте?

Возница окинул нас взглядом, махнул рукой, соглашаясь на предложение.

– Так и быть, поступлюсь, но только потому, что не далеко и желающих ехать мало.

Опустившись на холодное сиденье, прижались, словно птички на веточке, друг к другу. Холод пробирал до костей.

– Скоро будем дома, – потирая мои плечи, пробормотал брат.