После тренировки у нас была политинформация для всей школы. Вёл её рыжий парень со второго курса, живущий тоже в моем отсеке, но как зовут его, не помню. Рассказывает про Варшавский договор.

– Договор заключен в 1955 на тридцать лет, и по истечении в апреле этого года он продлён на двадцать лет, – читает по бумажке докладчик.

Оказывается, не все соцстраны входили туда! Всего семь – СССР, ГДР, Польша, Болгария Чехословакия, Венгрия и Румыния. И все. Албания вышла. Нынешний командующий договора – маршал Куликов.

– А почему сначала договор заключили на тридцать лет, а теперь продлили на двадцать? – влезла с вопросом Лукарь, сидящая в первом ряду, закинув ногу на ногу, и дразнящая президиум ножками в чулках и туфельках. Откуда знаю про чулки? Так сам дарил, о чем Ленка мне сообщила утром:

– Твои чулочки сейчас на мне. Узнаешь? У тебя ещё нет?

– Лавочка закрыта, – буркнул я недовольно, выходя после душа – у нас отключили горячую воду уже! Вернее идёт, но чуть теплая.

– Может быть и тридцать, – не стесняется признать свои ошибки рыжий, стыдливо отводя взгляд от коленок, будучи тоже измученный Ленкиной красотой.

– Так, кто хочет высказаться? – прерывает прения Ким. – Если нет вопросов, то следующая тема – братство армий ГДР и СССР.

– Пусть Колесников Петя скажет, у него папа уехал в ГДР служить, – опять влезла Лукарь.

– Офицером? – зачем-то спросил Ким.

– Генералом! – фыркнула Ленка. – Он в Новосибирске был начальник штаба округа, а сейчас в ГДР его отправили, в этот самый договор. Уедет Петя от нас летом, будет на немок смотреть и чулки мне присылать! Да, Петя?

– Не поеду, – тихо сказал Колесников, неуютно чувствуя себя под всеобщими взглядами.

А Ким, очевидно, вспомнил, как он утром расчихвостил сына генерала за грязь в комнате, попало ещё и Малышеву со Славновым.

«Это он ещё не знает про Колесниковского деда, Героя Труда и депутата Верховного совета, и про бабушку Пети, рядом с которой эти и генерал и депутат выглядят безобидно», – припомнил я. «Эх, не проживет Варшавский договор ни тридцать, ни двадцать лет. Лет пять от силы».

Такая себе политинформация – ни слова про столкновения в Польше между полицией и сторонниками профсоюза «Солидарность» на первое мая. А зарубежные голоса радостно обсасывают уже третью неделю это событие.

Собираемся с Бейбутом на квартиру, снял я её на двое суток, с обеда субботы до обеда понедельника. Уже когда подъехало такси, которое я заказал на определенное время, и мы грузили цветомузыку, магнитолу и прочие нужные вещи, неожиданно появился мой приятель по комсомольской поездке – Сашка из первого училища.

– Я тебе семь рублей привёз! Занимал в Москве! – гордо сказал он, отдавая две трешки и металлический рубль.

Берём его с собой и едем на квартиру в Академгородок. Оказалось она находится в доме соседнем с домом Веры Дурашко. Маклер взял пятнадцать рублей за неё, как по мне, за трехкомнатную квартиру – недорого. Угловая, первый этаж, обставлена прилично, две спальни и зал, мебель везде импортная. Есть холодильник и вся посуда. Электроплита с работающей духовкой.

– Шуметь сильно не будем, – пообещал зачем-то я.

– Сверху никто сейчас не живет, а за стенкой бабуля глухая, не менжуйся.

Пьём чай на новом месте, и Сашка рассказывает последние новости.

– С Маринкой, ну ты помнишь, ночевали у которых, я и сейчас встречаюсь, – хвастает приятель.

– А ещё два самолёта столкнулись, все погибли – человек сто, не у нас, во Львовской области. У нас поговаривают, что там диспетчер начудил.

И не помнил такой катастрофы, да и по новостям ничего не было. Хотя это объяснимо, «Гласность» ещё не объявили, но в материалах апрельского форума КПСС я читал намеки о социальной ценности принципа «Гласности». Ещё одна голова гидры под названием «Перестройка». Вот никогда не понимал такого мазохистского желания каяться. Ни одна страна мира каяться не спешит, а мы должны? Я понимаю, что скрывать всё и вся тоже плохой вариант, но хуже его – каяться. Скоро Горбачев вытащит на свет историю с поляками, а те так никогда и не извинятся даже за убийства пленных красноармейцев. О цифрах и в моё время спорили, но десятки тысяч погибших никто не отрицал. Я помню, даже была какая-то нота молодого советского правительства.

Ты сначала признай факт убийств, расстрелов, уморения голодом и болезнями, а потом покайся, потом поставь памятники погибшим, а потом уже можно поговорить о том, кто там, в Катыни, виноват был. Хотя нет, сначала убийство миссии Красного Креста примерно в то же время, пусть расследуют!

«Может поискать информацию в библиотеке про зверства поляков?» – мелькнула у меня злая мысль.

Хотя, кто мне даст портить отношения между двумя соцстранами? Может правдолюб и дурачок Горбачев, только что.

– Толя, ты меня чего, не слышишь? – вырвал из мыслей о гласности голос Бейбута. – Ехать надо обратно.

Обратно едем на автобусе. Сашка меня заранее поздравил, хотя вроде так и не принято, да плевать. Жаль, он завтра прийти не сможет, опять подработка в аэропорту.

Идём в общагу мимо универмага. Девочки пообещали кое-какие продукты, а то в холодильнике на квартире одно бухло. Таня не подвела, на выданный ей полтинник она накупила целую сумку продуктов. Я поблагодарил, и мы потащились домой. На запланированное меню не хватает только фруктов и помидорок на пиццу. Да. Кроме кур гриль, у меня на днюхе планируется пицца моего личного приготовления.

Ну, это я завтра с утра на рынок сгоняю. Курицы две штуки куплены, но они не особо впечатляют – тощие какие-то и синие. Пожалуй, на рынке тоже куриц прикуплю, они и на пиццу нужны. Зато колбасы будет аж трёх сортов, кроме двух батонов «Докторской» и килограмма «Краковской» ещё и подарочная «Конская» от Светиного папы, не иначе.

После ужина меня нашёл Аркаша Славнов.

– Толяныч! – уважительно обратился он ко мне. – Есть вариант заработать неплохо!

Глава 6

– Что за тема? – спросил я, с сомнением глянув на моего предприимчивого друга.

– Брейк-данс твой, только народу сейчас больше и платят лучше, – сообщил тот.

– Рассказывай, – согласился я.

– Восемь человек по пятнахе платят за занятие, не меньше чем десять занятий, место для тренировок есть.

– Ух, ты! Тысяча двести рублей! – сразу посчитал я.

– Двести моих, – деловито обозначил Аркадий.

– Считай, я в теме. А чего им срочно вдруг? – удивился я.

– Я их давно собирал, то один не мог, то другой, ну и интерес растёт, с Москвы люди приезжали, показывали, – довольно сказал Славнов и добавил: – И это, Ленка просила переноску для кота найти, я нашёл.

– Так, с котом отбой, завтра спрячу его в подсобку, где мопед мой стоит, незачем Ваське жениться, молодой ещё, пусть погуляет. Да и не простит он нам этого, – вполголоса сказал я.

– А Ленка…

– Ленке не говори. Ушёл и ушёл, мол, котик!

Утром я решил прокатиться на своём новом мопеде. Я уже пару раз выводил его и делал круги на местном стадионе, а сейчас решаю поехать на рынок. Каску пришлось покупать самому, ну и противоугонку мастрячить. Обычная цепь с замком, чтобы пристегивать колесо к чему-нибудь. Ко мне попытался присоседиться Бейбут, но я отказал. Ехать вдвоём теоретически можно, один – на сиденье, второй – на багажнике, но хорошего мало, да и низко на мопеде расположен багажник, ноги девать некуда. В отместку Бейбут мне надрал уши, странные у него преставления о дне рожденья, но в глазах у него был такой энтузиазм, что я спорить не стал. Тем более, он меня первым и поздравил, а также подарил подарок – одеколон, причем импортный. Не иначе, местная фарца в лице Аркадия подогнала.

Еду по весенним, пустынным, воскресным улицам Красноярска, по Копыловскому мосту, сильно не гоню, хоть и хочется дать газу. На рынке я удачно закупил всё что хотел и поехал на квартиру. Выложив продукты, проверил наличие соли, сахара, растительного масла, не хватало сухих дрожжей на пиццу, я не забыл о них и купил заранее. Просто с собой не захватил. Возвращаюсь в общагу и попадаю в лапы Киму. Тот поздравляет и дарит мне черную рубашку, индийскую. Впрочем, подарки и поздравления сыпались до самого завтрака. Я поставил на общем столе в столовке заранее прикупленных сладостей. Пять кг конфет и столько же печенья долго не залежались. Еду на квартиру, остальные приедут сами к двенадцати. А мне ещё угощение готовить.

– Толя, а где Васька? – озабоченно спросила Ленка. Она меня уже засосала в ухо, но подарок ещё не дарила.

Стоит, держит в руках сумку-переноску.

– Ты же знаешь, он тебя боится. Наверное, почуял угрозу и убёг, – предположил я, показывая большой палец маячившему за спиной девушки Аркадию.

– Ой, дурак! – огорчённо сказала Ленка и ушла.

– Молодец, спас животное от мучений, – похвалил я Аркадия.

– Я его не нашёл, он сам где-то спрятался, а может, по улице шляется, – развел руками тот.

На квартире готовлю тесто, ставлю в духовку две курицы на вращающемся вертеле, ещё две у меня ждут своей очереди, и две – в кастрюлю на плиту. Наливаю теплую воду и добавляю сахар с дрожжами, накрыв всё полотенцем, даю десять минут запуститься дрожжам. Добавляю растительное масло, соль и муку. Короче, к приходу гостей у меня уже готовы и четыре курицы гриль и четыре больших домашних пиццы. Сделал салат крабовый, из настоящего краба – это для гостей, я из рыбных салатов только мимозу употребляю иногда, ну, и под шубой. Звонок. Довольно оглядываю стол и иду открывать дверь. В дверях продавщицы-подружки Бейбута.

– Ну, кому тут уши драть? – смеётся Таня, а Маша маячит у неё за спиной с двумя бутылками шампанского и небольшой сумкой через плечо.

Вот дались им всем мои ухи! Я одет по-модному, в новой черной рубахе с коротким рукавом я выгляжу цыганом-качком. Бицепсы торчат из-под края короткого рукава, джинсы плотно облегают задницу, я пострижен коротко и побрит. На джинсах уже распорол снизу запас по длине, и задница тоже за год увеличилась. Расту! Надо новые шмотки покупать скоро.

Девочки прошлись по комнатам и с любопытством оглядели накрытый стол.

– Что в сумке? – спросил я, чтобы не молчать и завязать разговор.

– Вещи с собой взяла, умывальные принадлежности, ты же сказал, завтра до обеда можно тут быть? – рассеянно ответила Маша, наклоняясь к магнитоле.

«Она тут ночевать собралась? А девочка без комплексов», – с довольной лыбой подумал я, разглядывая короткую юбку, обтягивающую аккуратную попку Маши.

От приятных мыслей отвлек звонок в дверь. В квартиру ввалились ребята с общаги и массажистка Катя.

– Ну, кто тут именинник, – спросила она с улыбкой.

– Я, – со вздохом сказал я, подставляя уши.

А вздохнуть было от чего! Катя тоже была с сумкой, и, сняв курточку, осталась в такой же облегающей юбке сантиметров на десять короче, чем у Маши!

«И кого выбрать?» – в смятении думал я.

Но ураган по имени Ленка заставил тут же забыть о проблеме выбора.

– Толя, а знаешь, что я тебе подарю? – торжественно объявила девчонка.

– Ночь любви? – пошутила Катя.

– Дарила уже, – отмахнулась непосредственная соседка. – Я тебе подарю, … вот!

Она достала из кармана своей куртки пистолет! Судя по виду, Тульский Токарев!

Народ онемел.

– Что, не нравится? Тогда я застрелюсь! – и Ленка, поднеся пистолет к виску, нажала на курок!

Паническое «ах» присутствующих девушек сменился восторженным воплем. Это была зажигалка, сделанная в виде макета пистолета!

– Здорово, да? Здорово? – прыгала Ленка вокруг меня.

– Ага, – кисло сказал я.

Напугаться я успел ещё до «выстрела», когда подружка достала ствол уже запаниковал. Ведь она могла и настоящий пистолет притащить.

– Кот удрал! Ну ничего, тогда мы тебя на Кате сегодня поженим! Я уже настроилась и день рожденья отметить и на свадьбе погулять! – добила меня Лукарь.

Катя развела руками и погладила себя по бедрам, вызвав огонёк возмущения в глазах Маши. Выручил меня Аркаша, тоже доставший подарок.