Он уже стоял на пороге и искал ключи от машины, когда раздался телефонный звонок. Льюис распланировал весь свой день, все мысли имели чёткий порядок, пока через телефонную трубку он не услышал его…

Этот человек нечасто ему звонил, хотя и в покое не оставлял. Льюис всегда был будто на привязи, каждый раз содрогаясь от тона небрежно брошенных слов. Вот и сейчас этот голос наждачной бумагой прошёлся по его нервам.

– Как дела, Льюис? – услышал он.

Мурашки пробежали по телу.

Он стоял у открытой двери, ветер обдувал лицо, поднимал волосы, заходил под ворот, но ему нечем было дышать. Лёгкие будто сковало тисками, запаяло все входы-выходы, остановило кровь.

– Ты слышишь меня? – Голос на том конце повторил вопрос.

Льюис молчал.

– Кое-что произошло, – сопела телефонная трубка.

Как давно он его не слышал, и лучше бы не слышал вообще.

– Я занят, – еле вымолвил Льюис. – Как ты нашёл мой номер?

– Не задавай глупых вопросов. Нужно поговорить.

– Не думаю, что…

– У каждого есть свой долг, и ты не исключение. Вчерашнюю газету видел?

Льюис вернулся на кухню – там между холодильником и стеной была целая ниша для барахла. Эти чёртовы газеты он сваливал туда не читая. Разве кто их сейчас читал, кроме чудаковатых стариков?

Вот он, вчерашний номер.

Придерживая телефон щекой, он стал разворачивать страницы.

– Шестая страница, – прохрипел голос в трубке.

Его тембр заметно осип, два года прошло с тех пор, как он слышал его в последний раз.

– Ну что, нашёл?

Льюис перелистывал страницы, не понимая, что ему искать.

Вдруг взгляд его замер, ноги обмякли, он ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу давящей на горло рубашки, подошёл к кухонному окну и распахнул его настежь, так что створки громыхнули об стену.

С шестой страницы вчерашней газеты на него смотрело полоумное лицо. Фамилия под фото резанула по памяти.

Жгучие картинки из прошлого встали перед глазами, поднимая воспоминания, давно позабытые чувства, надолго уснувшую злость.

Вот он стоит над свежей могилой и думает, насколько же она глубока. Рядом священник зачитывает молитву, люди безмолвные, мрачные, всё тот же мужчина стоит за его спиной, положив ему руки на плечи. Льюис не помнит его, но не решается отдёрнуть плечо.

В гробу женщина, ему незнакомая, но, всмотревшись в её лицо, Льюис чувствует что-то странное, что-то режущее до боли. Голова разрывается на части, он трогает бинт на лбу и опять опускает руки, держа их в жесте великой скорби.

– Ну что, вспомнил? – возвратил его в реальность всё тот же наждачный голос.

Пройдёт немало лет, и Льюис часто будет видеть её на фото, у него останется немало фотографий с ней. Он будет думать о ней, но в каждом его представлении она остаётся такой же – мёртвой или живой, но при этом всегда в том же самом коричневом платье и чёрных туфлях.

– Ты ещё там? – Голос в трубке повысил тон.

Льюис пришёл в себя.

Страх и ненависть сжали желудок, а потом поднялись тошнотой по груди и до самой гортани.

Запись над фото в газете:

«Теперь на свободе».

– Как же так? – шептал Льюис.

– Они его отпустили, вот как.

Он почувствовал боль в руке, давящую, царапающую, – это ключи от машины упёрлись в ладонь.

Из окна детские крики, ребятня нагоняет круги, раздражая велосипедным трезвоном.

– Теперь на свободе, – повторил он сам будто в трансе.

– Да, я так и знал, что он выйдет, – сказал металлический голос. Льюис боялся его.

– Вечером я заеду. Поговорим.

– Не надо, – очнулся Льюис, но сигнал уже оборвался.

В трубке одни гудки, а он так и стоял с телефоном, будто что-то недосказал.

– Когда этот псих выходит? – взглянул он на газету. – Сегодня.

Взяв ключи от машины, Льюис вышел с газетой из дома. Ему не нужны указания, он сам разберётся во всём.

Этот псих выходил на свободу. Чтобы жить, как живут все нормальные люди. Он будет дышать этим воздухом, ходить по той же земле, как когда-то ходили те, кого он убил.

Льюис пытался сделать хоть что-то, хотел дозвониться до адвоката, но номер его не нашёл. Столько лет прошло. Что пишут в газете? Он опять её развернул. Сколько бы раз ни проходился по тексту, постоянно терял детали, забывал числа и даты, будто мозг его не хотел вновь возвращаться туда.

Пробегая в сотый раз по абзацам, Льюис видел, как строчки сползали одна на другую, как буквы менялись местами, в глазах всё плыло…

Преступник провёл в больнице без малого восемь лет.

«По заключению медицинской комиссии Доусон не представляет больше опасности для окружающих», – прочитал Льюис.

– Не представляет опасности… – Он не верил своим глазам.

Он ненавидел этого человека, он отнял у него всё, всю его жизнь, прервав её на середине.

Хоть раньше он никогда и не думал о том, что будет, когда этот Доусон выйдет, теперь же он и не знал, о чём думать.

Льюис положил горячую голову на холодный руль автомобиля. Он не хотел следить за этим мерзавцем, не хотел видеть его опять. Может, они и правда его излечили…

Перед глазами тот самый гроб и её мёртвое лицо, но уже не безмолвно-немое, а искривлённое болезненной гримасой. Льюис видит это лицо, всматривается в него – из-под её волос на виске проступает багровая кровь, она стекает по шее, окрашивает кружевной ворот похоронного платья, наполняет весь гроб.

Льюис вздрагивает и открывает глаза.

Он всё в той же машине, на коленях всё та же газета с кричащей статьёй.

Бросив её на пассажирское кресло, он заводит мотор.

Около часа прошло, как Льюис стоял у психиатрической больницы, высматривая его. Он так долго не мог забыть это лицо – из десятков лиц, которые он ещё смутно помнил, – полоумное и больное, оно так и стояло у него перед глазами. Чёртов Доусон. Чёртов псих!

«Показал себя только с хорошей стороны» – издевательским эхом всплывали строки из вчерашней статьи.

Его руки сжимали руль, по вискам стекали солёные капли пота.

– Почему же так жарко…

Льюис открыл окно, в него тут же протиснулась рожа. Большая, лоснящаяся, хорошо сбрызнутая вонючим одеколоном.

– Ждёте кого-то? – наклонился охранник лечебницы.

– Нет, я…

– Какие-то проблемы?

– Никаких. – Льюис помялся немного и решил скосить под придурка – куда лучше, чем показаться подозрительным типом. – Это Западная, 9/3? – спросил он.

– Нет, сэр, это Западная, 93.

– А, вон оно что, а я думаю, почему дом не похож на жилой…

Голова охранника кивала.

– Это психиатрическая больница, сэр.

– Тогда извините, – нажал он на газ и тоже кивнул.

Охранник ещё долго смотрел ему вслед, пока не вернулся к своей основной задаче – расхаживанию взад-вперёд вдоль забора.

Напротив лечебницы – небольшой лесопарк, оставшийся от когда-то большого леса. Сделав круг по кварталу, чтобы вновь не попасться охраннику на глаза, обогнув лесопарк с другой стороны, Льюис трясся в машине в поисках укромного места меж этих высоких деревьев и почти полысевших кустов.

Оставив машину посреди парка перед старым поваленным деревом, перекрывшим проезд, он пошёл ближе к деревьям у самой проезжей части.

Через дорогу – то самое здание, тёмное, серо-кирпичное, огороженное высоким забором со всех сторон.

Сколько он здесь катался, пока искал это укрытие? Минут десять, не меньше. За это время Доусон мог и ускользнуть от него. Льюис пробирался через колючие ветки репейника. От прежнего вида костюма уже ничего не осталось. Здание психиатрической лечебницы виднелось из-за ветвей. Он видел всё: и окна, и двери центра, и все его входы-выходы. Даже тот самый охранник, что просунул свою сальную рожу в его окно, тоже был как на ладони. Вот только лица уже не разглядеть. Слишком далеко. Да и что ему от лица этого психа, что он хочет увидеть в нём? Помешательство, болезнь, раскаяние, исцеление, здравый смысл? Ему вдруг подумалось, что если сейчас этот урод здоров, то он непременно должен сесть снова.

«Психов ведь не сажают в тюрьму, – рассуждал Льюис, – потому что они там не смогут, их жалеют, психов-убийц, их надо непременно жалеть, а потом отпускать на свободу, чтобы жалеть их по новой, после того как они опять…»

Дверь лечебницы вдруг отворилась.

«…после того как они опять кого-то убьют», – закончил он свою мысль.

Из здания вышел Доусон. Его лица не было видно, да и это было не нужно, на нём была всё та же одежда, как и тогда, восемь лет назад, – его спортивная кофта и старые джинсы. Ничего не изменилось с тех пор. У Льюиса свело всё внутри.

Он жаждал справедливости, мести. Вот только какой будет эта месть?

Припав горячим виском к коре старого дерева, Льюис всматривался в этого психа.

Доусон стоял у лечебницы и будто чего-то ждал – прошло пять минут, десять, никто так и не приехал, никто его не встречал. Ещё через пять минут к нему подошёл охранник и стал ждать вместе с ним, после указал на автобусную остановку, протянул смятую купюру и похлопал того по плечу. Вскоре приехал автобус и увез его.

Льюис смотрел, как уезжает убийца, и не понимал, почему так легко ему даровали свободу. Перед глазами всё поплыло – и автобус, и остановка, и здание тёмно-серое, набитое такими же психами, которым прощают всё.

Он дошёл до своей машины. Поискал по карманам ключи, понял, что не закрывал, сел, опустил ручник, нашёл ключи в замке зажигания, поправил зеркало, посмотрел в него…

Из зеркала на него глядело давно забытое лицо.

Он снова его нашёл.

– Ну что? Убедился? – спросили глаза.

– Я ничего не хочу.

Льюис завёл машину.

– Правда? – усмехнулся человек на заднем сиденье. – Значит, ты думаешь, они правы, что отпустили его?

– Нет, – процедил Льюис сквозь зубы. – Нет! Они не правы, и он такой же ублюдок…

– Он вроде как сумасшедший, – съязвил металлический голос.

– Он должен ответить за всё…

– Я только за.

– Пусть отвечает перед Господом Богом.

– Не-ет, – протянул человек, – там очередь, не доберёшься. Ты же знаешь, что некоторые так и не попадают в ад.

– Почему? – не понял Льюис.

– Не могут найти, кто последний, – засмеялось лицо. – Поэтому суд на земле – это услуга Богу. А мы лишь поможем ему.

– Доусону?

– Господу Богу, дурила.

– Вот только я не убийца.

– А вот здесь ты не прав, – откашлялся тот, – каждая его новая жертва будет смотреть на тебя.

Льюис обернулся и посмотрел на незваного пассажира.

– Ты же не хочешь, чтобы пострадал кто-то ещё?

– Кто-то ещё? – повторил тихо Льюис.

– А как ты хотел! Он же помешанный, псих. Убивший однажды убьёт снова.

– Убивший однажды убьёт снова, – повторил он за ним.

Всё опять плыло перед глазами.

– Итак, мы находимся у здания суда. – Льюис вспомнил весь тот день, будто он был вчера. – Сегодня состоится суд над Рони Доусоном, подозреваемым в двойном убийстве. Следствие просит высшей меры, но защита настаивает на психиатрической экспертизе.

Дверь машины захлопнулась, видение исчезло. На сиденье – смятый обрывок листа с номером телефона. Фигура направилась по тропе, растворяясь в деревьях.