Ленка заткнула слив ванной пробкой и открыла горячую воду. Затем забросила пыльную одежду в машинку и запустила стирку. Щедро плюхнула в набравшуюся воду пенку и улеглась в ванну. После нескольких дней блужданий по жаре это была как раз тем, что ей сейчас было нужно больше всего.

Теплая вода приятно обволакивала тело, Лена вспоминала события последних дней и сама не заметила, как задремала.

Снился ей Коля, улыбчивый, ласковый. Снилось, как уговаривал её продать квартирку и уехать вместе с ним к нему на родину. А там поженятся они, а жить будут у Коли, у него квартира большая, двухкомнатная, в престижном районе Шуйцы.

А деньги от продажи Ленкиной квартиры он предлагал в дело пустить, открыть торговую точку. Влюблена была Ленка, верила каждому слову. И как её Эля Кузмина не отговаривала, как не просила одуматься и квартиру не продавать, Ленка её не послушала. Ядовито ответила: «Завидуешь, Эль?»

Квартиру продали быстро, и уехали она вместе с Николаем в подмосковный город Шуйцу.

Там Коля привел её в свою квартиру действительно в очень престижном районе. Ленка только рот открыла от восхищения, так ей квартира понравилась.

Через пару дней подали заявление в загс…

Вода почти остыла, сколько же она спала?

Лена включила душ, вымылась, закрутила волосы в полотенце, накинула халатик. Он был ей впору.

Интересно, так совпало или сиделку подбирали ещё и по комплекции?

Девушка вернулась в комнату, попутно заглянув за соседнюю с ванной комнатой дверь. Как и ожидалось, там был обычный санузел.

В дверь постучали, Лена открыла. За дверью с небольшим подносом, на котором теснились тарелки с едой и высокий стакан с жидкостью нежно-персикового цвета, похожей на компот, стояла женщина среднего возраста в форме такого же цвета, что висела в шкафу у Ленки.

– Ужин, – произнесла женщина, – сегодня ешь в комнате, а в дальнейшем будешь есть на кухне, с остальной прислугой. Туда же вернешь и поднос с тарелками.

– Спасибо, – обрадовалась Ленка, принимая поднос. Она даже не предполагала, что ее здесь сегодня ещё и накормят.

Женщина развернулась, намереваясь уйти.

– Подождите, – окликнула ее Ленка, – как вас зовут?

– Матильда, – ответила женщина. – Я здесь повар.

«Ну и ну! – Прыснула про себя Ленка, – Матильда. Может, и мне имя поменять. А что? Назовусь Виолеттой, например».

– А я – Ленка, спасибо огромное за ужин.

Она уселась за стол и, наконец, впервые за день плотно поела.

«Хорошо-то как, – думала она, засыпая. – Я сегодня, прямо, в рай попала».

О том, что будет завтра, думать не хотелось.

Глава 2

– Дедушка, ты звал меня? – Павел Звягинцев вошёл в кабинет к деду.

Старый Никифор сидел в кресле, и, казалось, дремал. Он сильно сдал в последнее время, всё больше времени проводил в своем любимом кресле за чтением книг, но несмотря на физическую немощь, ум его оставался по-прежнему острым.

– Здравствуй, Павлуша, – дед протянул Павлу руку, и тот осторожно пожал её. – Я хотел поговорить с тобой вот о чем. Присядь, – Никифор указал внуку на стоящую рядом с креслом банкетку.

Павел послушно сел.

– Речь пойдёт об Эленике. Ведь ты помнишь мои рассказы о внучке моего старого друга Аскольда?

Рассказы деда о погибшем друге Павел помнил. Аскольд вместе со всей своей семьёй: женой, сыном, невесткой и внучкой погибли при странных обстоятельствах в автомобильной катастрофе. Эленикой звали маленькую девочку, внучку Аскольда. Павел прекрасно помнил малышку со светлыми кудряшками, которая бегала за ним хвостиком в те дни, когда они гостили у Багрянцевых. Девочка была забавной, смотрела на Павлика восторженными глазами, он же снисходительно опекал её. Взрослые подшучивали над детьми, называя их женихом и невестой, дедушка же говорил вполне серьезно, что надеется дожить до свадьбы Павла и Эленики. Когда же Эленика пропала из жизни Павлика, он долго скучал, а потом воспоминания о ней отошли на второй план.

– Ты слушаешь меня, Павлик?

– Слушаю, дедушка. Так что там с Эленикой?

– Машина Аскольда после аварии перевернулась несколько раз и загорелась. Когда приехала полиция, автомобиль уже догорал, от тел погибших мало что осталось. Я был на месте аварии и видел искорёженный автомобиль. Не всё в этой аварии было однозначным. Но. тогда все: и полиция, и эксперты, и друзья семьи были уверены, что Аскольду просто стало плохо за рулём, он и ранее жаловался на боли в сердце. Внезапный приступ привел к страшной аварии, в которой погибли все Багрянцевы, хотя явных

останков Эленики в машине не было. Там вообще мало что осталось, таким сильным было горение.

Много лет я носил цветы на могилу Багрянцевых, где на гранитной плите были выбиты имена пятерых человек, много лет я был уверен, что род Багрянцевых прервался, пока пару лет назад, в годовщину их гибели я, по обычаю, не пришёл на могилу. Я опустил цветы в вазу возле памятника и просто стоял возле оградки, вглядываясь в лица моих друзей на фотографиях.

– Кто тебе эти люди, и зачем ты оплакиваешь ребёнка, которого здесь нет? – раздался вдруг сзади хрипловатый голос.

От неожиданности я вздрогнул и оглянулся.

Позади меня стояла старая цыганка, бережно поддерживаемая под руку более молодой соплеменницей.

– Это мои друзья, погибшие много лет назад в автокатастрофе, – я сам не узнал свой голос, так странно он прозвучал. Почему я ответил цыганке, я и сам не знал.

Старуха же подошла к ограде и вошла внутрь через открытую калитку. Молодая цыганка осталась за оградой.

Старая цыганка положила на могилу букет полевых цветов и стала бормотать что-то неразборчиво, крестообразно посыпая могильную плиту рисом.

«Аминь!» – разобрал я, цыганка трижды перекрестилась. Я понял, что она читала молитву.

Молодая бережно подхватила старуху под локоть, и они не спеша побрели по дорожке.

– Стойте, – я вдруг словно очнулся, – почему вы говорите, что девочки нет в этой могиле? – я догнал эту странную парочку и схватил старуху за руку.

– Потому, что она не погибла вместе со своими родными.

– Что ты знаешь об этом? – наверное, я слишком сильно сжимал руку цыганки, она скривилась и оттолкнула меня.

– 17 лет назад эта девочка пришла к нам в табор, тогда мы ещё кочевали, не на лошадях, как в старые времена, а на машинах и мотоциклах. Табор остановился на ночь, что бы приготовить поесть и отдохнуть перед завтрашним днём. Женщины варили еду, мужчины занимались машинами. Я тогда была ещё не так стара, и был жив еще мой муж.

Чумазая малышка вдруг выползла из под одной из машин, подошла ко мне и, обхватив мою ногу, прижалась. От неожиданности я чуть не уронила тарелку с вареным мясом.

– Эй, – спросила я, – ты чья?

– Мамина, – девочка еще теснее прижалась ко мне. Сердце моё дрогнула. Четыре сына были у меня, четыре красавца. А дочки ни одной бог не дал нам с мужем. Все четверо женаты давно, внуки подрастали. Десять парней, и ни одной девочки.

А тут эта малышка.

– Как тебя зовут, милая? – я взяла девочку на руки.

– Элечка, – она обняла меня за шею и заглянула мне в глаза. Я не могла отвести взгляд от зелёных глаз крошки, они меня окончательно очаровали.

Я накормила это дитя, а потом уложила спать и долго пела ей цыганские колыбельные песни.

– Хочешь оставить себе этого ребенка? – спросил меня на следующий день мой муж Владю.

Я только вздохнула и крепче прижала к себе малышку.

Табор продолжил своё движение, а вечером Владю молча положил передо мной газету. На первой полосе я увидела лица четырех людей, погибших вчера в автокатастрофе. С пятого портрета на меня смотрели глаза маленькой Элечки.

Погибшими были признаны все. И она среди прочих.

Настоящее имя Элечки было Эленика, Эленика Багрянцева. Пусть простит меня создатель, но тогда я обрадовалась: никто не будет искать этого ребенка, теперь Элечка только моя.

Почти целый год я была счастлива: у меня появилась дочка.

А потом пришла беда: заболел, а вскоре и умер мой дорогой Владю. Я отдала девочку на время в семью моего старшего брата и больше месяца её не видела, занимаясь похоронами и поминками. А когда хотела её забрать, Эленики уже у них не оказалось. Её заметила и забрала полиция, а жена брата побоялась заявить на неё права.

Так я и потеряла свою приемную дочку.

Моя семья вернулась в этот город, а я нашла могилу, в которой похоронены родственники Эленики, это было нетрудно, сторож за небольшую плату указал мне её.

С тех пор раз в год я прихожу на кладбище, молюсь за упокой родителей моей девочки и прошу ангелов оберегать её.

Я рассказала тебе всё, – старая цыганка вытерла слезы, – а теперь дай мне уйти.

Я отступил в сторону, и цыганки ушли. А я все никак не мог прийти в себя. Эленика, возможно, жива! Чем дольше я думал о том, что поведала мне цыганка, тем больше укреплялся в мысли, что мой долг найти внучку моего погибшего друга Аскольда.  Найти, рассказать ей о том, кто она, кто её родители, отвести на могилу, где они похоронены. Сообщить ей, что она не бедное детдомовское дитя, а наследница немалых капиталов, которыми я успешно управлял всё это время, – дед минуту помолчал, а потом продолжил.

– Несколько лет я пытался найти Эленику, собирая по крупинкам информацию и постепенно продвигаясь вперёд. Я нашел следы пропавшей девочки в городе Клёнове, именно в детский дом Клёнова была отправлена изъятая у цыган девочка. Здоровье подводит меня, отправиться в этот детский дом и узнать о дальнейшей судьбе Эленики, я не в состоянии.

Это сделаешь ты, Павлик.

– Дедушка, но… – Павел хотел возразить, но Никифор властным жестом остановил его.

– Я всегда помогал тебе, потакал твоим желаниям, не всегда разумным. Разве это не так?

– Да, дедушка, – Павел согласно кивнул.

– Теперь твоя очередь исполнить мою просьбу: отправляйся в Клёнов, найди Эленику и привези её ко мне.

Павел вздохнул:

– Хорошо, я сделаю это. Есть какие-то особые приметы у этой девочки? Я смутно помню её.  И ещё: я хочу взять с собой моих друзей, мы вскоре планировали отправиться в путешествие по России ты не против?

– Ты о своих товарищах байкерах? Да, конечно, не против. Вместе вы наверняка быстрее нападёте на след Эленики.

Никифор встал, подошел к шкафу и достал бархатный фотоальбом.

– Вот, – протянул он фото внуку,– пожалуй, это самое последнее фото семьи Багрянцевых.

Фотография была студийная.

Четверо взрослых сидели в немного напряженных позах на креслах и стульях, старательно улыбаясь на камеру. Фотограф явно не был творческим человеком. И только милая кудрявая девочка показывала язык всему миру, делая фото живым.

Павел невольно улыбнулся: такой он и запомнил Эленику: весёлой и озорной.

– А насчет особых примет… У неё должен быть такой же медальон, как и у тебя, и татуировка на правой руке, которую делают всем новорожденным из клана Ворона. Хотя, – старик задумался, – за столько лет медальон мог быть и утрачен: потерян, украден, подарен, в конце концов.

А Знак Ворона… Его ни украсть, ни продать, не подарить. Ищи Эленику по этому знаку.

Павел кивнул.

– Я понял, дедушка. Завтра же выезжаю в Клёнов.

Павел обнял деда и вышел из кабинета.

Пока он возился с мотоциклом, большая черная птица села ему на плечо и потерлась клювом о щеку.

– Демон, – обрадовался Павел ворону, – вовремя ты прилетел, я уж сам хотел тебя позвать. Я уеду на днях, на сколько – пока не знаю. Дело очень важное. Ты тут приглядывай за дедушкой, о'кей?

Ворон захлопал крыльями и перелетел на руль байка.

– За стар-р-р-ым хозяином я присмотрю, а кто за тобой присмотрит?

– А за мной мои друзья присмотрят, не волнуйся. Я не один еду.

– Тогда я спокоен, добр-р-рого пути!

– Спасибо, дружище! – Павел застегнул шлем и завел мотоцикл.

***