Элиот всё ходил и ходил кругами, меря шагами дом, рассекая своею нервозностью застоявшийся воздух. Ему порою казалось, будто стрелки настенных часов шли уже совсем по-другому, медленно, с бесстыжей оттяжкой, так бывает всегда, когда сильно чего-то ждёшь.

«Ну ничего», – думал Элиот, он здесь не просто так.

Его тошнило от этих улыбок, от вычурно-радостных лиц. Когда вокруг столько чужого счастья, это не может не раздражать.

– С новосельем! – как-то зашла миссис Милли, одна из приставучих соседок – он ещё не запомнил их всех.

Он кивнул, забирая пирог.

– Местечко у нас тихое, – продолжала она, не отпуская тарелку, – здесь, знаете, почти никогда ничего не происходит. Многие поэтому и уезжают в город. Вот и продают дома.

«Ничего не происходит», – повторил про себя Элиот и содрогнулся.

– Мы раньше нигде не встречались? – спросила она с кокетством.

– Я только приехал, – сказал он, выпроваживая её.

Элиот Ноэль закрыл дверь и лишь потом понял, что не сказал даже спасибо, так и захлопнул дверь перед её лицом, когда же открыл, миссис Милли уже не было. Элиот ступил за порог, вышел на крыльцо, но она уже испарилась, только пирог дышал ароматом слегка подгоревших груш.

Последнее время он жил один. Так было даже спокойней. Ещё недавно он попробовал жить как все – у него даже была жена, пусть и гражданская. Ему часто снилась Аннет. Его неумолкающая Аннет, она говорила и говорила так быстро, что ему порою казалось, будто это не мысли её складывались в слова, а слова складывали мысли. Мысли из пустозвонных слов. Но оттого было даже спокойней. Когда свои раздумья не давали дышать, он звал её, и она говорила, разбивая их густоту, она была задним фоном, белым шумом, вечно трещащим приёмником в стене. Его говорливая Аннет. Сейчас её даже чуть-чуть не хватало.

Этот городишко был по-особому тих. Элиот выходил на прогулки вечерами, когда спадала жара, а воздух пах прохладой, такой приятной и свежей, какой она бывает только в тени. «Вечер – это долгожданная тень бесконечно душного дня», – думал Элиот, прогуливаясь между домов, взглядом проходя по каждому дому. И только один вызывал у него беспокойство – дом с красной вывеской, разрезавшей его пополам. Элиот пошёл мимо него. Через три дома виднелся ещё один, небольшой, светло-серый. Со двора пахло краской. Хозяин красил забор.

– Добрый вечер, – поднял он на Элиота своё испачканное лицо и широко улыбнулся.

Элиота перекосило от этой улыбки.

– Добрый вечер, – кивнул он ему.

Уже неделю он следил за дочерью этого человека. Всё время, пока здесь жил. Она постоянно каталась на велосипеде, то и дело проезжая мимо. Один раз даже улыбнулась и поздоровалась с ним с присущим только девушке кокетством – он тогда забирал газету и смутился, что вышел в трусах.

Из подростка она превратилась в молодую женщину. Фигура приобрела изящные очертания, сформировалась грудь, округлились загорелые бёдра.

«Тебе бы лучше следить за дочерью», – посмотрел Элиот на её отца, но тот ничего не заметил.

У неё была белоснежная улыбка и небесного цвета глаза, в них отражалось небо, синее, хмурое, с отблеском еле заметных лучей.

Она опять проехала мимо, звеня дребезжащим звонком, – ветер поднимал её платье, оголяя трусы и загорелые ноги. Её длинные русые волосы блестели на солнце, как и алые ленты в них.

– Ну как обустроились? – спросил его мистер Финчер, не отвлекаясь от покраски забора. – Я вот решил покрасить до дождей, скоро осень, знаете ли, как польёт, потом и не успеешь, а ещё туман… Вы заметили, какие у нас туманы? Не видно почти ничего. А какая после них влажность – краска ляжет пузырями. Потом переделывай всё.

«И как у такого идиота могла родиться такая дочь?» – подумал Элиот и опять взглянул на Алисию – она кружила вокруг и кружила, будто специально дразня его.

– А вы откуда приехали? – спросил мистер Финчер.

Тот хотел было что-то ответить, но не успел.

К дому подъехала Алисия и опять посмотрела на него, или ему показалось… Ему много что казалось, например что каждый сосед в каждом из этих домов за ним постоянно следил. И чем чётче ему это виделось, тем сильнее хотелось уехать. Но он не мог не дождаться, слишком многое на кону.

Алисия всё так же сияла своей белоснежной улыбкой и так же, не отрываясь, смотрела на него.

«Лучше бы ты так не заигрывала», – думал Элиот, но улыбнулся в ответ.

– Где ты гуляешь целыми днями? – прикрикнул на неё отец. – Да ещё и на велосипеде!

– Да ладно тебе! – сказала она и, бросив велосипед на землю, убежала в дом.

– Ни о чём не думает, – вздохнул отец. – Одни свидания на уме, а ведь скоро уже экзамены.

– Возраст, – сказал Элиот.

– И не говорите, – Финчер размешивал краску, – смотрите, уже загустела!

«Не уследишь ты за ней», – хотел сказать Элиот, но лишь отошёл.

Дома он заварил крепкий кофе.

«Нужно как-нибудь поговорить с девчонкой, – размышлял он, мешая сахар в стакане, – сказать ей, чтобы была осторожна». Мало ли кому она приглянется, а там есть на что посмотреть – у него тянуло в штанах, – точно есть. Хотя он сам может за ней присмотреть. Он может её охранять, вдруг подумал Элиот. Он не оставит её одну.

Мистер Ноэль допил вторую чашку, но его всё так же уводило в сон, он уже еле держался, клонясь к столу.

– Алисия, – повторил он её имя, когда глаза его нещадно слипались, – я зайду к тебе завтра, – бормотал он, проваливаясь в сон.

– Я зайду к тебе завтра, – повторил кто-то рядом.

Это была она. Это был тот же сон из его прошлой жизни.

Она брякнула трубкой о тумбу, не попав в телефон, брякнула снова – опять не попала, трубка упала, ударилась об пол, болью отдаваясь в висках.

– Господи, Аннет! – встряхнул он газету.

– Это Лиза, – ворчала она, – просила приехать, а я не хочу! На это уйдёт целый день! Разве легко просто так выкинуть день, у меня что, других дел нет? Ты меня слушаешь?

Её дребезжащий голос будто молотком стучал в голове. Он перестал читать и отложил газету.

– Ради бога, ты можешь потише…

– Не могу! Кстати, тебе сегодня звонили, пока ты был на работе.

– Кто? – насторожился он.

– Откуда я знаю – просто спросили, здесь ли живёт Элиот Ноэль.

– И?

– Ну, я сказала, что здесь…

– А потом?

– А потом бросили трубку. Вот я и говорю, эта Лиз думает, что я могу просто так взять и приехать, а я ей говорю, может, это тебе приехать, в конце концов, не так далеко живём…

Элиот встал с дивана и пошёл на кухню.

– Ты меня слушаешь вообще?

Вообще, Элиот давно её не слушал, но говорил обратное, он и жил с ней от обратного, то есть почти не жил.

Он медленно помешивал кофе, переключая новостные каналы. Ничего интересного не произошло.

Только какой-то туман в голове никак не хотел уходить.

– Ну, я пошла, – сказала она и направилась к двери.

– Ты куда? – только успел крикнуть он. Но ничего не услышал. Его Аннет если и могла с кем-то болтать, то только сама с собой.

Интересно, кто ему звонил?

Элиот бессмысленно переключал каналы, один за другим, один за другим, пока из телевизора не закричали:

– Вы отгадали слово! – Аплодисменты ударили по ушам.

Он проснулся и открыл глаза.

Нащупал возле себя пульт – тот лежал рядом с банкой кофе – и выключил проклятый ящик. Потной ладонью вытер слюну с подбородка, погладил помятую щеку. Встал.

Опять ему приснилась Аннет и его прошлая жизнь. Она не умела разговаривать тихо и всегда будила его. Может, потому он с ней и развёлся? Ах да, это же она от него ушла. На часах было почти двенадцать. Полуденное солнце било по глазам. Элиот оглядел новый дом и вдруг что-то вспомнил, встал и пошёл к окну. В дом напротив так никто и не заехал. Только красный плакат с белыми буквами упорно приглашал к себе: «Дом сдаётся».

Элиот посмотрел немного левей – дом Алисии был через три дома. Завтра утром ему нужно будет её навестить, только подумал он, как поймал взгляд проходящего мимо соседа и тут же зашторил окно. Нет, ему нужен мальчишка, сначала он, потом синий кейс, а после он разберётся и с ней. Хотя, может, она будет первой в этом чёртовом списке.

Глава 4
Джиджи

Они уже год как на новом месте. И Джиджи почти что привык. В этой части штата небо казалось чище, воздух жарче, а вот деревья такие же, как и там, – высокие-высокие, до самых небес. Джиджи долго смотрел на деревья – ему казалось, когда он своим взглядом доходил до самых вершин, то будто оказывался уже не здесь, а там, где-то за пределами облаков. Он был не таким уж маленьким, чтобы верить в бобовое дерево, но и не слишком взрослым, чтобы не видеть в высоких деревьях лестницы в небеса. Ветви их утопали в облачной дымке, значит, до них можно добраться, думал он, спускаясь по лестнице на первый этаж. Он часто о чём-то мечтал, мать говорила – это фантазии, отец называл это дурачеством от безделья.

Сам же отец много работал. Он был брокером или менеджером – Джиджи не вникал: папа ходил со своим синим кейсом и никогда не выпускал его из рук.

– Там важные бумаги, – говорил он всякий раз, когда Джиджи начинал играть с замком.

– А ключ от него есть?

– Конечно, как же я тогда его открою…

– А покажи.

Отец доставал связку домашних ключей и показывал один небольшой. Потом вставлял его в замок и… заветное – щёлк.

Там и правда были бумаги и ещё печать, всё слишком взрослое для Джиджи, но вот сам этот кейс…

Вот бы у него был такой, подумал Джиджи.

– Я тоже такой хочу, – сказал он.

– Вырастешь – купишь. – Папа потрепал его по голове.

Джиджи вышел из своей комнаты.

Он хотел найти кейс отца и ещё раз на него взглянуть. Родители как раз уехали в магазин. В общем, дома он был один. Джиджи прислушался к стенам… Когда кто-то был дома, то и стены будто бы говорили. На самом деле говорили за ними, но Джиджи интереснее было думать так. Стены молчали, как и весь дом. Джиджи принялся искать дипломат, он бегал из комнаты в комнату, даже забрёл в родительскую спальню, что было запрещено. Открыл шкаф, прислушался к стенам, порылся на полках, прислушался снова, залез на стул – и наверху ничего.

Теперь он спускался вниз.

Одна ступень скрипела под другой, и так до нижней ступени. Джиджи сбежал на первый этаж и посмотрел наверх. Никто за ним не шёл, а лестницы всё так же скрипели и стены будто говорили шёпотом.

– Мам, – крикнул Джиджи, но никто не отозвался, только пол вдруг начал шуметь. Или то было подполье?

Джиджи пошёл на звук, то и дело прислушиваясь к нему. Тот вёл его к подвальной двери. Джиджи шёл на цыпочках, пытаясь ступать по воздуху, а не по паркету, но тихо всё равно не получалось. На миг ему показалось, что звук этот исчез, и он пошёл уже нормальным шагом, но через секунды стены опять зашептали, а под полом будто начали что-то передвигать. Джиджи застыл.

Не шевелись – говорил ему внутренний голос. Он замешкался, но всё же пошёл, ещё один шаг, другой, и вот он уже у двери в подвал.

«Может быть, это ветер?» – подумал он. Но какой ветер в подвале?

Джиджи проверил замок – открыто. Оттолкнул дверь от себя – она поддалась.

«Если в дом проник посторонний, вам нужно спрятаться в укромном месте и вызвать полицию, – вспомнил он урок безопасности в школе, – а лучше незаметно выйти из дома и попросить помощи у соседей».

Джиджи не хотел просить помощи. Во-первых, он был уже взрослый, чтобы справиться самому, а во-вторых, если там никого, то его опять поругают за то, что ему «показалось».

Джиджи переступил порог, дверь за ним чуть не захлопнулась с шумом, но он вовремя удержал её ногой, медленно доведя до замка.