– Рад приветствовать тебя, чужестранец! Мы тебя заприметили еще издалека и очень удивились – обычно люди по топи в одиночку не ходят. Не требуется ли тебе помощь, путник?

– Если можно, воды, почтенный…

– Сколван меня кличут… Сколван Смышленый, старшой я над ловчей командой. А ты кто?

– Глан эр-Энкин, был Охотником на нечисть, теперь вот бегу со всех ног от врагов своих. Сколван, если можно, воды, у меня во фляге всего пара капель осталось, воробью напиться не хватит.

– Странный ты человече, – задумчиво покачал головой абориген, – гуляешь по лесу, а простых вещей не знаешь. – С этими словами он подошел к пучку свисающих с ветки древесного гиганта лиан, без долгих размышлений, схватил одну из них. Затем легко разломил её руками и посмотрел на Глана. – Давай свою баклагу, паря, сейчас напьешься от души, а при желании можешь физию вымыть, эко она у тебя грязнущая.

Повторять ему не пришлось, Глана как ветром сдуло с бревна. Пока добежал, пока отстегнул от пояса флягу, из одного из обломанных концов лианы потекла прозрачная жидкость сначала тоненькой струйкой, затем хлынула как из водопроводного крана.

– Спасибо, уважаемый Сколван! – хорошенько напившись и вымыв лицо, поблагодарил юноша. – Эх, знать бы раньше, что тут из всякой травы такая благодать течет, не мучился бы напрасно.

– Не, паря, не из всякой, – улыбнулся как малому ребенку главный охотник, – Тут тоже знать нужно, откеллева чего текет. Хлебнешь из этой, к примеру, – Сколван осторожно тронул рукой одну из свисавших плетей, – тут же окочуришься, а сок этой прослабит так, что силов не хватит то и дело порты стаскивать. Помнится, Митрон по пьяному делу перепутал, так цельный божий день из отхожего места не вылезал, покамест его старая Холуэйн – ведунья нашенская – от ентого дела не отвадила… – Затем резко оборвал свою речь и как-то по-особенному взглянул на Глана. – Ты, как я вижу, к нашим условиям не приспособленный и вообще, непонятно, как смог в одиночку выжить в болотах – округ почитай до ближайшего жилья не меньше полста верст.

– Вообще-то я не один, а с другом, он тут неподалеку наблюдает за нами. Сейчас я его позову, однако предупреждаю, он у меня не совсем обычный, поэтому, уважаемый Сколван, скажи своим людям, чтобы без глупостей. Если его не злить – милейшее существо, мухи не обидит и порассуждать на всякие интересные темы большой любитель. – И после того, как вожак охотничьей ватаги отдал соответствующие распоряжения, громко позвал: – Шур! Шуршак, выходи!

Явление формика вызвало заметное оживление в рядах охотников. Многие выпучили от страха глаза и схватились за оружие. Но повторный окрик Сколвана успокоил горячие головы, заставив опустить топоры, дубины и копья.

– Муравей разумный с острова Берахли родом, звать Шуршак, прошу любить и жаловать.

– Сколван, – расшаркался старший группы.

«Шуршак искатель знаний (истины, правды, достоверных фактов) и впечатлений (эмоций, переживаний)», – в свою очередь раскланялся формик, причем сделал он это так, чтобы до каждого присутствующего дошло.

Непривычные к муравьиной манере общения аборигены стояли, открыв рты, не понимая, то ли им мерещится, то ли это действительно с ними разговаривает выбравшееся только что из зарослей страхолюдище.

– Не удивляйтесь, друзья, – поддержал друга Глан, – это действительно Шур. Манера у него такая – речевого аппарата нет, так он напрямую в мозг шпарит. Сам поначалу привыкнуть не мог, ничего, со временем приспособился.

Как ни странно, но появление формика окончательно разрушило стену отчуждения между аборигенами и пришельцами. Охотники расслабились и окружили Сколвана, Глана и Шуршака, пялясь во все глаза на чудище невиданное. Некоторые тихонько перешептывались и пересмеивались – прям дети малые.

– Итак, Глан и Шуршак, – заговорил Сколван после того, как его ребята вдоволь налюбовались гигантским муравьем, – как я понимаю, особых дел в этом болоте у вас нет. В таком случае, предлагаю немедленно отправиться в наш временный лагерь. Там поедите, отдохнете, коль настроение будет, расскажете, как очутились в наших местах. А завтра можете отправляться на все четыре стороны. А коль некуда податься, айда с нами в Кайхат-Кахр – деревушка наша в пятидесяти верстах отселева на берегу Эльфийского океана. Отчаянные парни нам ой как нужны.

«Шур, – Глан напрямую обратился к формику с помощью мыслеречи, – нас, кажется, рекрутируют в ряды аборигенов. Ловкий, однако, этот Сколван – не успели познакомиться, и уже: «Отчаянные парни нам нужны». Поверь моему слову, сейчас насчет женского пола заговорит».

И не ошибся, поскольку мужчина действительно коснулся, пожалуй, самой интересной темы для всякого юного половозрелого самца:

– А девки у нас самые красивые округ. Выбирай любую незамужнюю, а ежели потянешь, так и двух. Парень ты крепкий, должон потянуть.

– Спасибо, Сколван! – поклонился юноша. – В данный момент нам с Шуршаком действительно некуда податься. Мы с благодарностью принимаем твое предложение. Ведь так Шур?

«Я не возражаю, – формик потерся головой о бок Охотника. – И вообще, мне тут нравится, широчайшее поле (область, зона, территория) деятельности, к тому же, еда практически повсюду».

– Уж лучше скажи, что еда повсюду, а уж потом поле деятельности, – улыбнулся Глан и, обратился к предводителю группы охотников: – Мой друг согласен.

По словам Сколана временный лагерь ватаги охотников находился верстах в пяти от поляны, на которой произошло знакомство наших героев с аборигенами. По дороге местные походя завалили какую-то рептилию в полторы сажени ростом и весом не менее тридцати пудов. Глан хоть сам в процессе не участвовал, но вполне оценил профессионализм здешних охотников.

Как только один из разведчиков доложил о появлении зверя, Сколван громко защебетал по-птичьи. По всей видимости, это был специальный охотничий язык аборигенов. Как результат, парни рассредоточились, затем так же дружно окружили животное. Ящер почувствовал неладное и попытался удрать подобру-поздорову, однако тут же получил по копью на оба глаза и еще одно в зубастую пасть. Тем временем другие члены команды ловко опутали его ноги крепкими веревками. Как результат гигантская туша завалилась на бок. Завершающий удар топором по голове нанес какой-то верзила. Как оказалось, он не только раскроил череп, но повредил крошечный головной мозг твари. После столь ошеломительного удара рептилии оставалось лишь сдохнуть.

Как только тварь прекратила агонизировать, лес огласили восторженные крики удачливых охотников, заставив на время умолкнуть здешних птиц, лягушек и других певунов. Не теряя времени, к поверженному зверю подскочили двое юношей и с помощью больших похожих на пилы зазубренных ножей сноровисто вскрыли ему брюхо. Как только внутренности твари обнажились, к туше подошел Сколван. Покопавшись пару минут в брюшной полости, мужчина издал радостный рык, резко дернул и вытащил на свет приличных размеров желчный пузырь.

– Галлона на два потянет, не меньше, – пробормотал негромко он, и лес в очередной раз огласил дружный рев восторженной толпы. После того, как народ поутих, предводитель ватаги радостно посмотрел на Глана. – Желчь малого болотного дракона – ценнейшая штука. Холуэйн будет весьма рада, просила непременно добыть, а тварь все никак не желала попадаться. Похоже, ты Глан и твой странный приятель принесли нам удачу.

Тушу разделывать не стали. Только зубы на сувениры разобрали, а все остальное бросили на радость местной плотоядной братии.

Постепенно местность начала повышаться и вскоре болотная жижа уступила место радующему глаз приятной зеленью мшанику. Идти стало намного легче, дышать также – воздух очистился от гнилостных болотных испарений.

Временный лагерь охотников обнаружился на самой вершине пологого холма, посреди обширной поляны явно искусственного происхождения.

– Мы этот холм всякий раз используем как базу для наших вылазок в Грязную топь. Когда-то расчистили от леса, теперь не позволяем зарастать, – подтвердил подозрения Глана Сколван. – Самое сухое место окрест.

Помимо двух молодых парней, занятых готовкой обеда, неподалеку от лагеря обнаружилось целое стадо каких-то здоровенных зубастых тварей, покрытых толстенной чешуйчатой шкурой. Судя по наличию на каждой из них хитроумной сбруи, Глану не составило труда догадаться, что это местный вариант ездовой скотины. Охотник аж зацокал языком, отдавая должное сноровке здешних умельцев, умудрившихся приспособить под седло этаких чудищ. На появление людей животные никак не отреагировали, зато к формику отнеслись крайне подозрительно. Одна даже попыталась попробовать муравья на зуб, но, заработав болезненный кислотный плевок прямо в пасть, забавно заухала, завыла и отскочила подальше от опасного незнакомца.

– Виверны, – заметив интерес гостя к животным, тут же пояснил один из шагавших рядом молодых парней. – Вообще-то в природе они злобные и тупые. Однако если взять сызмальства цыпляка из гнезда и кормить с рук, он привязывается к людям аки собачонка, и ни в жисть не сделает вреда человеку, хоть ты его режь на части. Всякую другую тварь гоняет неимоверно, но людей не трогает. И кормить их не нужно – вечером выпускаем из деревни, утром возвращаются сытые. Вот только жаль умертвий боятся как огня и призраков всяких.

– Не понял, – удивился Глан, – что и у вас здесь подъятые шастают?

– Подъятые?

– Ну, мертвяки, – пояснил Охотник.

– Раз в два месяца валом прут, – сообразив о чем идет речь, охотно пояснил парень. – А так отдельные вылезают, ну этих мы уже не боимся – шкелетов забиваем цепами, зомбяков в салат шинкуем, а с призраками Холуэйн и Марра разбираются.

– Если не ошибаюсь, Холуэйн – ваша деревенская знахарка. А кто такая Марра?

– Ученица ейная. Девка хоть и молодая, уж-жасно способная – так сама Холуэйн грит. К тому же, – юноша закатил глазенки и мечтательно заулыбался, – красоты невероятной. Вот только желающих взять её в жены вовек не сыскать.

– Это почему же?

– Потому как колдунья, – с явным страхом в голосе прошептал абориген.

– Ну и что? – Глан никак не мог постигнуть логику здешней жениховской братии.

– Ну, как же «что»? Ведьма ведь! Представь, ты – муж, а жена твоя – ведьма.

– Ну и что?

– Дык заколдует, коль чего не по ней. В жабу, к примеру, превратит или еще какую тварь, а может и вовсе мужской силы лишить, коль спрознает, что налево сходил. Не, Глан, таких рисковых среди нашенских деревенских не сыскать.

– Так сам же говоришь, что красавица, – удивился Глан. – Зачем же от красивой налево шастать?

– Дык кто ж её знает? Жизня – штука сложная. Сегодня на красавицу потянет, а завтрева на что-нибудь другое. Бабы оне, понимаешь, загадки. Есть у нас в деревне одна такая бабенция, Петунией звать, вроде бы ни рожи, ни кожи и ножки – два кривых прутика, сисек нет вовсе, а от мужиков отбою нет. Грят, тоже колдунья в своем роде, типа жрица любви…

Словоохотливый парень был готов развивать волнующую тему и дальше, но Сколван скомандовал «привал», и народ разбрелся по лагерю, каждый по своим делам.

Вскоре Глана накормили горячей наваристой похлебкой и предложили отдохнуть в одном из шалашей на мягких шкурах, набросанных поверх толстой подстилки из сухих листьев и травы.

Шуршак в отдыхе не нуждался и от угощения также отказался. Пока двуногий друг отсыпался, формик утолял голод и свою неуемную жажду познания в близлежащем лесном массиве.

Четырехдневный переход по заболоченной сельве настолько утомил Охотника, что он спокойно проспал до следующего утра.