Вот ведь сообразительная.

Сергей фыркнул, снял с рога-вешалки шубу и вышел из избы.

Двор был пуст. Сопровождающие расположились за пределами усадьбы. Тянуло дымком и съестным.

В воротах опять сидел волчок. Глядел на гостей, пуская слюну. Гости косились на него, но кинуть подачку не решались. Вдруг здоровенный волчара не на угощение, а на них слюноточит?

Кстати, и стая где-то поблизости ошивается. Иначе с чего бы лошадкам пришлых так беспокоиться.

Сергей надел шапку, спустился с крыльца. Прошел мимо кобеля-полукровки.

Гости жарили кабанчика. Изгнанный жрец сидел с ними. Вещал что-то. Второй кабанчик, покрупнее, выпотрошенный, лежал неподалеку.

Сергею поклонились, предложили место у огня.

– Позже, – бросил Сергей.

Поманил волчка, показал на кабанчика.

Два раза предлагать не пришлось. Схватил и понес к лесу. Именно понес, а не поволок. Крепкий парнишка, как и все полуволки. А ведь еще не заматерел по-настоящему.

– Ты что творишь? – возмутился жрец. – За чужой…

Сергей двумя пальцами взял его за шею. Сжал.

Жрец взвизгнул. Вцепился в руку Сергея.

– Ровно сиди, – посоветовал тот, немного ослабив хват.

И глянул: как остальные? Не собираются вмешаться?

Не собирались. Все, включая воев-охранников. Глядели с интересом и предвкушением.

– Не любят тебя люди, – сказал Сергей. – Есть за что?

И снова поглядел на сидевших вокруг костра.

– А за что его любить, пиявку? – проворчал один из воев. – Только и знает: прокляну, прокляну… И приношений требует.

– А тут ты не прав, – нравоучительно проговорил Сергей жрецу. – Людям помогать надо.

– Я тебя не боюсь, нелюдь! – дрожащим голосом заявил жрец. – И духа твоего заклятого не боюсь. Уходи, откуда пришел!

– Вообще-то я у себя. – Сергей усмехнулся. – Я – из княжичей белозерских, а здесь наш удел. Верно говорю, люди?

Люди охотно подтвердили. Немножко нервно, потому что неподалеку приступила к питанию стая мамы-волчицы. А волчья трапеза – не самый тихий процесс.

– Вы тоже кушайте, люди, – разрешил Сергей. – Это звери Изборовы кормятся. Им младший вашего кабанчика отнес. Считайте, дар от вас. Теперь не тронут, когда обратно пойдете.

– Так мы это, волков не боимся, – сказал второй из воев. – Чего они нам. Большая стая-то?

– Не особо. – Сергей чуть сильнее придавил собравшегося высказаться жреца. – Да не в числе дело. Вот вас здесь сколько? Дюжина? А надо будет, я один всех вас за Кромку отправлю. Вот и волчики Изборовы – они вроде меня. Ну да младшего вы сами видели, а на старших лучше не смотреть.

Прониклись.

– А ты с кебуном что делать станешь? – спросил один из смердов. – Если убивать, то тело потом нам отдай. Мы его правильно упокоим, а то вредить станет.

– Вредить? – Сергей приподнял бровь. – Он? Мне?

И еще немного придавил дернувшегося жреца.

– Еще как буду! – прохрипел тот. – Всех вас накажу!

Народ напрягся.

– Слышь, чего говорит? – сказал тот же мужик. – Об тебя, княжич, он зубы обломает, а на нас оттопчется. Сам знаешь: мертвый колдун опасней живого. Духи злые в нем живут, опять же.

– Есть такое, – согласился Сергей.

Статус «колдун» в некотором смысле касался и его. Зачем развеивать полезные заблуждения?

– Но это для вас, непонятливых, мертвый опаснее. А я способ знаю. Рассказать?

Гости дружно закивали.

– Главные духи, которые самые опасные, у такого вот колдуна прячутся не в побрякушках, – Сергей дернул за связку оберегов, – а прямо ему в кожу вшиты, знаками заперты. Как помрет колдун, они через время освободятся, и тогда, да, скверно будет.

Смерды внимали «мудрости» затаив дыхание.

– Однако беды сей можно избежать, – продолжал Сергей. – Меня тому учили умельцы, что далеко на юге живут. Мастера не чета вашим. Дело это непростое, и если, скажем, с наставником моим Избором или со мной так обойтись, лучше тогда ни вам, ни родне вашей и не рождаться вовсе. А с таким задохликом… – Он придавил шею шамана еще сильнее, тот пискнул. – С таким любой управится. Потому что у такого хилого колдунца духи снаружи на коже попросту под знаками сидят. И бороться с этим следует так: кожу с него аккуратно снять, наизнанку вывернуть и обратно надеть. Колдун от этого, ясно, помрет, но ведь не сразу. Духи освободиться не успеют, а когда вылезут, то не наружу, а внутрь побегут. А внутри кто? Дохлый или почти дохлый колдун.

– Ловко! – дружно восхитились оба воя.

– Лжа все! – воскликнул жрец и быстро залопотал по-своему.

Сергею пришлось немного наклониться, чтобы лоб жреца уперся в колени. Сдавленный бубнеж не прекратился, но стал глухим и неразборчивым.

– Зачем вы его вообще с собой взяли? – спросил Сергей.

– Князь решил, – пояснил один из воев. – Этот ему сказал: сделает так, чтобы ведун ваш его не обманул.

– Сделает? – Сергей засмеялся. – Этот червяк? Мокро в штанах у себя он сделает, это да. Это он может.

Сергею надоело стоять внаклонку, и он присел на спину жреца. С такими только так и надо. Давить. Вспомнился Прорвич. Така же тварь. Все они подлые твари. Давить и давить.

– Не побрезгуй, княжич. – Говорливый мужик подал ему завернутый в лепешку кус горячей кабанятины.

Лепешка оказалась бедняцкой, ячменной, а кабанятина ничего. Жирная, горячая. Очень кстати. А то Сергей из-за этой лесной делегации обед пропустил.

Жрец оказался ненадежной опорой – сомлел и повалился на бок. Сергей пересел на бревнышко. Холодное, промерзшее. Пришлось подоткнуть шубу. Жрец был комфортнее. Не замерз бы… Нет, не замерз. Полежал немного, потом заворочался и сел.

Сергей к этому времени доел средневековый бутерброд, угостился травяным чайком. Осмелевшие смерды начали задавать вопросы. Об Изборе. М-да. Репутация у ведуна была мощная. Сергей отвечал уклончиво. Мол, как обращает людей во всякую живность, не видел, но возможность такую допускает. Предметы зачаровывает, сам пользовался. Будущее предсказывает точно. Зверей диких и духов всяких, да, на службе держит. Нет, он их, а не они его. Потому что великим духам из-за Кромки хода нет, а слабые вот разве что такого чмыря, как ваш, оприходовать могут.

Жрец услышал, опять забормотал злобно. Смерды напряглись. Язык, что ли, ампутировать гаденышу?

В доме заохала баба. Очень характерно. Гости заинтересовались. Даже шаман бормотать перестал.

– А ничего так князь у вас, – сказал Сергей, отводя подозрения от наставника. – Старательный.

Смерды уважительно закивали. Шаман зашипел.

– Убью я тебя, – сообщил Сергей равнодушным голосом. – Вот этим, – он похлопал по синдской сабле. – Знаешь, что дальше?

Колдунец наверняка что-то такое знал, в отличие от Сергея, потому что его заколотило не по-детски. С испугу сам упал на коленки, полез за пазуху, достал золотую монетку незнакомой чеканки и протянул Сергею:

– Не надо, княжич, молю!

Ну вот. Уже княжич, а не нелюдь. Прав еще не родившийся поэт: хладное железо властвует над всем. А также его сплавы.

Снова заголосила баба. Другая. Надо полагать, теперь молодая подвергалась процессу «выбивания».

Неплохо так голосит. Но до Искоры ей далеко. Вот кто в любовных битвах истинная тигрица.

Сергей улыбнулся. Вспомнил, как они с Искорой зажигали на свадьбе и как потом Милош сообщил ему по секрету:

– Старшая твоя сначала загрустила, а потом вспомнила, что главная, и воспряла. «Вот, – говорит, – какой у меня муж. Лучше всех!»

Вернулся волчок. Улегся рядом с Сергеем. Покушал, мохнатенький.

В избе было тихо. Надо полагать, с выбиванием проклятий Избор закончил.

– Приглядывай тут, – сказал полукровке Сергей, указав на колдунца, поднялся и пошел в дом.

Глава 2
Как правильно воспитывать лесовиков

Белозеро

– Он зовет всех, – сказал Егри. – Тебя, твоих сыновей, твоих данников. Всех. Придете?

– Возможно, боярин. – Стемид изучающе разглядывал посла.

Они сидели в горнице, в которой Стемид принимал самых важных гостей. В слюдяное окно сочился скудный свет зимнего солнца. Жаровня на полу источала тепло. На столе – две искусно вырезанные чаши из рыбьей^[3] кости с изображениями зверей. Сбитень в чашах парил травяным ароматом. Слабым, потому что остыл. Оба, князь белозерский и боярин киевский, забыли о нем за разговором.

– Да, возможно. – Князь поворошил угли в жаровне огрубевшими пальцами. Стряхнул пепел. – Зависит от доли, которую выделит нам Хельгу. И от того, кто еще пойдет.

– Твои сыновья уже сходили на ромеев однажды, – заметил Егри. – И сходили неплохо.

– Как сказать, – возразил Стемид. – Мой старший сын потерял корабль и едва не сгорел.

– Ну не сгорел же! – в свою очередь возразил Егри. – И вернулся удачно, не пешком с пустым кошелем.

– То была не его удача! – отрезал Стемид. – И не удача Хельгу. Мой названый сын Вартислав спас его!

– Вартислав… – мечтательно произнес Егри. – Я помню его вот таким… – Ладонь Егри повисла примерно в сажени от пола. – Знаешь… Это я дал ему прозвище. Все думают, что это был Харальд-конунг, потому что Дерзкий носит кольцо его матери, но это не так. Я слыхал, что ты принял его в род. Очень разумно. О его удаче много говорят в Киеве. Если он пойдет с тобой и твоими сыновьями, слава и добыча вам обеспечены.

– Он пойдет, – сказал Стемид.

Он знал, что Вартислав пойдет с Хельгу в любом случае. Но Егри знать об этом не обязательно. Пусть думает, что Вартислав – почтительный сын.

– Мой князь будет рад, – кивнул Егри. – Он любит твоего сына как собственного. Ничего не жалеет. Поселил на Горе, рядом с собой.

Стемид потянулся к чаше. Наклонясь, смочил усы в еле теплом сбитне, чтобы Егри не заметил его усмешки. Историю приобретения Вартиславом киевского подворья ему рассказал Рёрех, которому, в свою очередь, рассказал ее Машег. Олег в приобретении не поучаствовал никак. И это хорошо. Они с Хельгу, конечно, родичи, но не такие уж близкие. А Вартислав, он будто чудесный конь из сказов. Где ударит копытом, там золотые монеты зазвенят. Уже не только его отроки, но и Рёреховы в шелках ходят и бронях лучших, чем Стемидова гридь. Но это пока. Так что да, он, Стемид, в большой Олегов поход пойдет непременно. Но Егри знать об этом пока рано. Пусть постарается, поуговаривает…

* * *

– Когда? – спросил Сергей.

– Восемнадцать дней назад, – ответил Фудря.

Выглядел он виноватым. Ему погост доверили, а он не уберег.

– Почему сразу ко мне не послал?

– Думал, управлюсь. – Фудря глядел в пол. – Это ж лесовики…

– Лесовики тоже разные бывают, – сказал Сергей. – Не знал?

– Не знал.

Теперь бывший гридень выглядел совсем убитым.

И правильно.

Его ограбили. А заодно с ним и Сергея. Хорошо хоть разведка сработала и люди успели уйти. Налегке. Погост, острог и все, что было в нем, трофеями отошло к захватчикам.

– Не знал. Теперь знаешь.

Да, Фудря виноват. Надо было сразу же, как ультиматум предъявили, за помощью посылать. А там запереться за стенами и ждать подмоги. Нехорошо вышло. И острог потеряли, и дали основание врагу почувствовать себя сильным. Теперь будет сложнее.

– Что делать будем, княжич? – не выдержал Войст.

Фудря его родич и его ставленник. Тоже себя виноватым чувствует. И это правильно. Расслабились. Неуязвимыми себя возомнили. Варяги, блин. Один однорукий, боится, что слабым сочтут. Второй просто привык к тому, что белозерских все боятся.

Выходит, не все.

– Ты сказал им, что ты – мой человек?

Фудря замотал головой:

– Не подумал я. Не знал…