Случайно встречаемся взглядами, и я его, конечно, не выдерживаю. Поджимаю губы, первая стыдливо опускаю голову, чтобы не смотреть на сильные руки Михаила Александровича, на суровое сосредоточенное лицо и просто чтобы не пялиться так открыто на него.

– А кто же ты?

– Ангелина!

Бакиров не отвечает. Вижу только, как сосредоточенно на дорогу смотрит.

Остаток пути мы не говорим, он молчит, а я от боли в руках стараюсь не разреветься, хотя мазь уже начала действовать, и мне становится чуть лучше.

Я думаю, что Михаил Александрович меня только в мой район завезет, но он довозит меня прямо до двери подъезда.

Как только выхожу, замечаю, что он тоже вышел.

– Я сама дальше.

– Нет, – заключает строго.

– Почему?

– В зеркале видела себя? Потому.

Сжимаю кулаки. Это типа оскорбление сейчас было или комплимент?..

– Вообще-то, я умею защищаться и вполне могу сама за себя постоять. Я вовсе не слабая и могу дать отпор любому! – выпаливаю, смотря прямо на него, однако уже в следующую секунду Бакиров хватает меня за руку, с легкостью заворачивает ее за спину и буквально прижимает к стене подъезда.

Он такой высокий, как гора, сильный, точно медведь, и злой. Злющий даже.

Испугаться мне не дают, и вот я встречаюсь с его дикими темными глазами. Впервые так близко, что сердце замирает.

Мне не больно, но и двигаться я не могу. Совсем. Бакиров зафиксировал меня намертво и теперь держит как куколку в своих сильных огромных руках.

– Давай, защищайся! Покажи, как ты сама даешь отпор! Любому.

Пытаюсь оттолкнуть его, но нет. Он такой сильный, что не то что ударить его, я вообще ничего не могу, а еще… я замираю. Мы на улице одни, я совсем беззащитна перед этим взрослым мужиком, и слезы тут же наворачиваются на глаза.

– Ну и что ты будешь делать, Ангел?

Ангел. Меня так никогда не называли, но мне нравится, как это звучит в исполнении этого сурового бандита. Даже очень.

Бакиров спрашивает, серьезно смотря на меня, после чего медленно расстегивает мою куртку, продолжая удерживать меня у стены, как какого-то слабого котенка. Я же пугаюсь. Этот бандит может сделать сейчас со мной что угодно, реально все, и я начинаю очень сильно бояться. Сердце словно вот-вот пробьет дыру в груди!

– Отпустите… Не надо, – говорю это сбивчиво, после чего Бакиров тут же отпускает меня, и только тогда я замечаю, как сильно дрожат мои руки.

– Никогда с взрослым мужиком девочка не справится. Тебя любой скрутит и выебет, даже пикнуть не успеешь! Не будь глупой, Ангел, усекла?

– Да.

Сглатываю, смотря на бандита. Он наглядно мне показал, что я просто сопля перед ним!

Мошка, которую Бакиров может уложить одним просто пальцем! Чувствую себя дурехой, и еще как-то стыдно немного, этот взрослый мужчина меня глупой считает, а это уже обидно, и даже очень.

Заходим в подъезд вместе. На третий этаж пешком. Михаил Александрович идет за мной, провожает до самой двери.

– Тут?

– Ага.

Открываю дверь и маюсь на пороге. Не знаю, что сказать. Поблагодарить надо, наверное, хоть и жутко неловко.

– Михаил Александрович…

Я едва губы распахиваю, когда в этот момент соседская дверь напротив приоткрывается, и оттуда появляется баба Шура, заставляя меня просто позеленеть от стыда.

– Кто это тут шастает? Линочка, ты, что ль? Ты что так поздно домой возвращаешься? А вы…

Она тут же переводит любопытный взгляд на Бакирова.

– Это… Спасибо, что проводили, Михаил Александрович! – запинаюсь, подбирая слова.

– Дверь закрой. Два выходных у тебя, – басит Бакиров, не дожидаясь моего ответа, разворачивается и быстро сходит по ступенькам.

– Спокойной ночи, баб Шур, – тараторю я и захлопываю дверь. Объяснять ей, с кем я пришла сегодня, нет никакого желания.

Оказавшись дома, прикладываюсь головой к двери.

Мне кажется, про Бакирова зря наговаривают плохое. Если бы он был плохим, то не стал бы мне руки перевязывать и до дома провожать. Он не может быть жестоким и страшным… наверное, врут все о нем.

***

Она еще более странная, чем мне показалось сразу. Эта мелкая реально как Ангел. Еще очень молодая, юная даже, неискушенная, чистая и наивная просто до мозга костей. Я не видел такого… никогда! Котова не похожа на моих кобр танцовщиц, она какая-то домашняя, что ли, блаженная просто.

Как она глазища свои зеленые округлила, когда услышала, что подвезу ее, и я прочитал в них неподдельный страх. Правильно, кукла, бойся меня, меня надо бояться. Однако каким же было мое удивление, когда эта мелкая вдруг осмелела и заспешила домой, и это ее “сама” уже изрядно доставало.

Я заметил, что в ней был характер. Пусть она еще девочка совсем, но было в ней что-то, бросающееся в глаза. Упрямство и непокорность. Она разозлилась, когда я назвал ее “малой”, а после, видать, застеснялась, улыбнулась, а я с трудом отвел от нее взгляд.

Вроде ничего особенного, лицо как у всех, вот только когда Ангел улыбалась, она краснела, опускала голову, а после губы поджимала, и я видел их! Маленькие ямочки на ее щеках. Они появлялись, когда девчонка смущенно улыбалась, делая ее действительно похожей на куклу.

Мелкая ехала тихо, максимально далеко отодвинувшись от меня и часто поглядывая исподтишка, тогда как я не понимал, какого черта вожусь с ней.

Ангел не казалась глупой, была задумчивой и часто молчаливой, но, блядь, эта ее зеленая наивность про защиту себя просто поражала, и тогда я просто не выдержал.

По приезде за секунду ее к стене у подъезда прижал, желая показать ее реальное положение в этой цепочке зверей, и тут же пожалел. Кукла меня испугалась, в глазах сразу слезы заблестели, губа нижняя начала трястись, и пальцами я ощутил, как сильно она задрожала.

Ну куда она лезет, девочка же совсем еще, а по подворотням да по кабакам уже шляется, самостоятельная, мать ее.

Сама, блядь, справится с кем угодно. Ну-ну, разбежалась уже. Я ее до двери самой довел, зная, что в подъездах часто поджидают, и от этой мысли почему-то сжались кулаки. С ней же вот даже возиться не нужно будет.

Она такая слабая, ее только толкни – и все, легкая добыча, даже силу применять не придется. С такой можно что угодно творить, однако одно только понимание того, что малую кто-то может тронуть, почему-то выбесило за секунду.

Я знаю прекрасно, что и в моем клубе может произойти что угодно, тогда как эта мелочь теперь там будет светиться каждый чертов вечер, действуя мне на нервы.

Глава 8

В эту ночь я плохо сплю. У меня все еще болят руки, но именно сегодня мне впервые снится он. Бакиров в образе огромного свирепого медведя, однако я так и не понимаю, то ли во сне он меня защищает, то ли сам хочет напасть, а еще… я его запах вспоминаю. Когда Михаил Александрович меня на руки поднимал, я уловила его запах, и он мне безумно понравился. Такой опасный, сильный, будоражащий меня и очень завлекающий.

Усмехаюсь про себя. Бакиров, наверное, просто не хотел пугать мною гостей, потому и забрал на руках из зала. Думал потом, видать, что я снова где-то под его клубом упаду, вот и подвез. Тогда почему аж до дома проводил, когда мог просто на углу высадить? Не знаю, но и спрашивать его не стала. Глупые вопросы, ни к чему они.

Проснувшись, быстро осматриваю руки. Выглядят чуть лучше, но все равно болят, однако пойти на учебу все же решаюсь, так как знаю, что даже один день пропускать плохо.

У меня скоро должны курсы подготовительные начаться по биологии, а я до сих пор на них не насобирала, однако с зарплаты уже будут деньги, и тогда придется бегать еще и на курсы между учебой и работой.

Вернувшись в обед, готовлю себе нечто вроде тостов. Было бы лучше, если бы у меня было мясо, колбаса, ну или хотя бы яйца, однако денег на эту роскошь уже давно нет. Запиваю сладким чаем с вареньем. Вроде сыта.

Пообедав, закрываю дверь и сразу же слышу щелчок позади.

– Линочка, здравствуй.

Ох, снова соседка. Как будто караулила меня, и не то чтобы я избегала ее, просто знаю, что сейчас будет расспрашивать, как обычно, а я не привыкла, чтобы в душу лезли. Особенно в последнее время, когда и так тошно.

– Здравствуйте, баб Шур.

Закрываю дверь, быстро намереваясь уйти, но куда там.

– Линочка, погоди. А что это за мужчина был с тобой вчера?

Поджимаю губы. Хоть что скажи, баб Шура это так перевернет, что в любом случае получится компромат.

– Так… знакомый, – выпаливаю первое, что приходит в голову, и тогда соседка неодобрительно качает головой.

– Ты, детка, не водись с такими знакомыми. Он намного старше тебя, вон какой взрослый бугай. У него ж на роже написано “бандюган”. Ты такая молоденькая еще, Линочка, не дай бог, обидит тебя.

– Нет, не переживайте, баб Шур! – уже сбегая по ступенькам, отвечаю я, вспоминая, как Бакиров мне руки вчера перевязывал. Думаю, все же наговаривают на него. Не может Михаил Александрович быть плохим. Ну не может же! Он только с виду страшный, наверное.

На улице опять мороз, но куртку себе новую я так и не покупаю. Жду весну, денег на такие вещи нет, однако я не жалуюсь. В последнее время на улицах все чаще стали появляться беспризорники и разного рода бедолаги, поэтому у меня еще куда ни шло дела, хотя бы квартира собственная есть.

Я сильная, взрослая, и я справлюсь. Я так думаю, потому что мне так проще. Потому что мысли о том, что я осталась совсем одна, у меня нет родственников и, по сути, я никому не нужна, больно бьют по сердцу.

Подойдя к клубу, уже почти не чувствую пальцев на руках, однако дверь так и не распахиваю, потому что немного поодаль невольно улавливаю какие-то крики, словно… кто-то на помощь зовет истошно.

К моему ужасу, в этой темноте практически ничего не видно, однако крики продолжаются, и я подхожу на звуки ближе туда, куда падает тусклый свет, с каждым шагом леденея от ужаса.

Сердце за секунду начинает стучать где-то в горле от увиденного, и я останавливаюсь. Застываю просто, не в силах пошевелиться от увиденного.

Человек. Он лежит на асфальте в луже воды или собственной крови. На него падает тусклый свет фонаря. Рядом двое бугаев в черных куртках, и еще один самый крупный мужик… бьет его ногами по ребрам. С размаху, жестоко, провоцируя у несчастного жуткий гортанный хрип и, кажется, плач.

Боже, я такого в жизни не видела, и у меня тут же кровь стынет в жилах от этой страшной картины! Они его убивают тут… убьют же прямо сейчас несчастного. Как стая волков накинулись на бедного человека.

Очередной удар, и я слышу хруст его кости. Отвратительный, неприятный, вызывающий у меня настоящий шок.

– А-а-а! – невольно вскрикиваю и только потом прикладываю онемевшую ладонь ко рту.

Этот звук заставляет зверей остановиться. Самый крупный из них – тот, который бил, – первым оборачивается ко мне, и в этом монстре я узнаю… Бакирова.

За ним следом оборачиваются остальные. Здоровый бугай Хаммер и еще другой, незнакомый мне мужик со страшным звериным взглядом.

Прямо сейчас они все смотрят, точно дикие волки, на меня, тогда как я от шока даже слова сказать не могу, пошевелиться тоже.

Мне страшно. Я стала свидетелем того, чего не должна была видеть, и как на это отреагируют эти звери – даже не представляю.

Глава 9

– Иди отсюда, – рычит Бакиров. Его взгляд потемневший, страшный, жестокий.

Нет, он не кричит, он от тона его голоса у меня мороз идет по коже, и, вперив взгляд вниз, я быстро забегаю в клуб, только тогда замечая, как сильно дрожат мои руки.

Он никакой не хороший, я ошиблась. Хороший человек не стал бы так жестоко избивать другого, без жалости, просто… как дикий зверь!

Бакиров бандит, и теперь я нисколько не сомневаюсь в том, что то, что он нем говорят, – правда. Он может убить, может сделать больно, может сделать так, что человек больше не вернется домой.