Дело в том, что за воротами Цяньтан города Ханчжоу, куда попал Чжу Пу, протекала река под названием Цяньтанцзян. По ней постоянно курсировали особые лодки, именовавшиеся прогулочными. Путник, желавший попасть в соседние провинции, неизбежно должен был пользоваться их услугами. На каждой лодке он встречал прелестных девушек лет семнадцати-восемнадцати, считавшихся родственницами владельца, но фактически служивших приманкой для купцов. Старые путешественники, знавшие обычаи, пользовались этой возможностью развеять дорожную скуку, если у них, конечно, было настроение. Подобно тому как это делалось на «веселых лодках», они заказывали себе вино, девушек и отделывались при этом только косынками ^[124]. Но если на судно попадали неопытные господа, из них выколачивали деньги всевозможными способами. Занимались этим ремеслом прибрежные жители, да и то лишь члены определившихся девяти семейств. Другие семьи не имели права конкурировать с ними. Поэтому лодки назывались не только прогулочными, но и «девятифамильными». Но не будем говорить о пустяках.

Начнем рассказ с того дня, когда Чжу Пу собрался в округ Яньчжоу для проведения экзаменов. Он нанял несколько лодок и сел в самую большую и нарядную из них. Чжу Пу не знал ни истории этих лодок, ни заведенных на них правил. Машинально поднявшись по трапу, он вступил на широкую палубу, в середине которой была просторная каюта, размером более квадратной сажени. По бортам тянулись невысокие перила, к которым выходило шесть застекленных окон. Внутри каюты было очень уютно и чисто, здесь стояли кан, кровать, столики и стулья. Рядом были еще каюты, в одной из которых жил владелец судна со своей семьей.

Чжу Пу осмотрел все судно и остался доволен. «Недаром говорят, что на небе есть рай, а на земле – Сучжоу и Ханчжоу, – подумал он. – Даже лодки здесь не похожи на северные, очевидно, поэтому Лу Гуймэн ^[125] и предпочитал жить в подобном плавучем доме. Оказывается, они очень удобны!»

Заполучив к себе господина учебного инспектора, хозяин лодки, естественно, изо всех сил старался угодить ему: чай и сладости текли непрерывным потоком, одно за другим подавались мокрые горячие полотенца, и Чжу Пу чувствовал себя на седьмом небе. Лодка еще не проплыла и нескольких десятков ли, как он вышел из спальни на палубу, приказал слуге открыть окно и принести плетеное кресло, сел около перил и стал любоваться речным пейзажем. Он не мог оторвать восхищенного взора от берега, как вдруг что-то ударило его по лицу. Чжу Пу повернулся и увидел на полу мандариновую корку. Хотел было рассердиться, но в этот момент заметил у входа в соседнюю каюту очаровательную девушку лет семнадцати-восемнадцати, которая сидела на скамеечке и чистила мандарин. Она как будто не заметила, что попала коркой в Чжу Пу, и, не поднимая головки, продолжала свое занятие.

Уже смеркалось, и лучи заходящего солнца золотили волосы девушки. Чем больше Чжу Пу смотрел на нее, тем красивее она ему казалась. Но очаровательное личико девушки было скрыто, и ему оставалось только досадовать, почему она не поворачивается в его сторону. Внезапно в голове Чжу Пу созрел план, он поднял лежащую на полу мандариновую корку и бросил ее в девушку. На счастье, ему удалось попасть. «Что она теперь будет делать?!» – подумал Чжу Пу. Но в этот момент с кормы раздался нетерпеливый голос старухи:

– Чжуэр, Чжуэр!..

Девушка откликнулась, встала и поправила платье. Перед уходом она обернулась, бросила кокетливый взгляд на гостя и, рассмеявшись, упорхнула на корму.

Чжу Пу немного повидал на своем веку и никогда еще не встречался с южными красавицами. Разве мог он устоять против подобного заигрывания? От восторга у него чуть не вылетела душа. Он лишь негодовал на старуху за то, что она отняла у него такое сокровище. Не в силах думать ни о чем другом, он неподвижно сидел, словно пригвожденный к месту.

Приближался Новый год, смеркалось рано, вскоре зажгли фонари. Слуга явился звать Чжу Пу к ужину. Только тогда он вернулся в свою каюту, машинально проглотил что-то и на цыпочках прошел в спальню послушать, что говорят за стеной хозяева. Там было темным-темно: ни огонька, ни звука, лишь с кормы доносился смех, плач ребенка, стук игральных костей; эти звуки смешивались с шумом ветра и плеском воды. Мысли Чжу прыгали, и он не знал, на что решиться. Долго ворочался он на постели, как вдруг заметил тоненький луч света, пробивавшийся через щелочку в стене из соседней каюты. Чжу Пу обрадовался и поднялся с кровати.

– Господин инспектор, наверное, спокойно спит! – послышался тихий голос старухи.

– Давно уже: смотри, света нет, – ответила девушка.

– А он красивый, – продолжала старуха, – белое лицо, черная борода. Я слышала, он родственник императора, настоящий отпрыск дракона!

– Мама, ты знаешь, он еще и скромен, – проговорила девушка. – Совсем не кичится своим высоким происхождением.

– Вот как? Ты, оказывается, и характер его уже узнала!

Девушка засмеялась.

– Я сегодня случайно попала в него мандариновой коркой. Но он не рассердился, а даже улыбнулся!

– Э, худо дело! – проворчала старуха. – Ты, наверное, приглянулась господину!

Девушка промолчала.

Затем послышался шорох одежды. Женщины разделись и легли. Постель девушки находилась как раз у перегородки, за которой лежал Чжу Пу, и до него доносилось ее дыхание.

«Как жаль, что между нами перегородка, – подумал он, – а то мы лежали бы, по существу, на одной кровати!»

Время от времени он слышал, как девушка вздыхала, и это еще больше разжигало его страсть.

Так прошла ночь.

Еле дождавшись рассвета, Чжу Пу поднялся. Вся лодка спокойно спала, только двое матросов работали веслами. Чжу взял тазик и вышел из спальни под предлогом того, что ему нужна вода для умывания. Когда он проходил мимо соседней каюты, дверь тихонько отворилась, и перед ним предстала Чжуэр в красной, плотно облегающей тело кофточке. Молча улыбаясь, она остановилась на пороге.

Чжу Пу не ожидал ее появления и несколько смутился.

– Сегодня холодно! – ласково промолвила девушка. – Почему бы господину не поспать еще немного?

– Не спится мне на вашей лодке, – улыбнулся Чжу Пу. С этими словами он приблизился к девушке и ущипнул ее за плечо. – Вы так легко одеты! Неужели не холодно? Я ведь знаю, вы тоже не спали всю ночь.

Чжуэр покраснела и оттолкнула руку Чжу Пу.

– Будьте осторожны, господин! – тихо произнесла она и, указав на каюту, добавила:

– А то еще мама увидит!

– Принеси мне воды, – сказал Чжу Пу.

– Столько слуг на лодке, а вы просите меня! – усмехнулась девушка, взяла таз и вышла.

Чжу вернулся к себе. Вскоре девушка, грациозно покачиваясь, вошла в его каюту с тазиком в руках.

Чжу Пу одним прыжком подскочил к двери и захлопнул ее. Можете себе представить, что последовало за этим. Когда любовников уже невозможно было отделить друг от друга, раздался чей-то громкий голос:

– Хорошенькими вещами вы занимаетесь!!

Чжу поспешно обернулся и увидел старуху, которая с округлившимися от ярости глазами раздвигала полог. Перепугавшись, он уже хотел было соскользнуть с кровати, но старуха крепко ухватила его обеими руками:

– Погоди! Дай я погляжу на тебя, грязный поросенок, возмечтавший родить слона; ворона, собравшаяся превратиться в феникса! Морда у тебя гладкая, речи красивые, вроде бы похож на человека, а на самом деле – просто ублюдок! Стыда у тебя нет! Выслужился и позоришь мою плоть и кровь. Я не побоюсь, что ты родственник императора, учебный инспектор. Думаю, тебя не погладят по головке за то, что ты насилуешь простых девушек. Пусть о моем позоре станет известно, но уж тебя-то я отправлю в квартал – там рассудят!

Чжу Пу, которого отнюдь не устраивала подобная перспектива, стал умолять старуху отпустить его:

– Придумайте мне какое угодно наказание, только честь поберегите!

Чжуэр также стала упрашивать мать сжалиться. Старуха помедлила минуту.

– Даже если я соглашусь, отец вас все равно не помилует!

– Отец спит, – промолвила Чжуэр. – Не говори ему, и все.

Старуха холодно засмеялась.

– Да ты понимаешь, что несешь? Это не так просто!

– Я готов сделать все, что вы прикажете, – повторил Чжу Пу.

Старуха задумалась.

– Ладно, если выполнишь три моих условия, буду молчать.

– Не только на три, на триста согласен! – поспешно воскликнул Чжу.

– Ну так вот. Раз ты мою дочь опозорил, ты обязан на ней жениться. Есть у тебя жена или нет, а моя дочь должна считаться старшей женой, а не наложницей.

– Это можно, – согласился Чжу Пу. – Моя жена недавно умерла.

– Далее, – продолжала старуха, – если хочешь, чтоб дело не получило огласки, ты должен выложить четыре тысячи серебром. И, наконец, кормить и одевать меня и моего мужа до самой смерти. Если согласен на эти три условия, я тебя отпущу и постараюсь выгородить вас перед стариком.

– На все готов, – сказал Чжу Пу, – только отпустите скорее.

– Ну это еще рано, – возразила старуха. – Вам, чиновникам, стоит лишь отвернуться, как человека не признаете. Но меня не проведешь – пиши расписку!

– Да вы отпустите меня, как же я могу писать?!

Старуха разжала руки, и Чжу Пу, потеряв равновесие, чуть не полетел на пол. Воспользовавшись этим, Чжуэр выскользнула из спальни, словно дымок на ветру.

Чжу медленно оделся и, понукаемый старухой, написал брачное свидетельство на вечные времена. Старуха взяла его и, довольная, удалилась.

Матросы слышали, как старуха ругалась с инспектором, и, несмотря на то что подобные истории происходили на лодках довольно часто, Чжу Пу не удалось урезонить болтунов. Когда экзамены закончились и Чжу вместе с Чжуэр вернулся в Чанчжоу, поднялось еще больше пересудов – теперь уже решительно все знали, как господину инспектору всучили в жены проститутку с прогулочной лодки, и многие любители посплетничать слагали на эту тему язвительные стишки. Чжу Пу оставалось лишь делать вид, что он ничего не замечает. Нужно, однако, сказать, что Чжуэр, как всякая женщина легкого поведения, была весьма искусна и в любви, и в пении, и в игре на музыкальных инструментах. Чжу Пу чувствовал себя счастливым и не раскаивался в случившемся.

Получив в один прекрасный день известие о военном поражении и ссылке его покровителя Чжуан Юпэя, он вспомнил, что в свое время многим насолил, а теперь у людей был повод злословить на его счет, и они вряд ли его пощадят! Чем доставлять радость врагам и допускать, чтобы они строчили доносы, не лучше ли честно заявить о своих проступках? По крайней мере, он заслужит репутацию человека, не считающегося с мирскими предрассудками. Приняв такое решение, Чжу Пу составил доклад трону, в котором подробно описал, как он, забыв о своем служебном положении, сблизился с гетерой. Разумеется, тотчас последовал указ о смещении его с должности, и Чжу погрузился в беззаботное существование. Дождавшись своего преемника, он захватил Чжуэр и отправился с ней в прогулку к Шести мостам и Индийской горе. Побывал у Приюта диких гусей, на Небесном плоскогорье, затем по реке Цяньтан добрался до дворца Тэнского князя ^[126]. Отсюда он свернул в район Цзюцзян, собираясь поехать на пароходе в Шанхай и Пекин. Он никак не ожидал, что во время прогулки по реке Синьцзян, развлекаясь с Чжуэр пением и игрой на флейте, встретит Цзинь Вэньцина!

Цзинь уже слышал кое-что об истории, приключившейся с Чжу Пу, но сейчас, когда тот пересел к нему в лодку, стал расспрашивать о ней подробно, и Чжу изложил ему все от начала до конца.

Слушая его рассказ, Цзинь Вэньцин не переставал вздыхать.

– Да, выдающихся людей обуревают сильные чувства, – сказал он. – Никто из нас не минует заставы страстей и моря желаний. Счастлив только тот, кто может породниться с любимым человеком, а от славы, богатства и знатности пользы, как от чучела собаки! Надо выпить за вас полную чашу вина!

Чжу Пу обрадовался и стал играть с Цзинем и его сослуживцами в угадывание пальцев ^[127]. Они веселились до тех пор, пока луна не скрылась за зубцы гор и лодка не причалила к берегу.

Тут они увидели слугу с пакетом в руках, который быстрыми шагами направился к лодке. Цзинь Вэньцин удивленно спросил, откуда депеша.

– Из Наньчана, – ответил слуга.

Цзинь вскрыл пакет и прочел: