Велосипеды, как ни странно, оказались заряжены почти на полную. Я перекинул ногу через раму своего велика и почувствовал, как холодный металл впивается в бедро. Впереди ждала дорога, туша монстра, чей уровень раз в десять перекрывал мой, и неизбежная, как системный глюк, необходимость разыскать девчонку по имени Аня. Игра только начиналась, а я уже чувствовал, как Континент скалится на меня своими гнилыми клыками, готовясь вгрызться в глотку.

Путь к месту, где дожидалась наша добыча, стал настоящей проверкой на прочность – как будто кто-то специально решил устроить нам марафон по пересечённой местности. Электровелосипеды, хоть и не сдохли на первых же кочках, скрипели и дребезжали, словно старые пружинные кровати в дешёвом мотеле. Мы пробирались через давно не перезагружаемые кластеры, минуя остовы ржавых машин, обугленные руины домов и горы мусора. Воздух был густым и тяжёлым, пропитанным вонью гари и сладковатым смрадом разложения – типичная атмосфера Континента, будто открытка из преисподней с надписью «Добро пожаловать в самую задницу мира». Напряжение между мной и Куницей нарастало с каждой минутой, как пороховая бочка, ждущая лишь искры, чтобы рвануть ко всем бесам. Напарница ехала впереди, держа спину прямо, словно королева на параде, и время от времени кидала на меня взгляды, полные раздражения и откровенного сомнения.

– Ты хоть педали крутить умеешь, Казанский, или у тебя и на это мозгов не хватает? – прошипела она, когда я в очередной раз чуть не влетел в груду обломков кирпича, валявшихся на обочине.

– А ты хоть заткнуться можешь? Или трепаться без умолку – ещё один твой Дар? – рявкнул я в ответ, чувствуя, как злость кипит в груди, как перегретый котёл. – Если б знал, что подписываюсь на велотур с самой сварливой тварью Континента, я б лучше пешком пошёл. Через поле, засеянное минами и заражёнными.

Её губы сжались в тонкую нитку, но она лишь фыркнула, не удостоив меня продолжением спора. И слава Системе за это мелкое милосердие, потому что ещё пара таких подколок, и я бы попытался свернуть ей шею. Пусть даже с её уровнем и телекинетическим толчком она бы ушатала меня, как котёнка.

Но сама мысль о такой попытке грела душу всё сильней и сильней.

Мы уже совсем близко подобрались к точке, где лежал наш элитник со споровым мешком, полным трофеев, когда тишину разорвал низкий, утробный звук, от которого волосы на затылке встали дыбом. Я резко затормозил, чуть не впечатавшись в заднее колесо велосипеда Куницы. Она тоже встала, как вкопанная, и её рука моментально дёрнулась к автомату, что висел на плече.

– Слышал? – прошипела она, обшаривая взглядом окрестности.

Её лицо, обычно холодное и надменное, как у статуи, сейчас напряглось, а в глазах на миг мелькнул неприкрытый страх, тут же спрятанный за привычной маской высокомерия.

Я не успел ответить, потому что из-за ближайшего поворота вывалилась целая стая заражённых. Это были не жалкие два-три бегуна, которых можно завалить с левой ноги, а полноценная орда – голов двадцать, или даже больше. Их уродливые тела дёргались в жутком, неестественном ритме, будто марионетки с порванными нитями. В авангарде неслись пятеро, возглавляемые тощим, длинным лотерейщиком – существом настолько корявым и несуразным, что казалось, его слепили из кусков разных существ. За ним пёрли ещё трое матёрых лотерейщиков, лишь чуть-чуть уступающих начинающим топтунам по мощи. А замыкал эту свору сам топтун – громоздкий, с характерной подпрыгивающей походкой и цокающими копытами, от звука которых по спине бежал холод. Я даже почувствовал укол разочарования – так жутко урчало, а в итоге всего лишь топтун. Хотя, глядя на его тушу, можно было не сомневаться, что эта тварь одна стоит половины стаи.

– Мать их за ногу! – проревел я, срывая с плеча потёртый укороченный «Калаш» и спрыгивая с велосипеда в одно движение. – Куница, прикрывай! Если сейчас облажаемся, нас размажут, и тогда – никаких трофеев!

– Не учи учёного, придурок! – рявкнула она, уже занимая позицию за ближайшим бетонным обломком и вскидывая автомат. – Только не тормози, а то я сама тебя добью!

Первые выстрелы грянули почти одновременно. Я всаживал очередь за очередью в ближайшего бегуна, целя в башку, но тварь даже с простреленным черепом всё равно рвалась по прямой ко мне, как ошалевший спринтер на стероидах. Только третья очередь заставила её уткнуться мордой в трещины асфальта, но за ней уже ломились новые. Куница орала нечто матерное на весь кластер, её автомат трещал без остановки, а телекинетические толчки раз за разом отбрасывали тварей, как шары на кегельбане. Но их было слишком много, они подбирались всё ближе, и воздух уже пропитался запахом пороха.

Я успел расстрелять три полных магазина и наполовину опустошить четвёртый. Несколько особо хитрых лотерейщиков держались за спинами оравы младших сородичей, явно запланировав подобраться таким способом поближе и навалиться всей кучей одновременно после короткого последнего рывка. Как не жаль, но пришлось перевести на них немало ценных патронов, заодно, правда, выкосив большую часть мелочи.

Потом я израсходовал остаток четвёртого магазина на одного из топтунов. «Калаш» сухо щёлкнул, обозначая, что патронов больше нет.

Мне казалось, что этот бой растянулся на целую вечность. Руки слегка дрожали от бушевавшего в крови адреналина, пот заливал глаза, жёг кожу, а в груди пылало, будто я глотал раскалённые угли вместо воздуха. Один из прыгунов рванул на меня сбоку, и я еле успел отскочить, вмазав ему прикладом прямо в пасть так, что кривые зубы брызнули во все стороны, как бумажное конфетти. Куница, заметив это, хохотнула, не отрываясь от своей стрельбы.

– Ну, хоть не совсем ты бесполезный, Казанский! – крикнула она, отправляя очередного мутанта в полёт телекинезом. – Может, из тебя ещё выйдет толк, если эти гады раньше не отгрызут тебе задницу!

– А ты не отвлекайся, стерва! – рявкнул я в ответ, чувствуя, как адреналин жжёт вены, как кислота. – А то твоя тощая задница следующей будет в их пасти!

Наконец, когда последний заражённый, изрешечённый пулями, рухнул в лужу крови, мы с Куницей, тяжело дыша, опустили оружие. Я вытер пот со лба рукавом, чувствуя, как колени подгибаются, будто кто-то подрезал мне сухожилия, а в ушах звенит тишина, накрывшая после рёва боя. Перед глазами начали всплывать сообщения Системы – холодные, как лёд, поздравления с тем, что нас не разорвали на куски:

Внимание! Отрядная победа! Уничтожена стая заражённых (23 особи). Диапазон уровней – 5-15. Вероятность получения ценных трофеев – 98%.

Получено 70 очков к прогрессу ловкости.

Получено 70 очков к прогрессу реакции.

Получено 90 очков к прогрессу скорости.

Получено 50 очков к прогрессу выносливости.

Получено 110 единиц гуманности.

Достигнут новый уровень! Текущий уровень: 4. Свободные очки для распределения: 60 (основные), 40 (дополнительные).

Прилив сил растёкся по телу, как глоток живуна в морозный день. Каждый мускул, казалось, запел от новой мощи, а усталость отступила, как тень перед ярким светом. Куница неподалёку выглядела не менее довольной. Её глаза блестели хищным азартом, а на губах играла кривая ухмылка, как у волчицы, почуявшей добычу.

– Ну что, Казанский, – протянула она, вытирая пот с лица рукавом и даже не пытаясь скрыть торжество в голосе. – Похоже, мы с тобой чего-то да стоим. А теперь давай к элите. Добыча ждёт, и я не намерена ею делиться с каким-нибудь залётным ниндзя-лутером.

Я хмыкнул, чувствуя, как в груди разливается мрачное удовлетворение. Да, мы с Куницей – как два сапога пара, только оба драные и на одну ногу. Но пока Система подкидывает очки и лут, пока мы рвём заражённых, мы вынуждены держать этот шаткий, как карточный домик, союз. А дальше… дальше будь что будет. Может, я и найду эту чёртову Аню или Жнеца.

Глава 4

Естественно, что в путь мы отправились не сразу. Пока я собирал добычу из споровых мешков, Куни прикрывала меня с автоматом. Даже с учётом того, что мы привалили такую развитую тварь как топтун, добычи получилось совсем немного: восемь споранов, два безобразно раздутых зерна и две горошины странного цвета, напоминавшего жжёный сахар.

Только после того, как разделили добычу и глотнули спорового раствора, тронулись дальше. К слову, патронов у нас осталось по четырнадцать штук к каждому автомату – поскольку я отстрелял весь свой запас, то пришлось разделить пополам тот, что оставался у Куницы. Это было лучше чем ноль, но очень и очень не густо. В любом другом случае я бы, наверное, двинулся в стаб или попытался раздобыть боеприпасы на кластере, но… Дохлая элита была уже совсем рядом.

Остаток пути мы проделали в гробовой тишине, нарушаемой лишь скрипом электровелосипедов да редкими шорохами, доносящимися с угрюмых улиц опустевшего города, окружавшего нас.

Кластер выглядел так, будто его перемололи в гигантской мясорубке. Брошенные машины, исклёванные пулями стены с обгорелыми следами, ошмётки чего-то, что раньше могло быть людьми или их вещами, валялись повсюду, как напоминание, что Континент не просто место – это живой кошмар, который жрёт всё, до чего дотягивается. Воздух был тяжёлым, пропитанным гнилью, и каждый вдох ощущался, как глоток яда.

Когда мы, наконец, добрались до точки, где лежала наша добыча, моё сердце заколотилось от дурного предчувствия. Огромная туша элиты – гора мяса, костей и биологической брони, – валялась посреди открытого пространства, окружённого обломками сгоревших машин и искорёженного металла. Её уродливая морда – если это можно было так назвать, – застыла в оскале, а когтистые лапы всё ещё казались готовыми разорвать любого, кто подойдёт ближе. Но нас ждал сюрприз похуже, чем запах гниющей плоти и страшные, но всё-таки безнадёжно обездвиженные смертью носителя когти. У туши пятеро людей, и все они были все вооружены до зубов: автоматы, дробовики, потёртые бронежилеты. Лица их, обветренные и покрытые шрамами, не обещали ничего хорошего. Это были не новички, не зелёные лохи вроде меня, а матёрые рейдеры, которые пришли сюда за лутом. Нашим лутом!

Я слез с велика. Мышцы напряглись, готовясь к драке. Куница, остановившись рядом, стиснула рукоять автомата, но в её глазах, обычно холодных и расчётливых, мелькнула неуверенность. Её губы дёрнулись, как будто она хотела что-то сказать, но вместо этого лишь поджала их, и они превратились в тонкую бледную линию. Я скосил на неё взгляд, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Ну вот, стоило дойти до серьёзного дела, как эта стерва начала пасовать.

– Слышь, Казанский, – наконец, прошипела она, стараясь говорить шёпотом, хотя голос её дрожал от напряжения. – Может, ну его к чертям? Их пятеро, а нас всего двое. Патронов по половине магазина. Мы не вывезем, если они быканут. Я не подписывалась подыхать зазря.

Я повернулся к ней, не веря своим ушам. Её лицо, красивое даже сейчас, в наступающем мраке, было перекошено страхом, а руки, сжимающие автомат, заметно подрагивали. Вот тебе и железная леди Континента. Истеричка, мать её, да ещё и трусиха.

– Ты серьёзно, Куница? – процедил я, стараясь держать голос низким, чтобы не привлечь внимания мародёров. – Мы сюда с боем продрались, через заражённых, чтоб просто развернуться и уйти с пустыми руками? Может, ты ещё побежишь туда с белым флагом и ноги перед ними раздвинешь?

Её глаза сузились, щёки вспыхнули от злости, но она лишь фыркнула, отступая на шаг назад.

– Ох, Казанский, а ты прям герой из болливудского боевика, да? – ядовито прошипела она. – Только вот без головы герои долго не живут. Я останусь целой, а ты вали, если тебе так охота на респ уйти.