Остаток дороги едем в тишине. Я кутаюсь в куртку от холода, после чего Бакиров включает печку и какой-то шансон, половина блатных слов которого мне неизвестна.

Он довозит меня до подъезда и провожает до самой двери.

– Ты тогда у клуба что-то сказать мне хотела. Я слушаю, – оперевшись рукой о стену, нависая надо мной, басит Бакиров, а я теряюсь. Если только за одно подозрение в краже он при всех меня обыскивал, то что будет, если узнает, что теперь я… крыса ментовская, хоть и не хочу этого.

– Ничего! Просто… Как вы могли сегодня подумать, что я могла что-то своровать?

– Я знал, что ты не воровала.

Это заявление как ножом в бок колет. Больно и обидно.

– Что? Вы знали?! Почему, зачем тогда обыскали меня… при всех!

– Чтобы все понимали, что такой хуйни я не прощаю. Никому. Я могу тебе доверять, Ангел?

Серьезно, прямо, без права увильнуть.

– Конечно, можете, – лепечу одними губами, смотря на него снизу вверх и чувствуя, как горят щеки. Почему-то всегда такое со мной, когда Михаил Александрович рядом. Я не знаю, куда деть глаза, очень хочется коснуться его руки, убежать, прижаться к нему. Господи, что со мной?

– Дверь запри, – басит Бакиров, разворачивается и идет на выход, а я заползаю в свою квартиру, прикладываясь к двери головой и понимая, что, если он узнает о том, что я крыса ментовская, мне точно несдобровать.

Глава 17

– Лина, к Тохе зайди, – принимая мою сегодняшнюю работу, говорит Алена, и я, быстренько переодевшись в свою одежду, иду к нему в кабинет. Бакирова сегодня я не видела, поэтому настроения совсем нет. Он здесь редко, но, когда появляется, мне как-то даже жарко становится, и стыдно, и неловко, и щекотно даже. Ужас какой-то просто, что со мной происходит, но я всегда на входную дверь поглядываю в надежде снова увидеть Михаила Александровича. Хоть мельком, хоть на секунду.

– Анатолий, можно?

Стучусь и сразу слышу ответ:

– Входи, Котова.

Вхожу осторожно. У него меньше кабинет, чем у Бакирова, и не так накурено тут. Легче как-то дышать даже, и не думаю, что это связано только с дымом сигарет.

– Вы меня звали?

– Да. Держи.

Анатолий передает мне прямо в руки конверт.

– Что это?

– Зарплата твоя.

Не могу сдержать улыбку. Наконец-то моя первая настоящая зарплата, которую я заработала сама!

Осторожно открываю конверт, и глаза на лоб едва не лезут. Он битком деньгами набит, крупными купюрами.

– Это… точно все мне? Я же на половину зарплаты договаривалась.

– Бери, пока дают. Работаешь хорошо, без пропусков.

– Спасибо…

Уже на выходе поворачиваюсь, когда слышу голос Анатолия:

– Подожди, Котова!

Вижу, как мужчина достает что-то из шкафчика и кладет на стол. Мобильный телефон. Блестящий и новый. Такие модные сейчас, они только появились. У некоторых богатеньких одноклассниц такие видела. Раскладные, как ракушки.

– Не узнаешь?

– Нет.

– Я нашел его тогда у тебя в рюкзаке, – чеканит Анатолий, а я аж рот открываю от шока.

– Что? Я его не брала. Честно! Я бы никогда…

– Я не знаю, можно ли тебе доверять, но чтобы это был первый и последний раз. Или ты дура и посмела своровать, или уже успела нажить врагов здесь. Телефон я верну Марине, скажу, что нашел под столом, но не думай, что ты тут самая умная. Если Бакиров тебя на краже поймает, мало не покажется. Если это сделаю я, сделаю то же самое и не посмотрю, что ты еще мелкая.

Прикусываю губу. Кажется, я знаю, кто подложил мне этот чертов телефон. Марина, вот только зачем ей подставлять меня, притом так жестоко… То, что я тогда пережила с Бакировым, как он меня обыскивал при всех, до сих пор болью отдается в сердце.

– Почему вы тогда не сказали Михаилу Александровичу об этом? Почему защитили?

– Он бы тебе руки оторвал за это.

– Почему вы так уверены в этом?

– Я хорошо знаю его. Мы вместе росли в детдоме, а потом и на улице выживали. Девочка, не думай, что Бакиров добрый, раз защищает тебя. Он тебе доверяет просто. Пока доверяет. И я не буду своему брату врать, если ты еще раз накосячишь, усекла?

– Да. Вполне.

– Иди давай.

– Спасибо, – шепчу ему и выскальзываю за дверь, пытаясь унять бешеное сердце. Анатолий спас меня, иначе бы простым обыском тогда Бакиров не ограничился. Сделал бы он мне больно? Не знаю, я все еще помню его руки на своей талии. Как лапы медвежьи они, сильные, огромные, жесткие. Злить его мне совсем не хочется.

В этот вечер Михаил Александрович так и не появляется в клубе, поэтому уже в девять я ухожу с работы, прикидывая, на что потрачу зарплату, а потратить придется немало. Часть денег на коммуналку, часть на проезд, еду и еще на курсы по биологии, которые я так до сих пор и не купила.

Я уже почти дохожу до остановки, когда практически на пустынной улице ко мне подходит какой-то парень в черном капюшоне и, схватив меня за руку, буквально впечатывает в стену.

– Ай, пусти!

– Тихо, манюнь. Это всего лишь я.

Парень откидывает капюшон, и я вижу… Серого.

– Ты?! Что тебе надо, совсем с ума сошел – ходить за мной?

– Ты это… своей же хочешь стать? – шипит как-то странно, и я отхожу от него на шаг назад.

– В смысле?

– В коромысле! Ты ж видела, как на тебя тогда все смотрели. Доверия к тебе нет. Его покупать надо. Давай, малышка, гони лавэ в казну. Будет тебе и доверие, и защита.

– Что? О чем ты, Серый?

– Не будь такой глупой, Линок. Все с зарплаты отчисляют процент в казну Бакирова. Мы все под ним ходим. Ты уже тоже, так что скидывайся.

Сглатываю. Кажется, теперь я понимаю, почему так много Анатолий мне заплатил. Все равно ведь часть денег вернется обратно.

– Хорошо. Сколько нужно?

– Девяносто пять процентов.

– Что?! Ты с ума сошел, а жить мне на что?

– Все так делали. Первое время сложно, а потом уже всю сумму будешь получать. Гони лавэ, малая. Меня Бакиров сам прислал. Ты же хочешь и дальше на него работать? Казну пополнять надо.

Поджимаю губы. Похоже, я начинаю понимать эту систему, вот только я немного на иное рассчитывала, и теперь про покупку курсов мне придется забыть, впрочем, как и про покупку фруктов, которые я так хотела.

Открываю конверт и достаю оттуда почти все. Остается только на проезд и на еду на несколько дней, чисто перебиться.

– Умница. А теперь домой езжай. Темно уже. Или могу проводить, – складывая деньги в карман, усмехается Серый.

– Нет, спасибо. Сама доберусь.

Пряча выступившие слезы, я шлепаю по лужам к остановке. Снег растаял, мои ботинки здорово пропускают воду, делая ноги мгновенно мокрыми.

Оказавшись дома, прикидываю остаток своей зарплаты. Ну… на проезд-то точно хватит, но на булочку в обеды уже нет. И на коммуналку и на курсы, конечно, тоже этого недостаточно. Ладно. Что там Серый говорил? Первое время так сложно, значит, на следующий месяц уже проще будет, наверное.

***

Первая поставка проходит на ура. Дорогой металл, оборудование, стройматериалы. Работаем слаженно, и я получаю профит в десятикратном размере. Выручку делим на четверых. Тоха, Хаммер и Фил больше всех участвуют и получают от меня свой кусок пирога.

Мы все настроили, а значит, пора пускать бизнес на рельсы.

От усталости хочется нажраться, но я понимаю, что не время. Только не теперь, когда я должен быть собран и сосредоточен как никогда. Сука Тураев не может пережить наш успех и уже пускает ко мне своих псов, однако последний раз мы их так прижали, что они бежали от нас, от ужаса поджав кровавые хвосты.

Возвращаюсь в клуб. Не был здесь несколько дней. По привычке бросаю взгляд в дальний угол зала. Там мелкая обычно жмется, да и сейчас там сидит, обхватив колени руками. Посетителей еще нет, полы сияют, а она книгами своими бесконечными обложилась, едва видно ее.

Забавная. Среди всех этих телок продажных как белое пятно эта девочка. Знал я прекрасно, что не воровала она тогда. Такая принцесса, как эта, побрезгует чужое взять. Видно же сразу, вот только остальной персонал расслабляться не должен, и, если у нас крыса завелась, я ее быстро выведу на чистую воду и сворую ее так, что мало не покажется.

Подхожу ближе к малой. Что-то она уж больно тихая сегодня, слишком даже. Вижу, что читает. “Анатомия человека”. Ах да, док же будущий, это в нашем деле полезно. Свой врач пригодится, так что пусть учится, да получше. Особенно пули вытаскивать да латать следы пера.

Невольно взгляд бросаю на ее пальцы. Белые, длинные, тонкие, синие венки просвечивают на прозрачной коже.

Обычно при виде меня Ангел аж подскакивает на месте, а тут так и сидит недвижимая, и, подойдя вплотную, я понимаю, что она спит. Реально дрыхнет за столом на работе как сурок, обложившись книгами, точно занавесом.

По-хорошему мне бы выговор ей сделать за такое, но я молчу, тупо пялясь на нее.

Хрупкая, нежная, такая юная, что смотреть страшно. Длинные ресницы-веера тени откидывают на белые щеки, пухлые губы поджаты, темно-русые волосы на свету переливаются бликами. Сама тоненькая, как тростинка, кисти изысканные, точно раньше тяжелой работы не знала, принцесса доморощенная, мать ее.

– Бакир, иди сюда! – Тоха, сука, орет на весь зал, и кукла мгновенно вскакивает, распахивает свои огромные глазища. Замечая меня напротив, как-то дергается и сваливает на пол добрую половину книг.

– Тоха, блядь, кто тебя просил так орать?

– А что, нельзя?

Мелкая на пол за книгами приседает, начинает собирать, а я вижу острые позвонки на ее шее и спине, которые уже выпирают, а это уже интересно.

– Ты зарплату получила?

Поднимается со своими книгами. Глаза в пол вперяет. Как обычно.

– Да. Спасибо, – говорит и смотрит даже не на меня, а куда-то мимо.

Присматриваюсь. Бледная уж больно сильно и явно что-то недоговаривает мне.

– Проблемы, Ангел?

На секунду глаза на меня поднимает, и лучше бы не делала этого. Изумруды это живые, а не глаза. Блестящие, огромные, яркие. Ресницами своими хлопает, точно кукла.

– Нет. Все нормально.

– Че бледная такая?

– Ничего…

Пожимает плечами, форма висит на ней как инородное тело.

– Тоха, иди сюда.

– Что?

– Покормите ее чем-то. Похоже, от этих книг у малой уже мозг кипит.

– Чем покормить?

– Чем-нибудь!

– Я не… – лепечет, намереваясь свалить, но я успеваю перехватить ее за тонкое предплечье.

– Стоять! Поешь, потом домой.

О, наконец покраснела. Как мне нравится, когда Ангел краснеет. Сто лет такого видел, чтоб по-настоящему, а не от краски намалеванной.

Красивая девочка. Жаль только, что мелкая еще. Трогать даже страшно, сломается еще.

– Спасибо, – шепчет смущенно.

– Пожалуйста, – бросаю сопле и иду в кабинет от греха.

Лучше мне не смотреть на нее, потому что эта девчонка плохо на меня влияет. Мне хочется такое с нею сделать и в таких позах, о которых, уверен, малая еще ни сном ни духом не знает.

Глава 18

Боже, так неловко мне еще не было. Я не ела сегодня… ничего. Утром даже чай не попила, так как опаздывала на учебу, а после не обедала, потому что эти в дни жутко просто экономила.

Я все убираю и хочу буквально десять минут почитать в клубе, пока тихо, но даже не замечаю, как засыпаю прямо посреди зала на работе, и просыпаюсь от грубых мужских голосов.

Подняв голову, за секунду просто сжимаюсь в тугой комок, видя Михаила Александровича перед собой. Огромный, как медведь, он возвышается надо мной, а меня черт дергает резко вскочить и свалить все книги на пол.