Бернар Вербер: Вальс душ

Bernard Werber

LA VALSE DES ÂMES

Copyright © Éditions Albin Michel et Bernard Werber – Paris, 2024

© Кабалкин А., перевод на русский язык, 2025

* * *

Я посвящаю этот роман тем, кто ведет борьбу за дело книги, книготорговли и библиотек.

Казалось бы, важность этой борьбы очевидна, но на самом деле ее все больше заглушает шум других медиа, ее обесценивают те, кто стремительно поглощает смыслы без малейшего усилия.

Но пока останутся люди, способные создавать в собственном ритме образы, осязательные ощущения, музыку, запахи и вкусы; пока останутся те, чье воображение будоражит один вид букв, сложенных в строки, сохранится память о мире прошлого, сохранится способность безгранично фантазировать о лучшем мире будущего.

С самого нашего рождения на нашу жизнь влияют:

– на 25 % – наследственность;

– на 25 % – карма;

– на 50 % – наша свободная воля.

Это преобладание свободы воли позволяет нам распоряжаться своей жизнью.

Мы можем положиться на наследственность и перенять профессию и образ жизни у своих родителей.

Мы можем положиться на свою карму и последовать духовному предназначению, навеянному нашему подсознанию в сновидениях, в интуитивном предчувствии.

А можем воспользоваться свободой воли: освободиться от влияния первых двух факторов, осуществить, что захотим и когда захотим, и испытать все последствия этого.

Эдмонд Уэллс.

Энциклопедия относительного и абсолютного знания

Предыстория

Давным-давно

Где-то на Земле.

Все охвачено тьмой, но внезапно в темноте брезжит свет.

Раскалываются небеса.

Дрожит земля.

Через несколько секунд эхо разносит грозный рокот.

Мужчины, женщины и дети трясутся от страха, жмутся друг к дружке ради успокоения. Чем ближе удары грома, тем им страшнее.

Вдруг из темной тучи бьет в верхушку одинокого дерева яркая молния. Дерево тут же вспыхивает, повергая племя в еще больший ужас.

Все в страхе пятятся. Все, кроме одной женщины.

Любопытство оказывается сильнее страха. Преодолевая себя, она осторожно крадется к горящему дереву. Замирает, завороженно глядя на освещающие все вокруг пылающие ветви, тянущиеся к небу, и силится осознать то, что она видит.

К ударам грома добавляется треск огня.

Внезапно от ствола отваливается ветка и, упав на землю, продолжает ярко гореть.

Женщина подходит к ветке и протягивает к ней руку. Открытую ладонь обдает жаром. Она хватает ветку за неопаленный конец и медленно подносит ее к лицу. Она внимательно разглядывает это странное нечто: нематериальное, возвышенное, извивающееся, танцующее в желтых, оранжевых и алых сполохах.

Ее лицо целиком освещено этим огнем, порождающим собственный свет.

У женщины трепещут ноздри от запаха дыма и горящей коры, она слышит шипение закипающей смолы.

Но все же не бросает пылающую ветку.

Она чувствует – произошло что-то важное. Событие, которое навсегда изменит мир.

Она громко смеется, удивляя всех остальных, кто столпился у нее за спиной, и смех ее бесконечно отдается во времени и в пространстве.

Она только что открыла огонь.

Акт I
Воскресенье, 8-е Пять дней до Апокалипсиса

1.

Наши дни

Кончик сигареты краснеет в огоньке зажигалки.

Эжени Толедано – 23 года, голубоглазая, с длинными рыжими волосами – втягивает табачный дым. Она стоит со своим отцом, Рене Толедано, во дворе больницы Института Кюри в Париже, улица Ульм, 26.

Рене 57 лет, он кареглазый, седоватый, с морщинками вокруг глаз.

– Что, собственно, стряслось? – спрашивает она, выдыхая дым.

– По словам пожарных, Мелиссе стало плохо, когда она шла по улице, она упала на тротуар. Пожарных^[1] вызвали прохожие. Они привезли ее сюда, в ближайшую больницу, и связались со мной. Я тут же позвонил тебе.

К ним подходит медсестра:

– Мадам Толедано очнулась, можете с ней поговорить.

Мелисса лежит в большой бело-голубой палате. Несмотря на внезапное резкое падение, силы и энергия ее не покинули. Взгляд сохранил живость. На красивом лице читается беспокойство.

Вокруг нее мигают приборы, провода тянутся к кардиомонитору, в сгиб локтя вставлен катетер капельницы.

При виде родных она выдавливает улыбку:

– Рене… Эжени… Вы здесь…

– Мама…

Мать и дочь обнимаются.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Рене.

– Библиотека Акаши…

Мелисса приподнимается на подушках. Ей трудно дается внятная речь. Дочь берет с тумбочки стакан воды и подает матери. Мелисса пьет судорожными глотками.

– Слушайте внимательно… Мне удалось… Я добралась до Большой библиотеки Акаши… И там я… Я увидела… увидела… вероятное будущее. – Ее взгляд твердеет. – Силы мракобесия… они попытаются…

– Успокойся. – Рене берет ее за руку.

Но она его не слушает, ей во что бы то ни стало нужно продолжить свой рассказ.

– В прошлом силы мракобесия уже пытались завладеть миром и поработить нас. Тогда у них не вышло, а сегодня может получиться… Если они победят, то их тень распространится быстрее, сильнее, дальше.

– Мелисса…

– Пятерня Тени… Если эти пять пальцев сумеют объединиться, то получится сжатый кулак…

Мелисса делает еще глоток воды, чтобы смочить голосовые связки.

– Я прочла в Большой библиотеке Акаши… что в пятницу тринадцатого этот кулак нанесет удар… Они посеют хаос и воспользуются неразберихой, чтобы навязать свое владычество. Они выдадут себя совсем не за тех, кем являются. Они начнут здесь, во Франции, в Париже… Как в революцию 1789 года.

– Умоляю, мама, ты…

Мать жестом прерывает дочь:

– …Или как в Сорбонне в 1968-м. Сыграют на разногласиях. Вызовут пожар. Из небольшого возгорания получится огненный вал, для него не будет преград… Достанется и странам по соседству. Поди потуши местные гражданские войны. Страх, ложь и невежество под управлением Руки Тьмы послужат топливом для этого воспламенения душ. Так начнется… гражданская война… а потом грянет Апокалипсис.

Мелисса вдруг застывает и хватает Эжени за руку.

– Но их можно остановить!

Это уже почти что крик.

– Мама…

– Вы тоже должны образовать пятерню. Это будет не Рука Тьмы, а Рука… Света. Ей тоже придется сжаться в кулак, и кулак этот должен быть так же силен, как и тот… Против тиранов тьмы нужно выставить воинов света… Призвать основополагающие истины на бой с забвением и пропагандой! А иначе восторжествует их вранье, подхваченное и распространяемое недоумками. Так уже не раз бывало…

Она изо всех сил стискивает дочери руку. Эжени чувствует, как вонзаются ногти.

– Приступай к делу, Эжени! В прошлом ты уже проявляла свои таланты. Даже без чужой помощи ты проделала большой путь… Очень большой. Ты уже блистала… Только в этот раз от тебя потребуется больше. Пора пустить в ход всю силу твоей души. И сделать это до наступления рокового дня, до пятницы 13 октября…

Эжени ловит взгляд отца, но тому не по себе, он как будто старается на нее не смотреть.

– Нельзя терять времени. Рене, ты должен поделиться с нашей дочерью нашим тайным знанием. Она готова. Пускай узнает, что такое V.I.E.

– Что еще за V.I.E.?..

Мелисса поворачивается к мужу.

– Расскажи ей все, Рене. Научи ее. Так, чтобы она сама смогла узнать, как силы мракобесия орудовали в былые времена. И сделать вывод, как победить их теперь.

Ее дыхание опять становится прерывистым. Эжени помогает ей опустить голову на подушку. Мелисса набирает в легкие побольше воздуху и говорит:

– Заруби себе на носу, дочка: необходимо понять прошлое, чтобы найти ключи к эффективным действиям в настоящем. Надо остановить первый пожар, с которого начнется Апокалипсис. Это осуществимо. Еще осуществимо… если понять, почему все началось… почему начинается снова…

У нее такой воодушевленный, такой самоуверенный вид, что Рене и Эжени не смеют ее прервать.

– А еще… Последнее, что тебе надо знать, милая. Тебе понадобится любовь. Настоящая любовь. Не банальная, не для самоутверждения, просто чтобы не быть одной. Я говорю о любви к тому, для кого ты предназначена: одного его ты будешь дополнять.

Она смолкает, но совсем ненадолго, чтобы отдышаться.

– Не сомневайся: у тебя обязательно есть на свете родственная душа. Стоит вам найти друг друга, и ты обретешь полноту. После этого твоя способность действовать вырастет вдесятеро. Ты легко узнаешь эту свою… родственную душу, надо всего лишь…

Мелисса Толедано умолкает на полуслове. Глаза закрываются, ее голова клонится на бок.

– Мама!

На экране монитора вытягивается сплошная красная линия. Раздается пронзительный сигнал.

Тут же сбегаются санитары. Эжени и Рене приказано покинуть палату. Стоя в коридоре, отец и дочь слышат голоса врачей и медсестер, вместе старающихся снова запустить сердце Мелиссы.

Возобновляется звук кардиомониторинга, на глазах у растерянных Рене и Эжени Мелиссу куда-то увозят.

Они молча возвращаются в палату. Через некоторое время приходит врач. На его халате бейдж с именем: профессор Ганеш Капур. И специализация: онкология. Он – само спокойствие. Представившись, он объясняет:

– Я осмотрел мадам Толедано сразу по поступлении. Сейчас проводятся дополнительные обследования. К сожалению, есть основания опасаться, что ее состояние хуже, чем я полагал. Мы ввели ее в искусственную кому, чтобы получить время на поиск самой эффективной для ее случая терапии.

Рене тяжело опускается в гостевое кресло, он совершенно ошеломлен. Эжени старается быть любезной.

– Что вы нашли?

– Опухоль.

«Ты умираешь»^[2]. Так Эжени думает, едва слышит ответ врача. Отец учил ее, что в этимологии и в звучании слов можно найти признаки скрытого смысла.

– Ей больно? – спрашивает Рене.

– Сейчас она под действием морфина.

Эжени слышится «mort fine»^[3]. «Плохая примета», – говорит она себе.

– Где опухоль? – спрашивает Рене.

– В сердце. Мы найдем подходящее лечение, но спешка противопоказана. Врачи – не фокусники. Сначала приходится изучить множество параметров, потом ломать над ними голову и только потом принимать решения, определяющие судьбу наших больных. Сейчас главное – ожидание.

Профессор Капур натягивает на нос медицинскую маску и покидает палату. Наверное, его ждут в операционной.

2.

Стена в гостиной ее родителей так плотно увешана масками, что, можно подумать, не она их изучает, а они ее. Эжени Толедано умеет отличать японские маски от венецианских, а те и другие – от африканских. Некоторые улыбаются, но в кое-каких улыбках читается насмешка. Есть маски, которые, наоборот, хмурят лбы, как будто сейчас будут ее отчитывать. Есть печальные, есть свирепые, есть радостные, есть с застывшей вежливой улыбочкой.

Квартира на набережной Сен-Мишель роскошна: лепнина под высоченным потолком, паркет диагональными рядами, целых три гостиных. Окна выходят на Сену. Девушка любит это место, хотя выросла она не здесь. Родители купили эту квартиру всего несколько лет назад, вскоре после того, как она зажила самостоятельно. С тех пор всякий раз, приходя к ним в гости, она находит новые необычные предметы, добытые Рене и Мелиссой в поездках, – особенно маски, к которым так неровно дышит отец.

– Что за тайное учение, о котором говорила мама? – спрашивает она, не отрываясь от масок.

Рене кладет телефон – он заказывал пиццу.

– Не хотел с тобой об этом говорить… думал, ты еще не готова.

– Теперь у тебя нет выбора, – отзывается Эжени и садится в кресло.

Отец садится недалеко от нее и, прежде чем заговорить, тяжело переводит дух.