Никита Киров: Братство. ДМБ 1996

Глава 1

– Это как плац ломом подметать, – с жаром заметил пожилой таксист, обернувшись ко мне. – Неважно, что ты в армии делаешь, лишь бы… ну, сам понимаешь, что. Но у нас больше на кроссы напирали, мы бегали и бегали, с утра до вечера.

– А у нас, помню, – я откинулся назад, – комбат велел бегать с самого утра: десять кругов, в одних штанах, без оружия. Ему говорят, что опасно, один «дух» с автоматом заляжет на холме и половину пацанов положит. Но он не слушал, говорил, что так положено.

– А ты где это служил? – таксист с удивлением повернулся ко мне. – Афган застал? По возрасту не подходишь же, не такой старый.

– Где только не служил, – неопределённо сказал я и добавил с усмешкой: – В штабе писарем отсиделся.

Таксист, пожилой мужичок с редкими седеющими волосами, связанными в маленький хвост, и большим горбатым носом, громко заржал, вспомнив, откуда эта шутка.

Удивило его, что я сказал «дух». Но у нас командиры воевали ещё в Афгане и привыкли так называть противника, вот и мы тоже стали так делать. А вот знакомые морпехи говорили: «чехи».

– У нас ещё прозвища только в путь раздавали, – продолжал вспоминать я. – Пацаны же, кого как только не звали, но по именам редко. Меня вообще Старым звали, от фамилии. Всех помню отлично: Царевич, Шустрый, Слава Халява, Шопен, Газон, Самовар.

– Хорошо, а я вот подзабывать стал, с кем служил, – с грустью отозвался таксист.

– Я не забуду.

И как забудешь? Как свело нас вместе в декабре 1994 года перед самым штурмом Грозного, так и были мы все вместе, пока домой не вернулись.

– Нам тогда повезло, – продолжал я. – Бардак же был, под самый Новый год нас, пацанов, туда закинули, и распределяли кого куда прямо на месте. Всех перепутали. Танкистов в пулемётчики определяли, сапёров в водилы, ну и так далее. Пофиг всем было. Зато в нашем взводе оказалось аж семь пацанов с Тихоборска. С ними и прорывались. Повезло ещё нам, мы с самого начала вместе были.

Без всякого боевого слаживания нас бросили прямо в бой на Новый год. Со всего взвода только наша семёрка и выжила. Я сидел, говорил спокойно, но воспоминания никуда не делись.

– Вон оно чё, – таксист кивнул. – Повидать их едешь?

– Да уже не осталось никого, – я отмахнулся.

Мы дембельнулись в 96-м, а со временем наши пути разошлись. Кто спился, кто сел, кто сгинул. Распалось братство, только я и остался…

Таксист встретил меня у аэропорта и повёз в город на вишнёвой «девятке», настолько старой, что у неё была аж кассетная магнитола. Он её не включал, но я видел коробку из-под кассеты на приборной панели. Мужик, который представился Вовой Харитоновым, любил слушать «Сектора Газа».

– Вот раньше всё хотел уехать, – продолжал я, глядя на реку, которую едва было видно через туман, – так и мечтал побывать в разных местах. Зато с возрастом в родные края так и тянет… Открой окно у себя, а то жарко совсем.

Я покрутил ручку со своей стороны, и свежий воздух ударил в лицо.

– Ага, ща, – Харитонов открыл и своё. – А я тут как крутил баранку почти тридцать лет, так и кручу, – сказал он и показал вперёд. – Здесь прожил долго. Одно время город вообще почти вымер. Взрыв этот тогда, помнишь? И мост ещё рухнул в нулевые. Вообще пару лет только на пароме туда добирались, помню. Но сейчас вроде что-то оживает.

– Посмотрим. А вот туманы раньше редко были, всего раз видел.

– Сейчас постоянно. У меня песня как раз в тему есть, – таксист оживился и нажал кнопку на магнитоле.

Заиграл «Сектор Газа», и я сразу узнал песню, хотя давно их не слушал:

– И мы пройдём опасный путь через туман.

– И вот, ты уехал, – Харитонов снова посмотрел на меня. – Ну вот вижу, добился чего-то. Костюмчик, мобила. Большой человек, видать. Тебе и секретарша звонила, я слышал.

– Да билеты на матч покупала, – я посмотрел на экран смартфона. – Люблю смотреть всякое: футбол, хоккей, бокс. Большой человек, говоришь? Хех, – я усмехнулся, – я в 96-м вообще уехал отсюда с голой жопой почти. Пацаны дали куртку, пакет с едой и денег на первое время. И всё.

– А из-за чего уехал?

– Связался с кем не надо, искать меня начали за это, пришлось уезжать. Вот на вахту и отправился на север, нефть качать, что-то подзаработал. А потом выяснилось, что батя всю жизнь для меня копил деньги. Даже в 90-е умудрился их не потерять. Завещание ещё оставил, всё чин-чинарём.

– Ого, – Харитонов снова посмотрел на меня.

– В депо работал, ваучеры грамотно покупал и продавал, как-то с МММ умудрился вовремя вывести, да ещё с облигациями связался удачно. Книжки всякие читал, разбирался в теме. Вот и копил, а никто не знал про это.

– Умный человек, значит, был, – протянул он.

– Особо с ним близки не были, даже не говорили между собой почти, – чего-то разоткровенничался я. Наверное, потому что так близко к дому, вот и расслабился. – Но тут ты, наверное, меня поймёшь – не ценишь, пока не потеряешь. С людьми это так же работает.

– Да, брат, согласен. А твой отец случаем не Валера Старицкий? – вдруг встрепенулся он. – Мастером в депо ещё работал?

– Он, – я кивнул. – Знал его?

– Подвозил разок. Мрачный мужик, но грамотный, лишнего не скажет. Тогда же, когда цистерны на станции загорелись, он погиб?

– Угу.

– Тогда много кто погиб, – таксист поехал в сторону железнодорожного переезда. – Город это такой, несчастливый, знаешь. Всех к себе манит, но все соки из людей выпивает и перемалывает. Хотя раньше такого не было. Слыхал же, что как раз в начале 90-х, когда новую ветку железнодорожную прокладывали, то вырыли могилу старого сибирского шамана? Вот и пошло-поехало.

– Байки, – равнодушно сказал я. – Чего только не говорят.

– Вот-вот. Но объясняли так по телевизору, что из-за этого все проблемы.

– Вряд ли, – я смотрел на здания за рекой. Видно высокий элеватор, трубы ТЭЦ и высокие новостройки. – Но вот город да, мрачный и депрессивный. Но может, чего и получится сделать. Есть планы, как развивать.

– Так я тебя не зря подвожу, – Харитонов засмеялся. – Ты там чего-нибудь откроешь, развивать будешь, а я уже вклад свой внёс, ха! Я даже посмотреть на это хочу. Глядишь, закончится эта невезуха в городе.

– Посмотрим. Молодым бы, конечно, заняться всем этим. А я тебя не помню, кстати, – я присмотрелся к водителю. – Мы же не встречались?

– Да ты чего? – таксист усмехнулся. – Пересекались раньше частенько, просто забыл ты меня… ох, блин, – он глянул вперёд. – Переезд закрыт. Опять на жаре стоять. А я летом смотрел, как наши играли, хорошо так вышло…

Семафор горел красным, но шлагбаум поднят, возможно, сломался, он здесь автоматический, без смотрителя. Поезда ещё не видно, но когда он рядом, то по правилам положено останавливать движение. Мы примостились позади какого-то очередного нового китайского джипа, я в них не разбираюсь. Я вылез ненадолго, чтобы размять усталые ноги, бросил взгляд на машину впереди.

Окна опущены, видно толстого небритого водителя за рулём, который вытирал пот с лица. Спереди сидит усталая жена, на заднем сиденье двое детей лет пяти-семи, мелкий пацан играет в планшете, девочка смотрит на нас.

– Папа, а можно я на такси уеду? – спросила девочка, выглядывая из окна.

– Нет, тебе ещё рано с нами, – ответил Харитонов с улыбкой.

Вряд ли его услышали, но мужик-водитель недовольно на него посмотрел, потом на семафор. Но сидел на месте, держа руки на руле. И правильно, а то ещё поедет на своей колымаге, и она заглохнет на переезде.

Позади нас остановился междугородний автобус, следом ещё машины. Какой-то пацан на мотоцикле нагло проехал через переезд, а мы ждали. С другой стороны от переезда тоже выстраивалась колонна. Первой стояла «Шкода», а следом – тягач фирмы «Мерседес» старенькой модели, который тянул за собой длинную цистерну. Бензин, похоже. Лишь бы там был не аммиак с химкомбината за городом.

Тогда у нас на станции рванули цистерны с аммиаком. Это случилось уже после того, как я уехал. Последствия до сих пор аукаются, а город тогда чуть не вымер. Много кого тогда не стало.

Водитель бензовоза начал сигналить, видно его красное от жары лицо. И куда торопится?

– Вот так часто бывает, – пожаловался Харитонов, вытирая лоб. – Перекрывают, а когда проедет – неизвестно. Может, через минуту, может – через полчаса.

Жара не спадала, поезд не показывался, но семафор так и мигал красным. А бензовоз с той стороны не выдержал и поехал вперёд, нагло объехав легковушку через сплошную, и выехал на встречку.

– Ну куда ты? – таксист всплеснул руками. – Дебил!

Водитель бензовоза решил проехать наискосок, чтобы вернуться в свою полосу. Передние колёса начали перебираться через рельсы.

А я тут вспомнил кое-что. Так подробно, будто это случилось вчера, а не тридцать лет назад…

* * *

– …ща рванёт! – орал Газон, пригибая голову. – Рванёт!

Задние колёса военного КАМАЗа пылали, огонь уже добрался до цистерны с бензином. Лобовое стекло разбито, подстреленный водитель лежит на руле. Раздавался протяжный гудок, который было слышно, несмотря на треск автоматных очередей.

Рванёт – хана нам всем, и убежать не успеем. Я глянул на пацанов и побежал было к машине, чтобы увезти её подальше, но кто-то сильными пальцами вцепился мне в плечо.

– Поживи ещё, пацан, – глухим басом произнёс капитан Аверин, отталкивая меня назад. – Рано тебе ещё туда.

Он сам, хоть и серьёзно раненый, полез в кабину, вытянул водителя и успел отъехать подальше, пока не рвануло. Взрыв был таким ярким, что, даже когда закрывал глаза, на сетчатке осталось яркое пятно…

* * *

А спас меня тогда Аверин. Хороший был мужик. Не он, так вообще бы никто из нас не вернулся.

– Он чего, заглох? – спросил Харитонов, держа обе руки на руле.

Бензовоз так и стоял на путях, двигатель заглушён, водила ругался. А где-то вдали раздался протяжный гудок.

Поезд.

Водитель бензовоза услышал это. Он выглянул в окно. Открыл дверь. Выскочил и побежал подальше отсюда.

Ëперный театр, если поезд врежется, то всё рванёт, всех заденет. А старый трёхсекционный локомотив, тащивший за собой длинную вереницу цистерн со стороны химкомбината, мчался в нашу сторону. Слышно, как громко работают тормоза. Но может и не успеть. А если цистерна опрокинется, то всё разольётся вокруг или вообще взорвётся.

Ну что же, пожил я, товарищ капитан, почти до полтинника дожил. Пора должок тот вернуть.

– Куда? – удивился Харитонов.

Я открыл дверь и выскочил наружу. Мужик в китайском джипе просёк, чем это всё чревато, но его развалюха не заводилась. Он в панике пытался это исправить, пока его жена кричала, как и напуганные дети. Уже не успеет уехать. С нашей стороны все разворачивались, поняв, что сейчас будет, уже образовался затор, и взрыв заденет всех.

А если ещё рванут цистерны, которые тащит состав…

Уехал тогда от одной катастрофы, чтобы увидеть другую.

Нет уж. Я добежал до бензовоза. В армии я учился водить КАМАЗы, да и на вахте доводилось управлять всяким, и такими немцами тоже. С этим тягачом тоже справлюсь, он хоть и новее, но принцип тот же. Всё равно далеко не ехать, просто отогнать.

Дверь открыта, я забрался внутрь и завёл грузового «мерина» с кнопки. Вот это техника, а будь здесь военный КАМАЗ – нам бы всем пришла хана. С ним так быстро не получится…

Двигатель покапризничал, но завёлся сразу. А тот трус даже не попробовал ещё раз, сразу свалил.

Хорошо, вот только одну вещь я понимал чётко. Вперёд я уехать не успею, тот китайский джип всё-таки завёлся, развернулся и уже перегородил дорогу, я в него врежусь. Путь только один. Надеюсь, никого нет сзади.

Я дал задний ход, выворачивая руль. Ну же, не лезьте под колёса! И я успею.